Продолжение. Начало здесь: здесь

Четыре года назад

– А вот это – самое вкусное, – с видом опытного гурмана изрекла Эст, аккуратно доставая из соуса большую шипастую голову. Рыбина, названия которой Клесс не знал, уставилась на женщину слепыми белыми глазами. Выглядело блюдо не слишком симпатично, но пахло замечательно.
– Как ты будешь это есть? – с искренним недоумением спросил Амери, отложив собственные нож и вилку.
– Зубками, малыш, зубками. Смотри и учись, пока я жива.
– Какой ужас, – философски заметил Клесс, насладившись обещанным зрелищем и вернувшись к разрезанию отбивной. Та, может, и не была изысканным деликатесом, зато и не таращилась на едока с глубокой укоризной.
– Сам ты ужас, – отмахнулась Эст, едва не ткнув ему в глаз рыбной косточкой. – Ничего ты, разбойничья твоя рожа, не понимаешь в традиционной кеорийской кухне...
– Зато принцесса понимает, – буркнул Клесс. Не то чтобы «разбойничья рожа» его сильно обижала – у него и впрямь случались неприятности с законом. Другое дело, что наживал он их не столько из-за реальных проступков, сколько по безалаберности и невезению. А Эст иногда могла бы быть и поласковей.
– Понимает, – вздохнула магичка. – Но она сейчас за другим столом, и не думаю, что там лучше, чем у нас. Кстати, Гевор обещал выпивку. И где, спрашивается?
– А тебе лишь бы нализаться! – рыжий, на удивление бесшумно подкравшийся к ней со спины, водрузил на стол пузатый бочонок. – Прорва!
– На себя взгляни, красноносый, – мурлыкнула Эст, отодвигая тарелку на безопасное расстояние.
– Да, жалко, что Ойры с нами нет, – не к месту заметил Амери, задумчиво глядя сквозь бочонок.
– Не кисни. Это дело поправимое, – бодро заверил его Гевор.
– Но как?
– Ну, обряд-то только завтра, день длинный, дольше пары часов эти зануды не высидят, да и зубастая наша как раз свой костяной набор обглодает. А там можно и в верхний сад махнуть. Уже с принцессой.
– Гевор... – опешил Амери. – Но... Она же и впрямь принцесса. А мы...
– А мы подкупим стражу, заклиним замок в калитке и не будем шуметь, – заговорщически подмигнул рыжий. – С нашей девочкой я уже говорил, она идею одобрила.
– Меня же после этого в тюрьму вернут, – мрачно заметил Клесс, пытаясь на глаз оценить объем бочонка и по запаху – крепость содержимого.
– Не посмеют, – беспечно отмахнулась Эст. – А если что, мы тебя вытащим. Со скандалом, можешь мне поверить.
– Верю. Охотно верю...
– Вот и молодец.
Разговоров в тот день было еще много – преувеличенно веселых, изобилующих дружескими подначками и слишком дерзкими даже для их язвительной компании остротами. Даже обычно тихий и скромный Амери разошелся не на шутку, вступив в перепалку с Эст и, кажется, впервые перестав благоговеть перед известной магичкой. В верхний сад они действительно пробрались, причем, как и задумывалось, вместе с Ойрой и уже опустевшим наполовину бочонком, который был торжественно прикончен возле клумбы с маргаритками. Пропустившие их стражники явно заметили, что кое-кто из друзей принцессы навеселе, но препираться с Призванной не стали. Быть может, понимали, что этот вечер для них особенный, а может, получили на сей счет указания свыше. Ойра не стала рассказывать, как прошел ее обед с семьей, но выражение мрачной решимости, то и дело появлявшееся на милом девичьем лице, говорило о многом. И с каждым выпитым бокалом это выражение проступало отчетливее.
