(правдивая история)

Актёр сидел дома, старый, как слово. Смотрел в окно, а куда ещё? На окладах настенных фотографий умерла пыль. Точнее, умирала. В комнате было тихо, громче всех трезвонило зеркало, но трезвонило прекрасно! Поди сыщи сейчас в московских квартирах трельяж – днём с огнём! – а в однушке Георгия Францевича стеклянные амальгамы скрипели громче всего. Трельяж был куплен за гонорар от роли старого конюха, господи, сколько вечностей это было назад?
Обычно старость на картинах модных художников одинакова: резкие скулы, покатые морщины, заросшие тропинки в парикмахерские и протоптанные дорожки в баню (по субботам, с 18:00) и ненависть к небу. Старые актёры не любят небо, чем старше становишься, тем сложнее поднимать голову вверх. Небо напоминает старым актёрам сцену: вздыбленные облака кулисной пыли, радужные софиты, зелёные тени падуг, тихий гром колосников, яркое солнце рампы. Старые актёры души не чают в окнах, но равнодушны к небу, парикмахерским и трельяжам.
Но сегодня утром Георгий Францевич проснулся с любовью к небу. И к парикмахерским. И к трельяжу.
И пошёл на кухню делать завтрак. На сковородке, старой как пыль, Георгий Францевич аккурат разместил три яйца – мастак! Накрошил лучка, накромсал колбаски. Готовое и ещё шипящее блюдо деревянной шумовкой тихо извлёк в тарелку. Развалившись в старом кресле, включил телик, ламповый. Сегодня Георгий Францевич был счастлив. И вот почему.
За три дня до 85-летия его пригласили выступить перед детьми. Там, по странному совпадению, было 850 мест (какой-то ангел насмешки дорисовал нулик). На афишах города пестрела серая надпись: «Сегодня выступает лучшая Баба-Яга нашей родины!». Актёр был докой гротеска, его дребезжащий голос, переходящий плавно в сопение, больше всего нравился режиссёрам русских сказок. Он знал, что его Баба-Яга – лучше всех. Так оно и было.

Восьмидесятипятилетний актёр, зная, что в зале будут одни дети, придумал план! Накануне зашёл в ближайший магазин канцелярских товаров, накупил школьных альбомов для рисования, разрезал их пополам, на каждом листе цветными карандашами нарисовал летящую в ступе Бабу-Ягу. Он просто хотел оставить подарочек каждому ребятёночку.

Он рисовал несколько дней.
Восемьсот пятьдесят рисунков на четырёхстах пятидесяти альбомах.
И сегодня утром Георгий Францевич Милляр накрошил лучка, накромсал колбаски, достал старенький, но аккуратный костюм, пригвоздил галстук-бабочку и сел ждать звонка.

Но никто не позвонил.
И никто не приехал…
То ли концерт отменили, то ли просто забыли.

Он покинет свою квартиру-мир навсегда через четыре года.

Друзья, коллеги, родные утверждали в один голос: он ушёл без обид…