Мысли, слова, рассыпавшиеся на буквы, слились в невнятное бормотание. Миллионы чужих голосов, повторяя и повторяя их, просто взрывали мой мозг, не давая сосредоточиться.
«Все! У меня уже больше нет сил! Замолчите! Оставьте меня в покое…»
Тут же перекошенные рты подхватили и эти, последние слова, пропуская их через мясорубку повторов… Я попятилась, затыкая уши, не в силах больше этого слышать.
Вдруг теплая рука легла мне на плечо и уверенным движением развернула меня. Я ткнулась в чью-то грудь носом. Пахло отцом. Тишина и чувство защищенности пришли одновременно. За миг до пробуждения.
Звонил будильник. Он ежедневно заставлял меня вставать с постели, напоминая, что нельзя лежать под одеялом вечно. Я выныривала из водоворота сновидений, ловя ртом воздух, а руками твердую поверхность постели, чувствуя себя выпотрошенной рыбой, все еще продолжавшей жить.
Нужно вставать. Вставать и чем-то заниматься. Хотя зачем? Куда спешить? Я всё время спешила. Заглатывала жизнь, как кофе, на ходу, обжигаясь и не чувствуя вкуса... А не надо было! Сколько раз мне отец говорил: «Не спеши, а то опоздаешь»…«Вот и опоздала», – последняя мысль окончательно прорвала оболочку сна. Я села, обхватив себя руками, и уткнулась носом в рукав рубашки. Вдох. Еще один. Нестерпимо захотелось услышать скрип половиц, а затем звук открываемой двери и отцовское: «Лежебока! Вставай уже. Мне грустно без тебя пить чай!»
– Мне тоже, пап, грустно без тебя пить чай, – громко сказала я, разглядывая свою ногу.
Ступня с надетым на нее шерстяным носком безуспешно пыталась втиснуться в тапку. Задвинула её под кровать и всё же встала. Составив на поднос термос, чашку и тарелку с заветренными бутербродами, я побрела в кухню.
У соседей сверху что-то упало на пол. Следом раздался хор перебивающих друг друга голосов.«Ну, вот тебе и голоса во сне. Ты вовсе не сходишь с ума. Просто опускаешься на дно и руки подать тебе некому...»
Перед дверью кухни я остановилась, избегая смотреть на то место на полу, где три месяца назад, вернувшись с работы, нашла тело отца, еще теплое и такое невыносимо тяжелое и беспомощное. Дорога на кухню с тех пор стала постоянной пыткой, и я старалась как можно реже сюда заходить. И садиться за наш маленький стол перестала. За ним когда-то собиралась семья. Ее больше нет, а я всего лишь – осколок. И теперь, если я ела на кухне, то – стоя у окна и держа тарелку на весу...
Я вдруг поняла, что смотрю на приоткрытую дверку фанерной антресольки, сделанной отцом еще во времена моего детства для мамы. Она убирала туда банки с вареньем на зиму. Когда мамы не стало, как-то незаметно не стало и варенья. Никто его больше не варил. И почему-то так вышло, что я уже давно не интересовалась подвешенным под потолком деревянным ящиком.
Заставляя себя сделать хоть что-то, приподнялась на цыпочки и попробовала прикрыть дверку. Не получилось. Еще на миг задержалась, прикидывая, что же там сейчас может находиться, но затем все же переступила порог кухни, пообещав себе разобраться со старым хламом потом. Всё потом. Сейчас всё же лучше выпить чаю.
…Сжав в ладонях чашку, я стояла у окна и смотрела на обыденную жизнь двора и дробила её на части: малышня копошилась в песочнице, девчонки лет пяти ковыряли землю под кустом сирени, пацанва постарше сбилась в кучку за гаражами – курят, охламоны... Наташка вытащила к подъезду пластиковое кресло. Сейчас Витька вынесет на руках тетю Надю и усадит «гулять». В день похорон отца Натка отменила прогулку матери. Сказала просто: «Пусть он для нее будет еще живым. Может, и сама подольше протянет. Ты уж не проговорись». Вот и молчу. Вернее передаю от папы приветы в те редкие дни, когда выползаю в магазин за хлебом и молоком. Мне бы кто привет передал. От папы...