Когда ругань Амери и Эст достигла апогея и перешла в сдержанное воркование под кустом акации, а Гевор вынужденно удалился на прогулку, Клесс решил, что пора что-то делать. Бросив последний взгляд на разрумянившегося Амери и понадеявшись, что у Эст не настолько не в порядке с головой, он отошел вглубь сада, где уже давно маячила одинокая фигурка Ойры. Он не представлял, о чем говорить с грустнеющей на глазах принцессой, но оставить ее одну не мог.
– А, это ты, – сдавленно произнесла Ойра, зачем-то продолжая сжимать в руке пустой бокал. – А где все?
– Где-то, – не стал уточнять Клесс. – Тебе кто именно нужен?
– Нужен? – не поняла она. – Нет, не нужен... В смысле, нужны. Вы все. Мне. А вот я...
– Принцесса? – теперь настал его черед удивляться. Похоже, доблестные стражи таки напоили Призванную, и Клесс не представлял, как это скажется на завтрашнем обряде. Пресветлой, может, и все равно, а вот жрецы их точно с потрохами съедят...
– Да, принцесса, – с непривычной, взрослой горечью процедила Ойра и вдруг с силой бросила бокал в траву. Тот не разбился, лишь откатился на несколько шагов. – Принцесса то, принцесса сё. А мне страшно! Страшно, понимаешь?!
В ее голосе звенели слезы, и Клесс искренне пожелал Гевору и Эст долгого и мучительного похмелья. Он уже готов был произнести обычную успокоительную чушь, но осекся, встретившись взглядом с Ойрой.
– Вас там не было, – чуть заплетающимся языком продолжила она. – Как же, вы ведь всего лишь слуги, вам не место рядом с королевской семьей. Зато мне место именно здесь. Иди, доченька, мы будем помнить тебя такой, как нам хотелось бы. И какой ты не станешь никогда. Это великая честь – пожертвовать собой ради блага королевства. Мы будем гордиться твоим подвигом, потому что гордиться тобой у нас не получается. И хоть бы кто... Хоть бы кто спросил, каково это. Что там, впереди? Уверена ли я в себе? Получится ли у меня?
– А что там, впереди? – послушно повторил Клесс.
– Я не знаю! – почти выкрикнула принцесса, уже не сдерживая слез. – Не знаю-у...
Показавшийся из дальних кустов Гевор удивленно крякнул при виде открывшегося ему зрелища. Он, как и остальные, привык видеть Ойру улыбающейся и жизнерадостной. Никто из них не представлял, какие чувства девочка все это время носила в себе. Рыжий двинулся было в сторону рыдающей принцессы, но Клесс едва заметно качнул головой. Кто знает, как бедняжка отреагирует на появление еще одного утешителя. Может, разревется пуще прежнего, а может, снова начнет храбриться и изображать, что все хорошо... Хватит с нее притворства.
Гевор понял его жест и на цыпочках попятился назад. Утешать плачущих женщин Клесс не умел, поэтому предпочел подождать, пока этот водопад высохнет сам по себе. Лишь когда Ойра перестала всхлипывать, он позволил себе тихо откашляться и положить руки ей на плечи.
– Значит, так, – не терпящим возражения тоном заявил он. – Все у тебя получится. У всех до тебя получалось, а у тебя нет? Чушь. На кой Пресветлой такие фокусы? А то, что ты боишься, это ерунда. Мне бы тоже было страшно. Мне и так страшно. Но я верю, что все будет хорошо. Ты вернешься. А мы дождемся. Я дождусь.
– Ты уже принес клятву, – сквозь слезы улыбнулась Ойра. Кажется, его прочувствованная речь возымела действие, и Клесс плюнул на то, что наговорил куда больше, чем собирался.
– Это я богине твоей клялся. А сейчас я тебе обещаю. Тебе, ясно? Я когда-нибудь нарушал свое слово?
– Откуда ж мне знать, – хихикнула Ойра. Клесс и сам понял, что перегнул палку, и виновато улыбнулся в ответ.
– Ладно уж, иди спать. До завтра.
– До завтра, Клесс.
