Где бы я ни бывал, в отличие от всех нормальных туристов, интересующихся достопримечательностями, меня всегда, в первую очередь, интересовала местная кухня. Мне казалось вполне естественным начинать знакомство с очередной страной с местного общепита, и часто, как это ни прискорбно, этим знакомство и ограничивалось. Утешает лишь то, что подобная практика позволила мне накопить богатый гастрономический опыт и множество незабываемых вкусовых впечатлений. Поглощая самую разнообразную еду, от насекомых, червей и ползучих гадов до настоящих шедевров кулинарного искусства, в глубине души я знал, что рано или поздно грех чревоугодия должен быть наказан. Так и случилось.
Однажды шальной ветер странствий занёс меня в город Мадурай, что на юге Индии. Тамильский Мадурай называют городом храмов и дворцов, и это действительно так. Однако для меня он в первую очередь город всевозможных трактиров, шалманов и базаров. Тому, кто не видел вживую настоящий восточный базар, никогда не понять тот безотчётный азарт, который охватывает любого гурмана, ступившего на его территорию. От астрономического количества и разнообразия всевозможной еды начинает кружиться голова, а тело охватывает приятная мелкая дрожь. Где-то внутри, чуть ниже ребер, ощущается активное движение, как будто желудок начинает разминку, в предвкушении серьёзной нагрузки. Горло пересыхает, а глаза разбегаются в разные стороны, отказываясь фокусироваться на чём-то одном. Хочется перепробовать буквально всё, тем более что каждый продавец настойчиво предлагает отведать именно его товар. Но опытные путешественники знают, что осторожность необходима даже в таком, казалось бы, безопасном месте.
Именно в такой момент мой взгляд остановился на маленькой корзинке, сплетённой из пальмовых листьев, с совершенно незнакомыми мне, необычными плодами. Я до сих пор не знаю, фрукт это был или овощ, ягода или корнеплод. По виду, необычные дары тропиков больше всего походили на небольшие зелёные и волосатые огурцы. Заметив мой взгляд, из-за импровизированного прилавка мгновенно вынырнул весьма пожилой, но очень проворный тамил, схватил меня за руку и начал что-то воодушевлённо рассказывать, указывая длинным сухим пальцем на корзину. Кстати, не вздумайте назвать тамила индусом, это оскорбление, равносильное тому, как если ирландца назвать англичанином, а баска – испанцем.
Тамильского языка я не знал, а по-английски продавец говорил очень плохо, с большим трудом подбирая слова и коверкая их до неузнаваемости. Несколько наспех заученных мною слов на хинди тоже не могли приблизить нас к взаимопониманию. После нескольких неудачных попыток выговорить длинное название этого чудо-плода, состоявшего преимущественно из согласных, я попытался выяснить, как его правильно употреблять в пищу – можно ли его есть сырым или необходимо как-то приготовить. Используя ужасный английский в сочетании с языком жестов, продавец энергично указывал пальцем на это чудо природы, а затем на свой рот, из чего я сумел выстроить логическую цепочку, убедительно доказывающую как минимум съедобность этого предмета. А если повезёт, то и приятные вкусовые ощущения.
Придя к подобному умозаключению, я взял один из плодов, внимательно рассмотрел его и на всякий случай понюхал. Однако подобные действия ничуть не приблизили меня к разгадке этой тайны природы. Не обнаружив ничего подозрительного, я смело откусил половину «огурца». Увидев это, старик стал голосить и быстро размахивать руками. Его глаза стали круглыми от ужаса, после чего он сел на землю, обхватив голову руками. Я понял, что делаю что-то не так, но было уже поздно, откушенный кусок был наполовину разжёван. Внезапно наступила тишина. Все продавцы и покупатели в радиусе десяти метров замерли и уставились на меня.
В следующую секунду я почувствовал ужасный запах. Отвратительный запах. И этот запах был у меня во рту. Внутренности плода представляли собой густую слизь, наполненную мелкими семенами, обволакивающую нёбо и язык и вызывающую чувство их онемения. Я попытался выплюнуть эту гадость, но у меня ничего не получилось – язык стал неподвижен и не подчинялся командам мозга. Пришлось выковыривать эту слизь пальцем. У меня с собой была баночка Кока Колы, которой можно было бы прополоскать рот, но открыть крышку с первого раза не получилось – палец тоже онемел. Наконец, справившись с банкой, я вылил её содержимое себе в рот и стал трясти головой, поскольку иначе прополоскать рот не было никакой возможности. Но липкая слизь отказывалась смываться. Это была катастрофа.
Через некоторое время публика начала оживать, и отдельные ехидные смешки постепенно переросли в дружный хохот. Должно быть, со стороны я выглядел чрезвычайно смешно, но мне, поверьте, было совсем не до смеха. На этом поход на восточный базар был закончен, но не мои мытарства. До конца дня я не мог ни есть, ни пить, ни говорить – мое лицо было парализовано, как после посещения стоматолога, не рассчитавшего дозу анестетика. Голос пропал. Но не это оказалось самым страшным – хуже всего был запах, описать который с помощью нормативной лексики я не в силах. Ни зубные пасты и ополаскиватели, ни пряная индийская кухня, обильно сдобренная перцем и карри, ни алкоголь – ничего не помогало, этот запах преследовал меня две недели. Спрятаться от него невозможно было даже во сне.
С тех пор прошло много лет, но я до сих пор не знаю, что это было. Я рассказывал эту историю индусам из других районов Индии, спрашивал у химиков и ботаников, но все они только разводили руками. Появление интернета, Гугла, Яндекса и Википедии также не приблизило меня к разгадке этой тайны. И вполне возможно, что до конца жизни мне так и не суждено узнать, что это за растение и каким образом его используют люди. Хочется надеяться, что выращивают его всё же с добрыми намерениями.

***