Я передернула плечами, отгоняя непрошеные мысли, и оглянулась на холодильник.
– Нет, – громко объявила я и мотнула головой для убедительности, – есть не хочу… – и снова посмотрела в окно. Первоклашка Лёлька сидела на плечах отца, размахивая букетом, и хохотала…
...В лицо пахнуло запахом осеннего леса. – Маришка не спи! Чуешь, как пахнет грибами? Смотри давай! Ты у нас впередсмотрящий! Всевидящий Главный Грибовед! Что молчишь? Что должен говорить Главный Грибовед? – Высоко сижу! Далеко гляжу! – звонко проскандировала я, поудобнее устраиваясь на широких отцовских плечах и стряхивая дрёму. Где-то за моей спиной прозвенел мамин смех. Отец довольно хмыкнул и ткнул пальцем в ярко-оранжевую шляпку подосиновика: – Проглядела!..
Чай остыл. Я сделала последний глоток и зажмурилась, не давая себе снова заплакать.
«Нужно что-то делать, чтобы отвлечься. Чтобы перестать постоянно думать о мертвом, распростертом на полу у кухонной двери, папином теле. О его таком отстраненном лице в момент последнего прощания. О его руках, таких ласковых и горячих, когда он меня обнимал, и так отчужденно-холодно сложенных на груди, когда он лежал в гробу. О том, что была слишком занята своими делами и не замечала, как угасает отец. Делами? Да я просто утонула в жалости к себе после разрыва с Геркой, не замечая никого рядом с собой. Хватит! Наверное, не зря людьми заведено убирать вещи покойных, а я уже который месяц боюсь к чему-то в доме прикоснуться. Давай! Начинай!»
Я поставила чашку в мойку и, взяв табуретку, решительно вышла.
– Вот с антресоли и начну! – громко отдала себе приказ и, встав на табурет, взялась за дверку, отчаянно борясь с желанием всё это бросить, спрыгнуть на пол и вернуться в кровать. Но тут у соседей сверху снова что-то упало на пол прямо над моей головой, посыпалась штукатурка, и, невольно дернувшись, я потеряла равновесие. Табуретка ушла из-под ног, скользнув по линолеуму куда-то в кухню, а я рефлекторно вцепилась в открытый зев антресоли и повисла. Захрустело ломающееся дерево, и я рухнула на пол, накренив фанерное дно, и на меня сверху посыпалось содержимое антресоли: старые журналы, какие-то вещи, мамин сапог, коробка из-под туфель… Я отшатнулась в сторону, освобождая вещам место. Последним упал вылинявший от времени резиновый мяч. Мой мяч. Из детства. Я тупо смотрела, как он падает, ударяет по обувной коробке, переворачивает ее и катится мне за спину.Кувыркнувшись, коробка раскрылась, и из нее высыпался ворох исписанных листов. «И что это?» Совершенно не задумываясь, я протянула руку и взяла один из них…
«Марин… Жаль, что у вас не сложилось с Геркой. Но, может, еще сложится? Ты не отталкивай его, если вдруг... Знаешь, любовь не дают взаймы, ею делятся, раздаривают, ничего не ожидая в ответ. Перестань ждать, что тебя полюбят - и ты просто станешь принимать эту любовь только потому, что достойна быть любимой. Да ты – достойна! Но и тот, кто тебя любит - тоже! Отдавай ему себя всю, ничего не оставляя про запас. И будь счастлива! Ведь мы с матерью тебя для счастья завели!»
Тихо поскуливая, я встала на четвереньки и поползла собирать рассыпавшиеся листочки. Сгребла их и села, привалившись спиной к стене. Неровно вырванные из тетради, листки были исписаны каллиграфическим почерком отца. И все были адресованы мне.