Цокот каблучков по мощеным камнем дорожкам давно стих, а Клесс все стоял, задрав голову к выщербленной серебристой луне. Приближение Эст он почуял задолго до того, как она подошла вплотную, ткнувшись лбом ему в спину.
– Мне плохо, – глухо сообщила магичка.
– Пить надо меньше.
– Дурак. Тебе ведь тоже плохо.
– Угу.
– Ты сам-то веришь в то, что наобещал ей?
– Какая разница? Главная, чтоб она поверила.
– Ты веришь? – не унималась Эст.
– Отстань, а? – вяло огрызнулся Клесс, чувствуя себя уставшим и безнадежно пьяным.
– Ну и пошел ты, – обиделась магичка, пытаясь боднуть его, но Клесс сделал шаг в сторону. Эст полетела бы в траву, не ухвати он ее за рукав.
– Ну и пойду, – согласился он, во избежание дальнейших пируэтов обнимая подругу за плечи. – И тебя заодно отведу. Куда Амери дела?
– А, спит уже где-то... Клесс?
– М?
– Мне тоже страшно. Очень.
– Я знаю, Эст.

Настоящее время

Клесс и сам не знал, как его угораздило не споткнуться. Пожалуй, он никогда не бегал так быстро, тем более по лестнице, но какая разница, как бежать, если все равно опоздал. Писк прекратился, а значит, незваный гость уже в святилище, рядом с Ойрой. Конечно, причинить вред Призванной не так-то просто, ее защищает сама богиня, но сможет ли ее покровительство уберечь не от простого оружия, а от колдовства? В том, что в святилище проник именно маг, нет сомнений: обычному человеку не удалось бы обойти заклинание Клесса, не выдав себя в первую же секунду.
Когда он, запыхавшись, ввалился в отведенную для стражей залу, там никого не было. Лишь огоньки непогашенных свечей трепетали, словно кто-то только что прошел мимо них, да на столе, рядом с книгой, светлело несколько скомканных страниц. Вор решил вернуть украденное лично, вот только Клесс не оценил столь великодушного жеста. Боевое заклинание уже было наготове, но для верности он выставил перед собой снятый со стены арбалет. Хитроумное изобретение королевских оружейников, хоть и уступало в мощи тем махинам, что использовались в армии, зато значительно превосходило их в удобстве и легкости. В последнее время Клесс частенько таскал смертоносную игрушку с собой, но сегодня начисто забыл о ней... Хорошо, что гость не догадался воспользоваться его оплошностью. Наплевав на всякую почтительность, Клесс пнул полуприкрытые створки ногой и вошел в святилище.
Преклонивший колено мужчина находился к стражу спиной, но не узнать его было невозможно. Рыжая грива в полумраке уже не казалось столь яркой, но по-прежнему выделялась на фоне мрачного и скупого оформления залы. Ноздрей Клесса коснулся знакомый до омерзения сладкий запах. Повернув голову, он заметил свежие лилии на месте увядших.
– Клесс, – поздоровался гость, не спеша поднимаясь на ноги.
– Гевор, – выдохнул страж, словно произнесенное имя способно сделать правдой то, чего быть не может. Мертвые не возвращаются, сколько ни зови. Клесс не знал, что перед ним – наведенный кем-то морок, или видение, порожденное его угасающим сознанием, но не мог оторвать глаз от кряжистой фигуры, застывшей в нескольких шагах от него. Он снова и снова вглядывался в грубоватые черты, пытаясь найти хоть малейшее отличие от настоящего Гевора, того, с которым он попрощался почти месяц назад. Но видел все те же темно-зеленые глаза под густыми бровями, глубокие морщины на обветренном лбу и нити седины в огненных кудрях.
– Кто ты? – хрипло спросил Клесс, вновь поднимая опущенный было арбалет.
– Я это, я, – улыбался чужак так знакомо, что страж почти поверил в невозможное. – Не дури, Клесс. Я знаю, что тебе демоны знают что теперь мерещится, но это и вправду я.
– Докажи.
– Руку дай.
