Хорошо на крыше — светло, места много и кот не пристаёт: то сказку ему расскажи, то за ухом его почеши. А намедни удумал, гад, рыбу из коптильни стащить, дык два часа мяучил, чтобы я дверь отворил. Я ведь домовой, а не бюро добрых услуг!
На мне вся усадьба: и хозяев в строгости держи, и ребёнку ихнему хорошие сны сни, и скотину лечи, хотя скотины-то у них только кот да пёс…
К тому же испытательный срок мне назначен до середины ноября. Если до первого снега не справлюсь, придётся снова идти в болото водянят воспитывать. Бывало, вымокнешь с головы до пят, пока водяных чертят не угомонишь — тут уж не до книжек.
Шуршиком меня назвали, потому что я в любой момент книжными страницами готов пошуршать. А в болоте какие книги?
Матушка, бывало, глянет на меня и вздохнёт:
— Прям, не домовой, а профессор — в кого такой уродился?!
А я в дедушку! Он самому Н. В. Гоголю идеи подкидывал. Питерские домовые и на домовых-то не походили, талантливы были безмерно.
Так о чём это я? К вечеру усадьбу обойду, качели раскачаю, пса подразню, кота приструню. Ночью яблочный пирог с молоком уплету и на боковую. А с утра на крышу — почитать, помечтать… А из книжек то кролик выскочит, то бабочки взлетят, а то и совушка ухнет... Так до вечера могу просидеть, если никто не покличет. Целую библиотеку из дому натаскал. Недавно всего Лукьяненко прочёл — жесть!
Почему я лентяй? Кто сказал, что с обязанностями не справляюсь? Не надо меня в болото!
— А-а-а-а!