- Убей! Убей её, Господи! Убей эту тварь! И меня вместе с ней! Убей! Слышишь?
Господь молчал.
Старуха лежала, вытянувшись струной, на облупленной железной кровати. Правая сторона тела была парализована. Речь сильно затруднена. Из перекошенного рта раздавались лишь непонятные хрипы. Но двенадцатилетний подросток, что стоял у кровати на коленях, уткнувшись лицом в бабушкино плечо, понимал каждое слово.
- Не надо, бабуль... Успокойся, миленькая... Молчи... Молчи, пожалуйста...
Слева на кровати, вжавшись друг в друга, сидели ещё двое детей: мальчик девяти лет и шестилетняя девчушка. Каждый раз, когда из соседней комнаты раздавался натужный стон, девочка изо всех сил зажимала руками уши и шептала брату:
- Скажешь, когда отпускать?
- Скажу, - кивал он в ответ и поверх её ладошек прикладывал ещё и свои.
В комнате было неуютно и грязно, резко пахло застарелой мочой. Чтобы отвлечься от того хаоса, который наполнял сейчас его мысли, стоящий на коленях мальчишка попытался сосредоточиться на том, сколько стоит небольшая банка краски. Пол под кроватью начал уже подгнивать. Надо будет как-нибудь отодвинуть кровать от стены, вымыть полы, как следует просушить и покрасить. Можно и в долг краску взять. Под зарплату. Скорей бы уже всё закончилось. Через час на ферму бежать, работать за мамку. Она-то не сможет... А в ночь за себя отработать. И этих двух ещё накормить надо. И бабе сухую тряпку найти подстелить.
В соседней комнате к очередному стону, переходящему в крик, добавился слабый плач, похожий на писк котёнка. Плач стал чуть громче, увереннее. И тут же приглушённым, сдавленным... И смолк. Всё.
Старуха левой здоровой рукой со всей силы начала лупить по краю кровати и заплакала.
Мальчик встал с пола и, взяв приготовленную заранее коробку, пошёл в соседнюю спальню. Мать - разгорячённая, потная - полусидела на высокой кровати, прикрывшись пледом. Рядом лежало ещё тёплое детское тельце с небрежно накинутой сверху тряпкой. Подросток аккуратно положил ребёнка в коробку и вышел во двор... Вернулся минут через двадцать. Без коробки.
- Где? - спросила мать, - Где закопал?
- В садку под тёрном. Рядом с остальными. Никто не видел.
- Ты ж моя сыночка, - устало улыбнулась женщина.
"Сыночка" промолчал. Также молча прошёл на кухню, включил плиту и начал подогревать макароны. Младшие уже уселись за столом.
- Бабушку покормите?
- Ага, - кивнули они в ответ, - А ты не будешь с нами есть?
- Нет. На работу пора.
- А кто там был? - таинственно зашептала девочка, - Кто? Сестрёнка или братик? Или оба, как в прошлый раз?
- Сестрёнка...

____________________

Ида росла спокойной ленивой девочкой. А ещё очень любила внимание к себе. И нет в этом ничего плохого. Только родители всегда были заняты: работа, огород, хозяйство, строительство нового дома. Когда Ида подросла, оказалось, что внимание, особенно мужское, привлечь к себе не так уж и сложно. Единственным огорчением были дети. Куда их девать-то? После рождения третьего, выход нашёлся. Подружка, что работала зоотехником на ферме, посоветовала Идочке раствор, которым колят коров для ускорения отёла. Берёшь три отгула, колешься и рожаешь. А дальше подушка тебе в помощь... Главное беременность не афишировать и закапывать поглубже, чтобы собаки не раскопали.
Слухи по селу, конечно, ходили о детском кладбище в садку, в конце огорода. Но старших троих было жалко. Куда их? В детдом? Там лучше? К тому же, парализованная старуха в доме. Худо ли бедно, но Ида присматривала и за матерью, и за детьми.

- Счастливая ты, Ида! Стыд не жжёт, сердце не болит, совесть не мучает.
- Счастливая! А остальное вас не касается.

____________________

Перед тем, как сесть на старенький велосипед и поехать на работу, старший сын Иды спустился к тёрну внизу огорода и положил небольшой камень на то место, где земля была свежевскопанной.

____________________

Сейчас от садка ничего не осталось. Плодовые деревья почему-то стали болеть и засыхать. Выжил и разросся только терновый кустарник. И если приглядеться, можно заметить в зарослях на земле девять камней.