Я лежал на чердаке и рассуждал о прожитом дне. А он был для меня счастливым - у меня появился велосипед! Утром, по пути на рыбалку, я обнаружил его в березняке. Совершенно новый, с блестящими ободами, и даже с насосом на раме, он стоял прислонённый к дереву. "Грибник, наверное, или травник какой в лесу" - резонно подумал я и продолжил путь к озеру. Но когда часа через три я возвращался назад, велик к моему удивлению, по-прежнему стоял на том же месте. Смятение в душе триндцатилетнего подростка было не долгим - я давно уже мечтал о таком взрослом велосипеде и сейчас не мог упустить счастливый случай. Нет, я не сразу вскочил на седло - с минуту я тренькал звонком, затем, сложив ладони рупором, несколько раз аукнул. Тишина. И когда я хотел уже трогаться в путь, то неожиданно босой ногой нащупал какой-то предмет, прикрученный к одной из педалей. Это оказалась обыкновенная консервная банка, вертикально закреплённая проволокой. К чему была эта нехитрая конструкция, я размышлять не стал и, по-быстрому открутив помеху, погнал по тропинке. Велик был удивительно лёгкий на ход и я, ликуя от восторга, уже скоро подкатил к заднему двору нашего дома. И вот я лежал на набитом соломой матрасе и рассуждал о своём поступке. Вернее, искал ему оправдание:
- Ну, взял. Не украл же. Завтра ещё перекрашу и велик мой! Попробуй, докажи!. Да любой бы так поступил. Даже мой дед... Дед? Своего деда, прошедшего всю войну, я очень любил. В нашей семье так сложилось, что моим воспитанием занимался исключительно он. Рукастый и смекалистый, он приучал меня к крестянскому труду, ненавязчиво прививая понятия мужской ответственности и заботы. И тогда на чердаке я пытался представить его на моём месте: вот возбуждённый дед приносит в дом какую-нибудь чужую вещь. Допустим, коромысло. И заговорчески шепчет: - Глянь, Витёк, у колодца кто-то забыл. Ишь, какое ладное - наше будет! Перекрасим только.
Нееет! Не похоже на деда совсем. Значит, что-то не то. Ладно, завтра ещё подумаю.
- А, вот ты где затаился, - дед вошёл в сарай, когда я размешивал загустевшую от времени синюю краску с олифой, - Дай-ка покурю тут, присяду в тенёчке. Жара такая с утра. На удивление дед ничего не спросил о невесть откуда появившемся велосипеде. Он присел на чурку и, закурив самокрутку, вдруг сказал: - Вот, какая, Витёк, история однажды у меня на фронте случилась. Нашёл я в окопе зажигалку. Из бойцов кто-то обронил. Хорошая такая, немецкая. Трофейная, явно. И так она мне приглянулась, что я не стал расспрашивать товарищей - мол, не терял ли кто? Прибрал к рукам, короче. И вот как-то идёт бой - вялый такой. Постреливаем одиночными из окопов по немцам, а они по нам. Вдруг из другого конца траншеи, пригнувшись, подбегает ко мне боец и просит прикурить. Зажигалку, - жалуется, - потерял где-то. Я без задней мысли протягиваю ему свою недавнюю находку. Товарищ повертел её в руках, прикурил. Потом посмотрел мне в глаза и, чувствую - что-то сказать хочет. Но он, сделав пару затяжек, похлопал меня по плечу, улыбнулся и побежал на позицию. Да вот только не добежал. Немецкий снайпер всё-таки улучил момент. Вот я до сих пор и мучаюсь думкой - а будь у него зажигалка, то не бежал бы солдатик ко мне и, глядишь, жив бы остался. И почему он не забрал у меня свою потерю? Ведь, по глазам было видно - признал вещицу! Может, смерть свою скорую почуял, да решил мне на память зажигалку оставить? Или в назидание? Это я к чему тебе, Витёк, рассказал - найденное добра не приносит. Нашёл - не торопись присваивать, поищи растеряшу. Дед встал, и уже выходя из сарая, как бы между прочим, сказал: - Хороший велосипед. На одну пенсию, небось, не купишь. Я днями на деревне конюха Василия повстречал. Тоже велосипед купил. А вчера вечером жалуется : уже утерял. Поехал, говорит, на счёт грибов разведать, а велик пока к берёзке притулил. Ходил, ходил, да чуток заблукал - памяти-то ничего не осталось после контузии. Пока вышел из лесу, а конь-то мой железный - тю-тю! Новый хозяин, видать, лучше кормит!
Я приподнял голову: - Дед Василий? Так он же одноногий! Как он на велике-то? - Как... Коленка-то цела, нога гнётся - освоил! Банку только к педали приторочил, чтобы протезный набалдашник в неё вставлять - и вперёд! Ну, ладно, Витёк, по двору управляться надо... Пойду!
Потрясённый новостью, я не замечал, как краска тонкой струйкой стекает с кисти на босую ногу. Перед глазами стоял старый конюх дед Всилий. Любимец детворы. Фронтовик, потерявший на войне ногу. За мою жизнь воевал ведь тоже... А я у него велосипед... Как я не мог сообразить про эту банку на педали! Я ещё долго сидел и размышлял: то о рассказе деда про зажигалку, то о велосипеде, но уже точно знал, как поступлю дальше.
Когда я керосином смывал несколько мазков свежей краски, которые только и успел нанести, в сарай вновь заглянул дед и молча протянул пустую консервную банку: - На вот... должна подойти...