«Мариш… ты только не пугайся. Я скоро уйду. Мама зовет. Ты же знаешь ее, она всегда рвалась вперед батьки в пекло… Я волнуюсь, как она там без меня…»
«Доча, я вот что тебе еще хотел сказать…»
«Манюня, когда я уйду, не плачь. А уйду я скоро. Уже скоро. Прости меня, что прощаюсь с тобой вот так… боясь посмотреть в глаза. Тебе и так в последнее время досталось, а тут еще я. Ты уж прости мне это предательство. Послушай, слезы – это такая глупость. Мертвым они не нужны. А живые прячут за ними свою вину. Вину за каждую не прожитую рядом минуту, за не сказанное вовремя слово, за не оказанную помощь… за невнимание и отсутствие любви. Тебе же винить себя не в чем. Нам с матерью повезло – потому, что у нас была ты. Поэтому – не плачь!»
«Знаешь, Кроха, я всё думаю, когда ты все это прочтешь? Ты же будешь изводить себя самоедством, запершись в квартире… Хоть бы тебе на голову эта коробка сама свалилась…»
Я погладила последний листочек, откладывая его в стопочку ко всем остальным. Хотелось ещё. Ещё – неожиданной и такой желанной ласки. Ещё… хотя бы одного папиного привета. Я перевернула коробку и заглянула в неё. Потрясла, уже не ожидая ничего, но продолжая истово надеяться на чудо. Пусто. Сложила письма в ставшую теперь самой дорогой вещью в доме коробку и потянулась за крышкой. Чудо случилось – ещё один последний привет лег в мою ладонь:
«Это очень вредная привычка - искать в прошлом будущее. А ты это делаешь постоянно. Я уверен, что и сейчас, читая моё письмо, ты сидишь на полу в моей старой рубашке и моих же теплых носках. У тебя что – ноги мерзнут? А рубашка? Спорим, ты каждый раз, снимая и надевая её, пытаешься уловить мой запах? Что, Желтая ты моя субМарина, снова легла на грунт и зализываешь раны? Прекращай! Иначе течением снесет на глубину, с которой уже не подняться. Силенок не хватит. Всплывай! Хотя бы на перископную глубину. И начинай жить. И не жалей себя. Каждому человеку рано или поздно приходится учиться жить заново. Вставай и иди! А мы всегда будем рядом…»
Я, непонятно чему улыбаясь, повернулась к солнцу, заглянувшему в кухонное окно. Встала. Распахнула створки окна. Сощурилась, глядя на светило, и, проиграв битву в "гляделки", зажмурилась. Так и стояла, подставив его ласковым ладоням свое лицо. Меня окутало ощущение нежданно пришедшего равновесия и единства с окружающим миром. Папины приветы словно зажгли крохотный фитилек, осветивший все темные уголки души с притаившимися в них страхами и болью, а солнце своей ненавязчивой лаской сейчас завершало шквальное таяние сугробов тоски. Тихая скорбь «Адажио» Альбиони, звучавшего из какого-то окна, и заглушающий ее смех детворы, воркование голубей на соседском балконе, шуршание шин, проезжающей машины и даже звук падающих капель из неплотно закрытого крана – всё слилось в последний наказ отца… ЖИВИ!]
Будем, Андрей. Рада, что Гирнык пришелся по душе. Поищи в сети Игоря Кочуровского. Старик уже умер, но то что он делал со словом достойно восхищения. И почитай Стуса. Он уже почти икона для украинской поэзии.
В третий раз перечитала и снова не удержалась от слёз.
Почти двадцать лет нет с нами отца. Была уверена - боль давно ушла и не вернётся. Оказалось, сидит внутри и ищет выхода. И вот теперь вырвалась наружу и не даёт дышать.
Вы правильно сделали, что сняли его с конкурса. Я не представляю того, кто смог бы судить об этом с точки зрения литературы. Такое можно воспринимать только на эмоциональном уровне.
