Моя восемнадцатая весна скользит по карнизу, переливается радугой, пахнет теплым дождем. В выдуманной стране, в выдуманном городе, с выдуманным именем, она хохочет, выдувая мыльные пузыри, прыгает с крыши на крышу, гоняет на роликах, разбивает колени и красит волосы в красный.

Моя восемнадцатая весна шлет редкие письма с пометкой «после прочтения – сжечь».

Она давно уже живет от меня отдельно, и, если случайно встретит на улице – ни за что не узнает. Наши пути расходятся все сильнее.

А я мысленно прохожу по карте выдуманных мною стран и городов, и не могу вспомнить, где именно я ее оставила. В какую из открытых дверей я ее подбросила.

Иногда я попадаю туда случайно – во сне. Дверь приоткрывается, и моя восемнадцатая весна, коротко стриженная, в татуировках, с дерзкой улыбкой протягивает мне зажигалку.

Поэтому я очень много сплю. Сон – лучшее время моей жизни.

А иногда мне делают уколы, от которых я сразу попадаю в ту самую страну, в тот самый город, в ту самую дверь. Уколы, от которых я вижу ее ближе и чаще.

Все соседи по палате завидуют мне.

И мы сидим с ней на карнизе, курим. На мне белая больничная сорочка, на голове – короткий ёжик остриженных волос. «Смотри, - говорю я, - у меня прическа теперь, как у тебя…»

Мы запускаем в небо бумажные самолётики, на которых пишем свои сокровенные желания.
Самолётики падают на асфальт, там их смоет дождем в грязный водосток, где они сгниют, прежде чем действие таблеток закончится.

Она говорит мне: «Пообещай, что всё это сбудется».

И я обещаю.