Не переставая целиться, Клесс протянул гостю ладонь. Тот рискнул подойти не сразу: приставленное почти вплотную оружие не добавляло храбрости, однако выбора у него не было. Не сводя с Гевора глаз, страж сжал в кулаке переданную вещицу. И сразу же узнал изящную, удлиненную форму, прохладную гладкость отшлифованного металла и легкое покалывание от впившегося в кожу крепления. Оставленная Эст серьга вновь обрела пару, вот только какой в этом теперь смысл?
– Я там был, – ответил на невысказанный вопрос Гевор. – До самого конца. Я бы и не ушел, если б... А, что теперь вспоминать! Я должен был вернуться.
– Зачем?
– Чтобы сказать тебе... Это долгий разговор. Пойдем отсюда, а?
– Какая разница, где говорить? – недоверчиво сощурился Клесс.
– Не хочу делать это при ней, – взгляд Гевора метнулся в сторону укутанной в белое фигурки. Казалось, Ойра смотрит прямо на него, однако в неподвижных глазах Призванной жизни было не больше, чем в алых бусинках покоящейся на ладони у Клесса саламандры. Пожав плечами, страж указал оружием на выход.
Гевор заговорил не сразу. Тяжело опершись кулаками на стол, он некоторое время изучал покрытую пылью поверхность, разбросанные по ней бумаги и крошки хлеба, причудливо растекшуюся лужицу вина... Клесс не торопил его, предчувствуя, что услышанное ему не понравится, как не нравилось и самому Гевору. Иначе с какой стати ему так нервничать и тянуть время? В конце концов, рыжий молча сгреб в охапку возвращенные листы и сунул Клессу.
– Читай.
– Зачем? Это же ты их вырвал, вот и объясни, что в них.
– Прочитай и сам поймешь. Я как по писаному не умею.
– Это долго. Рассказывай. Я пойму.
– Надеюсь... В общем, плохи наши дела, Клесс. Я, знаешь ли, разбираюсь в войне. И сразу понял, что долго мы не протянем. Когда с одной стороны сытость, порядок, размеренность, которая длилась годы, а с другой – будто бешеная свора...
– Короче.
– А ты, смотрю, приказывать научился, – недобро оскалился Гевор, окидывая стража оценивающим взглядом. – И когда успел... Хочешь короче, так слушай. Ойру не вернуть. Мы не знаем, сколько еще продлится Призвание, но у нас на счету каждый день. Да что там, сейчас уже на часы счет пошел. Южные ворота скоро падут, и тогда городу конец. А вслед за этим и всему северу. И мы можем либо сдохнуть здесь, словно цепные псы возле конуры, либо действовать.
– Действовать? Как? Ты ведь уже попытался.
– И едва шкуру свою спас. Нет, Клесс. Сами мы ничего не можем. Даже вчетвером не смогли бы, а уж теперь... Но мы можем взять сил у нее. У Ойры. Все то, что эти годы мы отдавали ей, и что даровано ей самой. На этих листах упоминается обряд. Его уже проводили однажды, в такие же времена, когда королевство стояло на краю гибели. В этом тоже долг Призванной – пожертвовать собой, если ничем другим помочь своим землям она не может. Связь, которую поддерживают стражи, может сработать и в другую сторону, нужно лишь знать, как ей воспользоваться. Мне пришлось здорово потрудиться, чтобы выбить у святош описание самого обряда. Той мощи, которую мы можем получить с помощью него, хватит и на тхешшей, и на наших раненных, и на восстановление потерь. Мы выжжем эту заразу с нашей земли так, что она больше не сможет вернуться. Они будут бояться нас, как никогда до этого, и не только они. Пусть любые гиены, что позарятся на наши земли, знают, что они сами станут падалью...