Могут... :)Арчи работал спокойно с текстом. Не разу не высказал своего личного к нему отношения. Спорил со мной за каждую запятую и каждое слово. Сол Кейсер прислал 14 замечаний и поздравил. Джон Маверик совершенно спокойно воспринял, именно как литературу. Ребята довольно давно меня знают и уверены, что я не буду писать автобиографию, поэтому и смотрят отстраненно.
Я дико извиняюсь, вот... Сегодня вырвался из Кащенки порезвиться на воле. Мира, ты умница! Но такая уж у старика Лохматого черта характера, не обессудь, что он больше ругает. А когда автор пишет превосходно, он это воспринимает как само собой разумеющееся, мол, так и положено. Не со зла, нет. Напротив, чем больше ругает, тем больше нравится и хочется, чтобы автор довёл произведение до эталонного образца. Как говорит мой учитель: "Есть, за что бить!" Ну, а когда произведение слабенькое, тут и сказать нечего. Короче, связалася ты с садистом!
Вот сижу и думаю - какие же слова говорить?.. ведь, глупо, прочитав этот рассказ, сказать:"Замечательно написано!".. Написано правдиво - так об этом уже говорили Иргуша и Настя. И меня прожгло правдой. Сказать, что после прочтения "Мне тоже, пап, грустно без тебя пить чай...", за глазными шариками что-то закипело и запузырилось вверх под черепную крышку?.. Я не знаю, смогу ли я это перечитывать... И не понимаю, собственно, как смогут критики что-то разбирать... ...я просто пойду и обниму маму... и не буду спешить от неё к своим делам... чтобы не опоздать...
Имум... Наверное, это и писалось для того, чтобы мы почаще обнимали родителей пока они живы. Спасибо тебе. А критики не будут препарировать рассказ. Не срослось с дуэлью... да и к лучшему. Хотя одному критику я показала "перископ". Солу Кейсеру. Он меня поздравил.
Согласна: этот рассказ не из тех, за которые можно ставить оценки - хорошие или плохие. Это всё равно что оценивать, насколько музыкально человек плачет. Или выискивать ошибки в письме, рассказывающем о семейной трегедии. Нельзя к таким рассказам подходить с общей меркой. Я, наверное, не смогла бы. Возможно, вышла бы из состава жюри, чтобы не быть обязанной наводить критику, когда хочется просто помолчать...
Мира, удачи Вам и сил! И дальнейших творческих успехов)
Привет, Юля, очень рада, что ты ко мне заглянула. На счет судейства таких вещей? Я давно для себя решила этот вопрос. Я никогда не оцениваю конкурсные работы с наскока. Я читаю и стараюсь не думать о прочитанном. Первое впечатление не всегда верное. Я возвращаюсь к прочитанному дня через три-четыре, когда уже наслоились другие прочитанные за это время тексты, и вот если по прошествии этого времени я помню о чем я читала, но при повторном прочтении эмоций уже нет - средний бал и можно искать, где автор не дотянул, чего мне не хватило или что вызвало раздражение. Если прочитала название и никаких ассоциаций - низший и предложение получить построчный разбор после оглашения оценок. А вот, если я прочла чей-то рассказ, а он не дает мне спать все эти дни, если я воспринимаю чью-то историю, как свою личную, если мне душу вывернули наизнанку - я ставлю высший балл и мне начхать на опечатки, пропущенные или лишние запятые. Это - литература. Я даже могу попросить кого-нибудь из друзей помочь человеку с орфографией, чтобы где-нибудь в другом месте этому автору не портили жизнь рассказками про неграмотность и оскорбление чувств читателя. Чувства читателя можно оскорбить только одним способом - заставив его читать белиберду.
А с "перископом"? В рассказе нет ничего личного, ни одного слова, кроме моей личной тоски по отцу. Я всегда была папенькина дочка. И когда я получила задание "Случайность" я просто взяла первые четыре предложения из загашника с черновиками и набросками и написала практически все. Потом была редактура и шлифовка. Тщательная. Спасибо Арчи, он меня заставлял возвращаться к тексту вновь и вновь, при этом не пытаясь писать за меня.Кажется мы спелись.:) Хорошая команда получилась.
