Может быть

Тихо покачиваются на тонких ножках-стебельках пушистые головки одуванчиков. Высоко запрокинув голову, поляна смотрит желтыми глазами в глубокую прозрачность.
— Кто ты?
Мягкие шаги босых ног в снежной завороженности.
— Отзовись, подай голос.
Гулко раскачивается старина в паутинных одеждах на древних морщинах.
— Почему ты молчишь?

Это не Фонарь светил. Он не мог жить по щелчку, когда кто-то его включал, потом выключал, поэтому лампочки всё время перегорали. Солнце жалело его, угрюмого и молчаливого, на закате оставляя свой луч, чтобы Фонарь горел всю ночь, как остальные. Но этот свет, пусть живой и настоящий, для него был чужим. Когда приходил вечер и дорожки аллеи наполнялись ровным светом соседей, он грустил.
Серебристый голос звезд
Маятник дождя
Качели ветра –
Приходит и исчезает
Тот ссутуленный в черном капюшоне. Он часто сидел на скамейке под Фонарем. Его лица не видно. Может, он тоже потерял свой свет. Медленно словно ожидая, он уходит по дорожке аллеи.
— Смотри
— Я не могу
— Смотри вокруг
— Я не вижу, не умею, кто ты?
Свет солнечного дня, живущего в листве.
Жучки звёзд на сонном стекле.
Калейдоскоп, мозаика, бессмыслица,
Лепет ребенка в мудрости старца.
— Довольно

Фонарь больше не горел. В этот вечер он отпустил луч и погас.
Прозрачная ночь раскрывает объятья.
Сны стучатся в такую пору...
Черный Фонарь уснул
… волшебные сны.
Затаив дыханье, приходит,
Капли росы роняя на землю.
Мерным шагом ступая,
Гулким эхом в сводах развалин.
Старый волшебник из доброй сказки в высоком колпаке и с морщинистыми руками. Приходя, перелистывает страницу, возвращает слова обратно.
Счастье — слово из сказки.
Сказки — странички из детства...
Улыбка паутинка
Лёгкости создание,
В волосах травинка
Тополя дыханье

Фонарь проснулся от внезапного толчка.
Она стояла перед ним, запрокинув голову вверх, слегка покачиваясь на тоненьких ножках.
— Я – счастье твое.
— Не было у меня никакого счастья.
— А теперь – есть.
Счастье — слово из сказки
Где-то подснежник, кому-то подсолнух,
Страха не ведая, жизни смеётся
Взмахом ресничек, солнцем огромным.
Слово любви — аромат огуречный,
Жизнь из листов папиросной бумаги.
Солнце и небо
Облако рая...
В мягкие ладошки легло отражение тени. На паутинку улыбки упала росинки слезинка. Капелька влаги.
Уходят тучи, рождая краски, разливы света, размывы радуг.
Где конец, где начало
Где-то когда-то
Жили-были...

Качели

Горбатый мостик перекинулся из вечера в ночь. Его чуткие доски слушают шаги любви – робкая, ее слова вплетаются в шёпот берёз.
Она расцветает в свете фонарей, которые бережно подхватывают ее, легкую, из рук в руки и деликатно опускают возле качелей для двоих.
Тепло, волнами поднимается от земли. Наполняя негой, проявляет ее очертания, делая их видимыми и осязаемыми.
Полог тишины опускается прозрачным куполом, охраняя сокровенное от праздного.
А любовь, раскачиваясь все сильнее, взлетает в небо, подхваченная ветром вневременья.

Без зонта

Они гуляли вместе по парку
Осенний дождь и листопад.
Прямые прозрачные линии, соединяющие небо и землю,
И золотые блики, рисующие диагонали.
Линии мыслей стекали каплями сердца, оставляя разводы боли.
Летящие, они смотрели в глаза, обнимали за плечи, держали за руку и падали к ногам.
Снова и снова

Безмолвие

Фонари. Они уснули все и сразу.
Лишь стук каблуков по брусчатке разносится ночным эхом по замершему парку.
Черные руки деревьев тычутся в пустоту. Голые, потерявшие голос.
Линии света фар чертят новые направления, упираясь в железные вертикали качелей и турников, холодные без тепла рук.
Безмолвные скамейки – зрители танца редких струй фонтана с опавшей листвой.
Последний щелчок… исчезновение времени
За стеклом
Уставшая, она ложилась спать. Молчала с тишиной. Ей было холодно. Комната без света. Тусклый ночник – фонарь в окне.
Свет фар на стене рисовал обратный мир. Он наплывал и отступал назад, проявляя жизнь за стеклом - узор изогнутых ветвей, написанный японской кистью - кончаясь яркой вспышкой. Свет таял.
И в тишине в который раз голос из ниоткуда:
- Люблю тебя

Туда, где ждут

Опустевший парк.
Весь день по его дорожкам под руку гуляли осень и тихий дождь, читавший ей печальные стихи. Строки ложились на брусчатку, в прозрачных лужах отражая паутину черных веток. С перекладин замерших качелей, капали слова. По спинкам на сиденья сонных лавок стекали многоточия.
Яська появилась в серых сумерках вечера, проводив взглядом исчезающую в дымке мороси пару, и одна стояла на детской площадке среди лесенок и домиков. Её курточка начала сливаться с темными от влаги стволами деревьев, когда зажглись фонари.
Ожившие качели тихо поскрипывали, подхваченные ветром времени. Летая по Вселенной, он открывает двери пространств для тех, кто потерял, но ищет, соединяя с тем, кто ждёт.
- Яська…
- Мама…
- Что же ты так долго!

Сказки фонарей

Я видела волшебный город.
Где люди, листья и теплый свет старинных фонарей перемешались в осени. Солнце уже ушло, но небо осталось голубым. Летали детские качели, а над ними светились тихие деревья. Там много смеха, с ним рассыпались охапки ладошек клена над землёй. Листья упавшие, мягким золотом шуршали под ногами малыша – его родители застыли темными высокими тенями.
Время гуляет по дорожкам, замкнув кольцо, и не дает нарушить жизнь разноцветных бликов вечерней сказки.