У нее такой маленький смех, господи, у нее и все остальное тоже маленькое… Но ее смех… Он меньше пылинки, меньше макового зернышка, меньше кругляшка в прописной букве «я» - кстати, вы замечали, что он похож на затягивающуюся петлю? Я. Я. Я. И куда-то внутрь этой крошечной петли просочился, просыпался ее смех, словно кусочек сыра, который выронила глупая ворона. Он не достанется теперь лисице, но и вороне не достанется тоже. Никто не вкусит этот смех, он просыпался в вечность как зерно, как корм для косматых космических котов, и петля буквы «я» медленно затягивается за ним, превращаясь, безнадежно трансформируясь в букву «л». Во все красивые сказки о любви, заканчивающиеся на «они жили долго и счастливо».
Но в том месте, где две палочки в букве «л» соприкасаются, образуя арку, застряли крошки ее глупого маленького смеха. Возможно, однажды кто-то им поперхнется. А пока она ищет, где потеряла свое звонкое сокровище. Но ножки ее коротки, тельце – словно игрушечное, руки крохотные. И она стоит в арке, образованной двумя палочками в букве «л», прячется от ветра и от всего мира. Ее поиски всегда заканчиваются здесь. Ночью, во время грозы, когда бушует стихия, мельчайшие кусочки потерянного смеха осыпаются сверху, как пыльца с цветка. Она подставляет руки и кружится. Ей становится больно и одновременно хорошо.