Он говорил долго и цветисто, бурно жестикулируя и все больше распаляясь. Клесс перестал сомневаться, что перед ним действительно Гевор – воинственный, решительный, бесстрашный и безудержный во всех порывах человек, который почти пять лет назад назвал его своим другом. Его тогда не смутило, что вытащенного из тюрьмы мага-самоучку откровенно презирает половина окружения принцессы, а другая половина столь же явно побаивается. Он не интересовался ни происхождением Клесса, ни его сомнительным прошлым, ни взглядами на мир и отношением к выпавшей им обоим доле. Он просто поверил ему и принял таким, как есть. Так же, как и Ойра. А теперь он предлагал пожертвовать ей ради блага Аруно.
– Я знаю, что ты чувствуешь, – убежденно повторял Гевор, и в его глазах Клесс видел искреннюю, давно вынашиваемую боль. – Я тоже до последнего надеялся, что Пресветлая смилостивится над нами и вернет нашу девочку назад. Я бы все отдал ради этого. Хоть свою жизнь – да кому я, старый сыч, сдался, хоть чужую, пускай даже твою... Да ты бы и сам. Но без толку это, все без толку! А ждать больше некуда. Я бы сделал это сам, но я больше не страж. Поэтому должен ты. Я буду рядом, я помогу, чем смогу, но ты должен сам... Знаю, это так сразу не решишь, но времени у нас и так уже нет. Ты ведь понимаешь, ты же тут спятил, небось, пока выход искал... А он есть. Подлый, сволочной, но есть, и если мы им не воспользуемся...
– Почему ты не остался сам? Ты ведь уже знал все это.
Гевор осекся, настороженно вглядываясь в лицо друга. Должно быть, его удивляло, что Клесс так спокоен. Он ожидал, что тот будет рвать и метать, настаивая на поисках другого решения. Возможно, раньше Клесс и повел бы себя так, но привычка экономить силы, намертво въевшаяся в него за последние недели, взяла свое. Со странным равнодушием выслушивая доводы Гевора и в чем-то даже признавая их правоту, он думал совершенно не о том, как отговорить его от чудовищного замысла. Он слишком хорошо знал рыжего, чтобы надеяться переубедить его. С холодной сосредоточенностью стратега Клесс пытался просчитать, когда Гевор поймет тщетность своих уговоров и перейдет от слов к делу. Куда и как он ударит в первую очередь. И хватит ли у ослабевшего стража сил, чтобы выдержать атаку опытного, здорового и отдохнувшего мага.
– Потому что я не лгал тогда, – тяжелый кулак опустился на столешницу, будто пытаясь добавить весомости словам. – Я надеялся, что нам с Эст удастся сделать хоть что-то. Что мы сможем изменить ход войны, не прибегая к крайним средствам. И я знал: только ты справишься с тем, что предназначалось нам четверым. Я хотел верить, что все обойдется. И в книгах этих рылся, как и ты, лишь бы найти хоть какую-нибудь ниточку, зацепку... Не нашел. И не обошлось. Другого пути нет, Клесс.
Он все же взял протянутые бумаги. Лениво пробежался взглядом по четко выведенным строкам, убедившись, что Гевор не солгал. А потом просто разжал пальцы.
Гевор угрюмо пронаблюдал за тем, как листы падают на каменный пол, и поднял взгляд на Клесса.
– Таков, значит, твой ответ?
– Другого не будет.
– Клесс, если хочешь знать...
– Хочу. Я хочу знать, как погибла Эст.
Гримаса гнева на миг исказила лицо Гевора, почти сразу сменившись выражением досады. Он прекрасно расслышал прозвучавшее в словах Клесса обвинение, но сумел сдержаться. В этот раз сумел. Клесс знал, как легко вывести гиганта из себя, и не собирался останавливаться. Самообладание – его единственное преимущество, и нужно использовать его сполна.
– Быстро. И глупо. Пренебрегла защитой ради атаки и тут же получила дюжину стрел.
– И где в этот момент был ты?
– На своем месте. Магов рассредоточивают вдоль укреплений, ты это знаешь.
– А с ней ты делился своей гениальной идеей? И что Эст сказала?
