Однажды вечно сырой город (точный адрес неизвестен), вечно промозглый, в котором жили жители-сыры, захватили захватчики. Сырный город оборонялся долго. Где-то год. После этого жители стали сдержанными и выдержанными, кто-то больше, кто-то меньше, но все попрятались в катакомбы-упаковки, – попробуй достань!
Когда захватчики захватили город, главный захватчик на главной площади произнёс долгую речь:
– Друзья! Мы вас лююююююбиииииим!
Коротко, но очень долго.

Мягкотелая Фета робко и нежно вынырнула из своего укрытия, наивно повелась на пропаганду. Захватчики её просто растоптали. И тут же в рупор, цинично, проорали:
– Мы пришли с миром! Мы же сохнем от любви по вам!
Сестричка Брынза бросилась на помощь, но… Овечьи мозги выглядят хоть и кудряво, но без извилин. Её тотчас пришибли, капельки белой простоквашной крови мерно текли по асфальту, мелкие кусочки застревали в канализационной решётке…

Затем вылез Маасдам, поднял руки, облокотился на стену. Захватчики расстреляли его в упор, сделали ему ещё пару дырок. Сразу сказали:
– Друзья! Мы же братья!

Из бомбоубежища вышел Пармезан. Крепкий, в джинсовом комбинезоне, с ковбойской шляпой набекрень, за поясом – «Peacemaker», шестизарядный. Расставив ноги, медленно достал из кармана зубочистку, прожевал и выплюнул. Спагетти-вестерн продолжался недолго, но парочку захватчиков Пармезан успел замочить. Точнее, шесть.

В любой драке есть три составляющие: захватчики, мирные жители и предатель. В Сырном городе не обошлось без иуды. Вылезла из норы Горгонзола, сдала захватчикам карты укрытий, сучка, плесень, что с неё взять… Батя её, Бри, проклял доченьку тотчас…
А захватчики всё продолжали мочить и кричать:
– Мы пришли к вам с миром!

Старик Сулугуни, тихо за углом играя на пандури, проскрипел про себя:
– А я вам говорил…

Мажорчик Маскарпоне не захотел участвовать в этой сычужной бойне, купил по блату паспорт, дал сырникам-таможенникам взятку и свалил в Италию, к подружке Моцарелле…

А захватчики продолжали люБИТЬ жителей города…
---
На площадь вышел мальчик, весь в лохмотьях, скомканный, раздавленный, расплавленный. В его глазах не было кислой надежды, только горькая боль. И вера.
Звали его Дружба.