Давным-давно, ещё во времена процветающего застоя, был у нас кот Пуша – совершенно нормальный провинциальный русский котяра: страстный любитель кошек, рыбы и валерьянки, упитанный, ленивый, черноспинно-белопузый. И обладал он уникальным качеством: его терпение было поистине безграничным, чем мы с братишкой и подружкой бессовестно пользовались.

Всем был хорош Пуша, но вот не нравился мне его белый живот! Спина нравилась, а живот – нет. Уж очень я хотела быть счастливой хозяйкой совершенно чёрного кота. Однажды меня угораздило заикнуться об этом в присутствии подруги. Мы тут же учинили консилиум, в результате которого был вынесен гениальный по своей простоте и логичности вердикт: раз уж природа допустила в отношении Пуши такой недосмотр, нам следует помочь ей и перекрасить кота в жгучего брюнета.

Сказано – сделано. В ближайшем магазине мы купили несколько упаковок хны и басмы (кто не знает или не помнит – в застойные годы за неимением заграничных препаратов российские дамы красили волосы в рыжий цвет хной, после чего при желании их можно было докрасить басмой в чёрный). Продавщица окинула нас, пигалиц, скептичным взглядом, но хну и басму всё же продала. Вскоре мои родители уехали на день в Москву добывать съестные припасы (в те годы плановая экономика исправно и бесперебойно снабжала наш провинциальный городишко разве что килькой в томате, остальной провиант привозился сумками из столицы). И вот мы, оставшись одни, принялись воплощать в жизнь наши коварные планы...

Ничего не подозревавшего Пушу усадили в ванну, шерсть помыли самым лучшим шампунем (чем не пожертвуешь ради любимого четвероногого друга!). Пуша попытался было что-то возразить, но его угостили валерьянкой, и он передумал. Я вооружилась зубной щёткой и порошковой хной и принялась втирать это странное грязно-бурое зелье в кошачью шерсть. Подруга ассистировала мне. Пуше процедура понравилась, он даже замурлыкал от удовольствия, извращенец. Втерев хну, мы, в полном соответствии с инструкцией по покраске котов... тьфу, волос, обернули Пушу полиэтиленовой плёнкой и запеленали в детское одеяльце. В таком виде, довершаемом состоянием лёгкого алкогольного опьянения, он пребывал около получаса. Всё это время мой братишка подкармливал Пушу жареными окунями и щедро угощал валерьянкой. Кот, не привыкший к таким почестям, разомлел от счастья и полностью отказался от своего законного права на свободу передвижения. Впрочем, полагаю, за пузырёк валерьянки он отказался бы от всего на свете, от всех прав и свобод, и не задумываясь продал бы свою чёрно-белую душу кошачьему дьяволу... Наконец Пушу вынули из одеяла, отмыли от хны...

Вообще-то, согласно инструкции, блондины после такой процедуры превращаются в рыжих. Пушина белая шерсть, однако, приобрела насыщенный оранжевый цвет с лёгким розоватым отливом. Но нас, юных экспериментаторов, это обстоятельство ничуть не смутило, и мы бодро приступили ко второму этапу: втиранию в кошачью шерсть басмы, дабы окончательно покрасить наивного Пушу в брюнета. Далее всё шло по известному плану: пеленание кота в полиэтилен и одеяло, а затем в течение сорока минут – щедрые подношения (две сковороды жареных окуней и неизменная валерьянка). И вот наконец наступил долгожданный момент! Пьяного и растолстевшего Пушу прополоскали в ванне и извлекли на свет божий.

Ну, что вам сказать... Брюнетом Пушу можно было назвать лишь с большой натяжкой: чёрной была лишь его спина (что, впрочем, неудивительно, поскольку она всегда была такой – от природы). Живот и лапы приобрели грязно-серый цвет. То ли басма попалась некачественная, то ли шерсть не соответствовала нормам ГОСТа – поди теперь разбери. «Ну, ничего, серый так серый – всё лучше, чем белый», – резонно решили мы и, пожав плечами, отправились спать, а Пуша по пьяни вскарабкался на шкаф и принялся отмывать следы надругательства над шерстью. Ночью вернулись наши родители. Пуша в потёмках благополучно прошмыгнул мимо них на улицу и шатался где-то до утра.

Нагулявшись, наш бродяга явился домой... Я не знаю, чем он там всю ночь занимался, но от басмы на его шерсти не осталось и следа – чего, к сожалению, никак нельзя было сказать о хне: Пушины лапы и брюхо буквально горели ярко-оранжевым цветом. С розовым отливом... Первую реакцию моих родителей я не видела, а жаль. Затем к нам в комнату с криком «Что вы сделали с Пушей?!» ворвалась моя мама.

Я, совершенно не понимая, что же тут такого ужасного (ну, покрасили кота – с кем не бывает...), искренне попыталась её успокоить: «Мама, ты только, пожалуйста, не волнуйся, это – натуральные красители: хна и басма...»

P.S. Пуша потом два месяца ходил оранжевый с розовым отливом, пока не полинял. Моим родителям долго пришлось объяснять всем соседям, почему наш кот такой красавец. А мы с подругой, окончив школу, подались в химический вуз. Правда, волосы я с тех пор ни разу не красила. Ни свои, ни кошачьи.

___
Впервые опубликовано мной 13.05.2000 на сайте www.anekdot.ru