Юль, почитай у меня "Дом". Немного чистой любви сейчас, после боли "перископа", будет в самый раз.
Мира, на мой взгляд, у тебя подход очень правильный, я тоже не тороплюсь с оценками и тоже не циклюсь на недочетах по орфографии и пунктуации (пока это не мешает восприятию смысла). То, что может исправить корректор за несколько минут - не так уж и страшно. Гораздо хуже, если сами формулировки требуют перестройки. И совсем плохо, если костяк всего рассказа "сутулый"))
Вот то-то и оно, что тоска по отцу у тебя - настоящая, и это чувствуется. А детали - это уже дело второе, они могут быть и вымышленными.
Арчи толковый товарищ, глаз у него острый, ему, безусловно, можно доверять)
"Дом" прочту непременно, но уже не сегодня: реал зовёт)
ПС Пожалуй, я здесь бы немного подправила письма отца. Могу ошибаться, но у меня стойкое ощущение, что их писала мать, а не отец. По-женски очень. Арчи на этот счет ничего не говорил?
Нет. У нас в этом месте не было споров. И в письмах.. конечно это не письма моего отца, но все интонации, стиль - это наши с ним разговоры. Он так выражал свою мысль. А вот мама у меня другая. Ей и в голову не пришло бы так со мной говорить. И ласки в ней особой нет и никогда не было. Усталость была всегда,а сейчас жалость к себе, всю жизнь потратившей на работу, и осознание, что что-то она пропустила в этой жизни. Кстати, я обкатывала рассказ на мужчинах ( давала прочесть) и читала вслух, мне важно было увидеть их реакции. Ни один не сказал, что письма отца сентиментальные или "мужик бы так никогда не сказал". Я - эмпат. Редко пользуюсь этой способностью, но в таких вещах слушаю эмоцию в полный звук. "Не верю" - здесь не звучало.
Ну, значит, всё хорошо) Я ведь сказала, что это лишь моё впечатление. Вероятно, в моём окружении просто немного иначе выражают чувства, только и всего) Но бывает и так, наверное, спорить не буду)
Юль, ты удивишься, но мужчины гораздо сентиментальней и нежнее женщин внутри. Особенно в наше время. Мне вообще последнее время кажется, что вселенная повернулась на другой бок и наступает время матриархата. Я оглядываюсь вокруг и вижу измученных "добыванием мамонтов" женщин, которым проще принимать решения не советуясь со своей "сильной половиной", но у которых не остается душевных сил на нежность и ласку.
мужчины гораздо сентиментальней и нежнее женщин внутри. Бывает и так, бывает наоборот... Одного шаблона для всех нет) наступает время матриархата. Увы, оно уже наступило, по-моему...
Мира, я вовсе не говорю, что мужчины бесчувственные, я лишь - о внешних проявлениях этих чувств. Мужчины в среднем сдержаннее женщин, - если их чувства настоящие. Но бывает по-разному, конечно)
Мужчины в среднем сдержаннее женщин, - если их чувства настоящие. Это правильно. Так и есть. Но, когда наступает момент Х их прорывает. Я такие монологи слышала в жизни. Мне повезло на дружбу с мужчинами. Да и вообще повезло (только мужей трое). Так что было что понаблюдать с близкого расстояния. И то, что все разные и все в чем-то совершенно одинаковые, знаю очень хорошо. Но я всегда соглашалась с Фрейдом, что мы притягиваем тех, кто уже есть в нашем подсознании. Так что вполне возможно я знаю мужчин только с одной стороны. Только тех, кого приняло мое внутреннее Я.
