Джон любил играть в гляделки. Эта любовь появилась у него еще в младших классах. Первым грозным его соперником был Сид. Долговязый Сид, у которого штаны всегда были по щиколотку. Как только родители покупали ему новые брюки, Сид тотчас же стремительно выстреливал из них, и две длинные узкие штанины останавливались как раз на положенном им месте – чуть выше щиколоток, словно боясь износиться и с нетерпением ожидая замены.
Джон быстро открыл для себя секрет успеха в гляделках: нельзя долго и безотрывно смотреть в глаза своего визави; время от времени можно незаметно рассматривать его рот, нос, лоб, даже уши...
Голова Сиднея сидела на длинной тонкой шее и, казалось, могла вращаться как угодно, подобно подставке с авторучками “Паркер” в местном супермаркете. Сама голова была таким же чудным творением природы, как авторучки “Паркер” – чудным творением человеческих рук. Глаза, блеклые, почти бесцветные, внушали необъяснимое чувство тревоги и даже страха, поэтому Джон старался как можно быстрее перевести взгляд на нос своего приятеля. Нос Сида был великолепен. Сверху, от переносицы, он осторожно и несмело появлялся над поверхностью лица, затем делал резкий и стремительный рывок и заканчивался очаровательной курносостью. Вдобавок, от крыльев носа и до самых скул были весело рассыпаны точки веснушек, блекнущие зимой и вспыхивающие оранжевыми огоньками с первыми теплыми лучами солнца. Иногда Джон принимался считать крапинки на лице Сида – от нечего делать, подобно тому, как считают вагоны в проходящем мимо длинном поезде. Затем осторожно поднимал глаза на веснушчатый лоб Сиднея и выше, где огненным венцом покоилась огромная шевелюра, словно набранная из тысяч рыжих пружинок, упругих и неподатливых. Сид никогда не расчесывался – это было пустой затеей.
К выпускным классам Джон стал без труда обыгрывать Сиднея в гляделки, и они оба потеряли интерес к игре, лишь изредка вспоминая о ней на скучных воскресных вечеринках.
В Принстоне, где Джон изучал психологию, у него появился новый сильный соперник – Мадлен. У нее были огромные, круглые и очень красивые глаза. Серые, чуть с голубизной. В длинных бархатных ресницах грусть сменялась задорной искрой, а порой – отчужденностью и равнодушием. И тогда на сердце у Джона становилось как-то пусто и глухо. Зато когда Мэдди улыбалась, на левой ее щеке появлялась очаровательная ямочка. Иногда взгляд Джона соскальзывал на ее рот и останавливался над верхней губой, где чуть заметно блестел нежный пушок, придававший Мадлен неповторимый шарм...
Сейчас на Джона смотрели пронзительно-острые глаза. От такого взгляда веяло умом и силой. Молодое, но уже не юное лицо было сосредоточенным и спокойным. Это был трудный соперник. Быть может, самый трудный за всю его жизнь. Джон потерял ощущение времени, он смотрел и смотрел на слегка небритое лицо с чуть кривым ртом и большим, с горбинкой носом. Наконец увидел перед собой моргнувшие глаза, громко выдохнул, отвел взгляд от маленького зеркальца на приборной панели, вытолкнулся из кресла и поплыл в бытовой отсек, где его уже ждали остальные астронавты.

март 1999