У меня зазвонил телефон. Громко. В два часа ночи. Ужасный оглушающий рингтон, имитирующий паровозные гудки, доносился, казалось, отовсюду. Подпрыгнув (невысоко, но резко), я принялась лихорадочно шарить под подушкой, где мобильник всегда и лежит по ночам. Второй гудок. Скинула подушку на пол. Не нашла. Третий гудок. Заворочался муж. Четвёртый…

— Да выключи ты его уже!

— Найти не могу.

Одним движением супруг выкинул телефон из под своей подушки. Из под своей! Пятый гудок.

— Почему под твоей? — с полоборота завелась я. — Почему МОЙ телефон под ТВОЕЙ подушкой?

Шестой гудок.

— Ответь на звонок, - рявкнул муж, — И не ори, ребёнка разбудишь.

Седьмой гудок. Начинаю тыкать в экран: блокировка, зелёная трубка ответа… По пути случайно задеваю значок «громкой связи».

— А я и не ору. Мы ведь договорились — это личное пространство. Лич-но-е!

— Ша! — раздался из телефона знакомый женский голос, — Разошлись по углам.

— Привет, дорогая, — приторно ласково проворковал муж, — С наступающим тебя праздником, который ты, видимо, уже вовсю отмечаешь! А я пойду покурю на кухне, пока вы почирикаете о важном. Можно?

— Покури. Разрешаю, — снисходительно ответил телефон и тут же строго обратился ко мне:

— Маша, что за ерунда в твоей семье происходит?

Выключив «громкую связь», я плюхнулась на подобранную с пола подушку и выдохнула:

— Всё хорошо, Светочка…

Светочка, она же Светка, Светулька и Светулёк — самая лучшая моя подруга. Самая — самая! «ЛучшЕй» не бывает. Не помню, когда она выбрала себя на эту должность, но заняла её на века.

— В два часа ночи мужик должен крепко спать счастливо удовлетворённый, а не нотации бабьи выслушивать. Днём времени не хватило?

В дверном проёме показалась сонная дочь в длинной смешной ночнушке. Дошлёпав босыми ножками до кровати, пристроилась рядышком и засопела.

— Не спится крошечке, не спится лапушке, — зашептала я, поглаживая дочку по голове.

— У неё и дитё не спит! Что ты за мать такая! - заверещал телефон Светкиным голосом.

— Светочка, что у тебя случилось? — перевела я разговор в другое русло.

— А что может случиться? Нормально всё, тишь да гладь. Мой муж по ночам на кухне не курит, в отличие от твоего. Спит, сволочь. Ручки ножки раскинул, как бяшка. И спит. А я на такси в час ночи домой с работы приехала. На такси!

— Поздно так почему? — вклинилась я.

— Корпоратив, Мария! Между прочим, праздник через два дня — Восьмое марта. Это тебя муж на гулянки не пускает, а моему до лампочки где я, как… — Света всхлипнула, вздохнула, икнула..,— И главное, сама сказала, чтоб не приезжал за мной. Ему ведь на работу рано вставать. Но всё равно мог бы приехать! Скажи?

— Скажу. Мог бы. Или не мог. Как ему с тобой спорить? Ты же всегда права. Разве нет?

— Не мог. Точно не мог. Умеешь ты, Машка, мозги мои в правильном порядке расставить! Хорошо, что я не его разбудила, а тебе догадалась позвонить — и ты как раз не спишь, и мне легче стало. Кстати, я бутылочку вина с корпоратива прихватила, придёшь завтра? Ой, или сегодня уже… Придёшь? — Света опять икнула.

— Приду, дорогая. Обязательно. А теперь спаточки… Хорошо?

— Машунь, ты сама тоже ложись и мужу мозг не выноси по ночам, для этого у тебя триста шестьдесят пять дней в каждом году есть. Спите уже. Пока…

Телефон замолчал. Пришедший с кухни муж аккуратно взял спящую дочку на руки и отнёс в детскую.

— Ну что, пьяная? — спросил он, вернувшись.

— Не ворчи, со всеми бывает.

— Нормальные бабы в пьяном виде бывшим своим звонят, а не другим бабам.

— Не ворчи, — угрожающе зашипела я, — Досыпай. На работу скоро вставать. Пойду на кухню воды попить, а ты спи, милый. Спи.

— Ой, водички попить! — улыбнулся милый, — Думаешь, не знаю, что ты куришь потихоньку? Иди, конспираторша.

Три часа ночи. Кухня. Сигарета. Телефон. И мысли обо всём: о Свете, о себе, муже, дочке… И о Ленке! Сто лет её не видела! А ведь в школе не разлей водой были! Потом разбежались, разлетелись. Почти сразу после школы я вообще уехала из родного города. И номера телефона нет. Хотя, домашний-то номер я наизусть помнила раньше… Так, восьмёрка, код города, сорок пять, потом двенадцать, по-моему, и шестьдесят два… В трубке раздался гудок, второй, третий… И вдруг заспанный знакомый голос:

— Да! Я здесь! Кто это?

— Ленка, ты? Привет.

— Машка… Машка? Машка!..