Я всегда читаю с удовольствием твои разборы полетов. В этот раз так ждала твоего. Арчи, свинтух, так и не сказал своего мнения о тексте целиком. Но по-моему, он просто боялся. Я все время рычала и царапалась, когда он высказывал замечания. Он же впервой со мной мучался. Муж вот уже привык к моим феерверкам, когда мы обсуждаем мои тексты, особенно стихи. Там так мало слов и так много хочется сказать, а он у меня ас. И то ему достается когтистой лапой... но я ему никогда не скажу, что все мои взбрыки при обсуждении моей поэзии только потому, что я осознаю всю полноту своего несовершенства и знаю, что мне никогда не достичь его высоты. Он классно пишет. Однажды прочтя его "Осенний флер" я в него влюбилась.
Я всегда читаю с удовольствием твои разборы полетов. В этот раз так ждала твоего. Польщена, что сказать...
Мира, а муж тоже на нашем сайте?
Вспомнила, что Гумилёв с Ахматовой тоже ревностно относились к творчеству друг друга. Однажды Анна, желая уязвить мужа, сказала: "А стихи-то у меня получше твоих" (цитирую по памяти). И Гумилёв был вне себя от досады и гнева))))
Нет. Вадима на сайте нет. Вся его поэзия собрана на Поэзии.орг. Очень много его на Интерлите, Неогранке. Последние года три он публикуется в интернете только в двух местах: Поэзия.орг, там у него архив, и на самиздате, там у него роман-фэнтази и несколько глав следующего. Но мы с Вадькой не меряемся "талантами". У нас с ним всегда очень четкая концепция в том, что мы делаем и мнение другого не всегда вписывается в эту концепцию. И вот тогда мы спорим - до хрипоты :), а потом радуемся результатам.Это Вадька - http://poezia.org/ru/personnels/346
Да, стихи очень интересные) Позови его к нам, может, придёт? И вам будет интереснее - общая вирт. жизнь, общие знакомые... Везё-от тебе, можно с близкими о стихах поспорить) Для меня эта роскошь недоступна. Сюда вот хожу, с вами общаться)
Он не хочет... категорически. Говорит, что ему уже не интересно, вырос. Ему было интересно на Интерлите. но форума там уже нет. А сейчас я ему читаю вслух, то что мне больше всего нравится.
Ну, средний уровень Стихиры куда ниже нашего, а там не стыдятся находиться и маститые авторы международного уровня. Это я насчет "вырос") Не так коротки наши штанишки) Но дело хозяйское, разумеется) Насильно мил не будешь)
Дело не в стыдится или не стыдится, Юль. Это другое. Волна спала. Поэзия, да и я думаю всё творчество, это маятник. Какое-то время он идет на подъем, какое-то время на спад. И чем яростней был путь вверх, тем дольше потом тишина. Можно себя насиловать и заставлять писать, но это будет уже не поэзия... так стихоплетство. А он это понимает очень хорошо. Переходить с сайта на сайт, выкладывать свои старые вещи, чтобы просто "себя показать"? Ему этого не нужно. Говорить, рассуждать о поэзии, писать комментарии, объясняя начинающим азы? Участвовать в конкурсах? Зачем, если тебя уже не прёт от этого? Для того, чтобы ностальгия по тому времени, когда писалось в одно касание, стала нестерпима? Нет. Это не наш выбор. Да и я здесь только потому, что снова пишется.Перестанет - и Мира Ирис уйдет.
Спасибо, Ирга... значит получилось. А почему Ирга? Обожаю эту ягоду. У меня даже свой куст есть. Хотя почему? Я же тоже Ирис, патамушта это мои любимые цветы...
"наступает время матриархата" - ту же мысль давеча прочел в одном из стихов
Спасибо за рассказ и за Гирныка, Марина!
Кланяюсь
Еще раз спасибо!
Почти двадцать лет нет с нами отца. Была уверена - боль давно ушла и не вернётся. Оказалось, сидит внутри и ищет выхода. И вот теперь вырвалась наружу и не даёт дышать.
