В наушниках — ночной гитары звуки "Москвы" Зеленского кончают сутки тропинкой росной в завтрашнее утро*. Грядущий морок выгрезился утлым. Сухой Мартини под кусочек сыра. В стакане (не терплю "воронки") пара мороженной морошки ярких ягод. Давно-недавно, не было ли было не всё и, дваумеется, не так,— нет разницы, когда подпал в тик-такт под тающей морошки аромат, во время оно, бо оно любило тогдатошно и тех, кто нонче бесят, да, чаю, вовремя отстаньновилось.: Москва. Олимпиада-80. Морошечный ликёр в продмаге. Финский. Высоцко в небо Мишенькалимпийский, как младшая звала, взлетает-тает. Уносит, а не дарит. Да,— не аист. А двадцать лет за-до того на Кольском белела белой ночью на болотце в неяркости приземистого солнца постснежная морошка пьяным соком. Ещё туда лет десять. На Карельском запущенно-послевоенном дважды под ржавым рваным гнутым ДОТным рельсом разглядывал с немалым интересом исходных детских впечатлений жажды морошки зрелой ягодки впервые вживую, не в варенье, золотые. Ещё туда на сотню лет?,— Пуш(к)инкой в рецепт пиитоведческий старинский. Последнее: Мочёной бы морошки. Немножко. Где серебряная ложка? ______ *__Андрей Валер. Зеленский, «Утренний вальс Москвы» (трио)
** ретроморошкноё-2:
Лет полста тому студентов на картошку на Карельский перешеек недалёкий вёз с ботаником (по кафедре) на пару. Оказался он болотоведом старым, молодым науки кандидатом Тёпой, как друзья его шутливо прозывали. Вот на месте мы. Он — сразу на болото к северу от форта Ино. Сквозь дремоту слышу,— Тёпа возвращается в печали: Бедное, неинтересное…,— речёт он,— Даже клюкву недозрелою содрали. А в руках — два хилых стебелька морошки. Тонус поднимая, я ему поведал как с приятелем давно ходили мы вдоль болота Топь Неодолимая по маршруту прикладных исследований. Там морошечно и клюквенно, но боле вепсы местные чернику уважают и с брусникой в паре в бражку обращают, в лёгкое вельми пользительное пойло. Так и упокоились мы славно к ночи под коктейль горячий ромово-молочный*. _____ *__вестимо,— со взбитым с сахаром желтком
На полувсемирные Олимпийские 1980-го и клюквенный лик. завезли, и до зимы (в августе, небось, и ещё и не то было, да командировки в стольный град в столь изобильное время не выписывали) в обычных магазинах продавали ароматы, узнанные в Питере от друзей-скандинавов…
Но хочется вернуться в те годы. И начать с чистого листа...
легендраные приятности застоя
конопачены текучестью застолий
Привет, Борис!
С благодарностию за счёт-считываемое внимание,