"А счастье было так возможно,
Так близко!"

Все начальные девяностые нервно шастал по остаткам всё мизернее финансируемых исследовательских рейсов. Правда, потом из них порт Усть-Луга, да и Северные потоки каким-то боком вышли. Но тогда...
Было не до семейных заморочек с Бабуленькой.
А она с постлагерным упорством занастырилась проверить по проветриваемым архивам семейно-родовые байки. И преуспела...

Для начала отыскала корни дворянско-эмигрантские.
Выяснила, что обрусевшее со времён поздней Екатерины Великой иноземно-дворянское "д" из д'Рандульё как-то само-собой склеилось с фамилией мужа ещё до 17-го года, а потом куда-то и вовсе запропастилось к 1938-ому, сделав оную просто как бы осетинской, — Рандулетовы. С которой она и лагерилась, упорно не отрекаясь от сгинувшего деда.
А теперь чрезархивно естественным образом мы снова делались по бумагам как бы историческими Драндулетовыми?
Разумеется, от перспектив столь комического обременения свой и наши паспорта она сберегла.

Далее прояснилось собственно её сродство с Ост-зейским баронством фон-дер-Маков. Оказалось, ближайшая ветвь Маков в Эстляндском подданстве безнаследно сгинула: кто в Сибири, кто в Эстонской Сов. Социалистической, а кто и в боях Второй мировой.
И писать некому.

Само-собой по пути вскрылись достойные и не очень дворянские, разночинные и мещанские сродства.
Завязалась переписка.
В Питер дружно зачастили разноместные родичи на знакомство, уяснение деталей семейных легенд и вообще, включая челночную активность.

Это напрягало.
Как ни попаду домой, всё новые лица и занятая гостями моя комната.
Но главное, — как тут зашумело в тесной семейной округе!
Кузины, кузены и особенно племяши вдруг стали недружно захлёбываться в реституционном слюноотделении по несдвижимости в Тарту и Пярну.
Как самые прямейшие потомки.
Оссорившиеся потенциальные собственники, тратя уймищу недорогих тогда тысяч на привлечение тамошних консультантов и официальную переписку, всяко подпитывали блеск в глазах профадвокатов.
Кое-кто уже собирал бумаги на эстонское гражданство.

В совсем "Новой России" середины 90-х, склонной к сыску родовых изысков, эти активности нашли понимание и недешовую поддержку поновлённой хамаристократии в виде дипломов и геральдических свидетельств этого голубокровного сообщества.
Забава. Но не без тайной приятности.
Признаюсь, самому приглянулась перспектива собственничества под Пярну.
Туда не раз заходили по работе, но ни разу при ясной погоде. Так что места сии представлялись исключительно туманными и слегка нереальными.

А дело было вполне решаемым.
Групповые и частные десанты катались через границу для ознакомления с объектами числом без четверти четыре (Одно строение оказалось в трёхчетверной сособственности).
"Процесс пошёл."

А Бабуленька, далёкая от рулеточных подходов к счастьеловству, всё продолжала свои поиски.
И таки отыскала в Магадании самых прямейших фондермаков, под галицийской фамилией Растерюк.
По началу Растерюки весьма ошарашились возобновлённым сродством.
А теперь они свежие граждане Эстонской Республики. Живут бедно, но с надеждой на рабочий выезд в Европу.
Жалятся в редких письмах на сложности и дороговизны процесса реституции.

СПб, 1999
____
==