Фима прекрасно осознавал, что все его истерики воздействовали только на человечных, или вовсе мягкотелых учителей.
Настоящую женщину-истеричку, ему бы никогда не удалось переиграть.
На самом деле, он терпеть не мог настоящие истерики. Здесь он менял тактику на сугубо противоположную. Фима долго выжидал, и на пике эмоционального учительского выплеска, вызывал огонь на себя, проявляя хладнокровие, граничащее с безумием.
Самой ненавистной для всех была химичка, с вечными истошными криками, истязающая класс командами "сели - встали!". Иногда, она оставляла весь класс стоять по целому  уроку.
Сначала все было хорошо, а потом произошло какое-то недоразумение: то ли она забыла задать нашему классу домашку, то ли мы все сговорились, что она якобы "забыла", - теперь уже не упомнить. Но тот факт, что повела она себя, мягко говоря, не очень дальновидно, - неоспорим. Класс стал ее уроки практически бойкотировать. Домашние работы не делались, самостоятельные запарывались целым классом, листы из дневника с записями для родителей - исчезали: не удивлюсь, если их съедали, точно партизаны.
У всех в классе было уже по 6 - 8 двоек, когда пропал журнал.
Вот тогда и случилась самая грандиозная и самая безобразная из истерик, которую мне доводилось видеть. Химичка, (моя память не сохранила ни имени ее, ни отчества), визжала, стучала книгами и кулаками по столу, обзывала нас всяческими, довольно грязными словами, и когда ее визг достиг своего апогея, и она на мгновение сделала паузу, чтобы перевести дух, или просто набрать воздух, Фима встал, и ясно произнес в повисшей тишине:
-Я, майн фюрер, яволь!  - и выбросил вверх одну руку.
Химичка, набравшая полные мехи, заорала: -  " Вон! Вон из класса! К директору! И чтобы без родителей не приходил!!!...
Разрешите идти? - переходит Фима на чистый немецкий, и чеканя шаг подходит к ее столу, глядя прямо в лицо. Химичка не выдерживает, дает ему пощечину, Фима краснеет, опускает глаза, (в этот миг, ему, наверно, реально страшно, что она их выцарапает), и повторяет вопрос: - "Разрешите идти?" Озверевшая от его поведения дама не находит ничего лучше, чем собственноручно, взашей вытолкать его из класса, и захлопнуть двери.
Всего несколько секунд требуется ей, чтобы  взять реванш и придумать кару: "Открыли тетради и написали: проверочная работа. Тема: ..."
В тот день весь класс, за редким исключением, получил сразу по две двойки: за несделанную домашку и за проверочную срезовую.
И Фима получил две двойки: за срезовую работу и за неудовлетворительное поведение.  Химичка хотела ему влепить три двойки, но оказалось, что домашнюю работу он сделал.  На вопрос, "откуда же ты знал, что нужно делать дома, если я, якобы, ничего не задавала?!", Фима похлопал глазками, и сказал, что спросил у друга из параллельного класса. Он просто с ним дружит и живет в одном подъезде.
После урока мы обнаружили Фиму в пустой рекриации, невозмутимо поедающим пирожок. Увидев нас, он торопливо засунул в рот оставшуюся половину, с трудом прожевал, и вопросительно уставился на нас: ну что? Узнав об исходе дела, он изрек: - "Ну, что ж, сделал все, что мог..."
На вопрос, где взял пирожок, он беспечно ответил: в столовой.
На другой ожидаемый вопрос, "а деньги где взял?", сказал, что помогал готовить поварихе тете Гале, и за это она его угостила.
И пошел Фима к химичке собирать свои вещи и давать объяснения, почему же он сделал домашнюю работу.
Было это неправильно, решительно ненормально, вверх тормашками, черти-что: нет бы оправдывался, что не сделал!
Как только наши учителя  не сошли от нас с ума?
Повариха же больше не знала нужды в помощниках, аж до конца своих дней работы на кухне в школьной столовой. Более того, к ней выстраивалась очередь из мальчиков, кои ревностно следили за тем, чтобы она не нарушалась.
Вот истоки студенческой психологии, с ее выкриками в окошко: "Халяв-а-а! Приди-и-и!"
Хотя, если подумать, не такая уж это и халява.  Бартер? Натуральный обмен? Скорее уж добровольное рабство вечно-голодного растущего организма, и бог весть что еще.
А провокатором безобразия, как всегда был Фима.
Он, кстати, в столовке больше не работал, ему пирожки доставались обходными путями: найдет у кого списать, и со всеми нуждающимися поделится. Ну как его после такого не облагодетельствовать?