Вы правильно сделали, что сняли его с конкурса. Я не представляю того, кто смог бы судить об этом с точки зрения литературы. Такое можно воспринимать только на эмоциональном уровне.
Мира, ты умница! Но такая уж у старика Лохматого черта характера, не обессудь, что он больше ругает. А когда автор пишет превосходно, он это воспринимает как само собой разумеющееся, мол, так и положено. Не со зла, нет. Напротив, чем больше ругает, тем больше нравится и хочется, чтобы автор довёл произведение до эталонного образца. Как говорит мой учитель: "Есть, за что бить!" Ну, а когда произведение слабенькое, тут и сказать нечего. Короче, связалася ты с садистом!
Сказать, что после прочтения "Мне тоже, пап, грустно без тебя пить чай...", за глазными шариками что-то закипело и запузырилось вверх под черепную крышку?..
Я не знаю, смогу ли я это перечитывать... И не понимаю, собственно, как смогут критики что-то разбирать...
...я просто пойду и обниму маму... и не буду спешить от неё к своим делам... чтобы не опоздать...
Нельзя к таким рассказам подходить с общей меркой. Я, наверное, не смогла бы. Возможно, вышла бы из состава жюри, чтобы не быть обязанной наводить критику, когда хочется просто помолчать...
Мира, удачи Вам и сил!
И дальнейших творческих успехов)
А с "перископом"? В рассказе нет ничего личного, ни одного слова, кроме моей личной тоски по отцу. Я всегда была папенькина дочка. И когда я получила задание "Случайность" я просто взяла первые четыре предложения из загашника с черновиками и набросками и написала практически все. Потом была редактура и шлифовка. Тщательная. Спасибо Арчи, он меня заставлял возвращаться к тексту вновь и вновь, при этом не пытаясь писать за меня.Кажется мы спелись.:)
Юль, почитай у меня "Дом". Немного чистой любви сейчас, после боли "перископа", будет в самый раз.
Вот то-то и оно, что тоска по отцу у тебя - настоящая, и это чувствуется. А детали - это уже дело второе, они могут быть и вымышленными.
Арчи толковый товарищ, глаз у него острый, ему, безусловно, можно доверять)
"Дом" прочту непременно, но уже не сегодня: реал зовёт)
ПС Пожалуй, я здесь бы немного подправила письма отца. Могу ошибаться, но у меня стойкое ощущение, что их писала мать, а не отец. По-женски очень. Арчи на этот счет ничего не говорил?
Бывает и так, бывает наоборот... Одного шаблона для всех нет)
наступает время матриархата.
Увы, оно уже наступило, по-моему...
Мира, я вовсе не говорю, что мужчины бесчувственные, я лишь - о внешних проявлениях этих чувств. Мужчины в среднем сдержаннее женщин, - если их чувства настоящие. Но бывает по-разному, конечно)
Аналогично)
Да и вообще, с тобой согласна)
Польщена, что сказать...
Мира, а муж тоже на нашем сайте?
Вспомнила, что Гумилёв с Ахматовой тоже ревностно относились к творчеству друг друга. Однажды Анна, желая уязвить мужа, сказала: "А стихи-то у меня получше твоих" (цитирую по памяти). И Гумилёв был вне себя от досады и гнева))))
Но мы с Вадькой не меряемся "талантами". У нас с ним всегда очень четкая концепция в том, что мы делаем и мнение другого не всегда вписывается в эту концепцию. И вот тогда мы спорим - до хрипоты :), а потом радуемся результатам.Это Вадька - http://poezia.org/ru/personnels/346
Позови его к нам, может, придёт? И вам будет интереснее - общая вирт. жизнь, общие знакомые...
Везё-от тебе, можно с близкими о стихах поспорить) Для меня эта роскошь недоступна. Сюда вот хожу, с вами общаться)
Хотелось бы, чтобы у тебя волна активности долго не спадала)
Поэтому и Ирга, и Рябина. Сельский колорит.)
Спасибо, Мира!
PS: А очепятку в названии все же исправьте. :-)