На Эверест индюк бы взлезть не смог,
хотя в своём сообществе он — бог;
но может размечтаться и галоша,
полна воображением хорошим,
и, возомнив себя хрустальным башмачком,
застыть на грязной лестнице ничком.
Потеха, да и только, ей же ей,
когда орлом по крыше ходит воробей!

Однако из норы взметнулась мыши мысль
и подняла её, малюсенькую, ввысь:
тщеславия влекомая игрою,
мышь вспомнила, что рождена горою.
Тогда решила мышь: давно пришла пора
всем почитать мышей, коль мыши мать — гора!

Мышь смерила весь мир на свой аршин,
себе самой назначив самый высший чин.
Взошла на трон, зачла для всех указ —
все удивились:
— На-те! Вот те раз!
Вот новости! А вдруг имеет право
всем управлять мышиная орава?!
Авось-небось сие не будет слишком:
дитя горы — пусть миром правит мышка.
Изрядно вниз качнулась на весах
вся справедливость против мышьих саг:
О, мыший род! Созвездие имён,
небес причастен и непревзойдён!
Лишь горний мир им близок по родству,
и боги — по свойству́ и естеству!

С тех пор сообщества с покорностью несут,
приняв, мышиный гнёт, закон и суд.
С бумажных гор их будущность вершат
потомки джомолунгменных мышат.

А суть юриспруденции проста —
позвать кота.