– Ты на что намекаешь? – процедил Гевор, чуть склоняя голову к плечу. Клессу был отлично знаком это жест. Обычно за ним следовал удар кулачищем, но сейчас ставки слишком высоки, чтобы затевать банальную драку. Невесомый холодок предчувствия скользнул вдоль шеи и коснулся висков ледяными пальцами. Страж еще не знал, что за заклинание готовит Гевор, но не сомневался, что это неведение продлится не дольше минуты.
– Не намекаю, а всего лишь спрашиваю. Ты боишься ответить?
– Боюсь? – широкая ладонь легла на рукоять палаша. – Тебе самому-то не страшно?
– Попытка убийства стража или причинение вреда Призванной карается смертью.
– Я сам страж!
– Больше нет.
– Не тебе решать.
– Ты сам решил. Ты клялся защищать Ойру, а теперь просишь меня принести ее в жертву?
– Я не прошу, – оскалился Гевор. – Ты сделаешь это, по своей воле или нет. Кто ты такой, чтобы обрекать целый народ на рабство и позор ради одной девчонки? Ты же бродяга, у которого и дома никогда не было! Твоя удача лишь в том, что какой-то полоумный маг решил сделать блохастого щенка своим учеником, вместо того, чтобы пнуть под зад. Где тот маг теперь? Как ты отблагодарил своего благодетеля? Не так ли, как хочешь отблагодарить меня? Да тебе плевать на нас, на этот город, на людей, живущих в нем, потому что когда-то они едва не прикончили тебя. А может, они были правы, Клесс? Может, тебя, высокомерного выродка, и следовало казнить, не дожидаясь, пока ты решишь отомстить им всем?
Вспышка ярости, охватившей Клесса, была столь же внезапна и сокрушительна, как лучшие из огненных заклинаний Эст. Арбалетный выстрел на долю секунды отстал от магического удара, но ни первому, ни второму Гевор ничего противопоставить не успел. В одном он точно оказался прав. Дожидаться не следовало.
В глазах потемнело, и Клесс едва не рухнул на пол вслед за поверженным то ли другом, то ли врагом. В его состоянии такой самоубийственный расход сил мог обойтись куда дороже, но сейчас он не думал о последствиях. Тяжело опустившись на колени рядом с Гевором, Клесс коснулся его шеи, пытаясь нащупать пульс. Спустя несколько секунд оглушительной тишины он все же уловил слабое биение под кончиками пальцев, но ни облегчения, ни разочарования не почувствовал. Молниеносная, как змеиный укус, атака опустошила его, оставив в голове лишь одну простую мысль: он должен защищать Ойру. От кого угодно. Даже от тех, кто когда-то был ей ближе, чем родная семья. Даже от себя...

Гевор так и не пришел в себя, но оттащить тяжеленное тело наверх, а тем более в госпиталь, Клесс не смог бы даже в былые времена, когда он еще не испытывал всю тяжесть легшего на его плечи бремени. Он вытащил болт и обработал рану, но этим его возможности и ограничивались. Приготовления к встрече тхешшей окончательно истощили его силы: теперь Клесса едва хватало на то, чтобы не провалиться в болезненное забытье сродни тому, что он сполна вкусил в тюремной камере. Страж потерял счет часам и дням. Он то бредил наяву, разговаривая с Ойрой, Эст и Амери, то с пугающей четкостью представлял, что происходит сейчас наверху. Взрывы почти прекратились, а это могло означать лишь одно: магов больше не осталось. Тхешши войдут в город со дня на день, этого не избежать... Если только не поступить так, как предлагал Гевор. Даже очнись Ойра сейчас, она не успеет остановить уже стронувшуюся лавину. Что может одна-единственная девушка, пусть и наделенная божественной силой, противопоставить многотысячной орде, не считающей своих потерь? А что смог бы он?
Принесенные Гевором листы так и остались лежать на полу: смятые, истоптанные, залитые кровью и неудержимо манящие. Клесс не осмеливался прикоснуться к ним, не зная, сумеет ли он выдержать еще и это испытание. Он понимал, что каждая минута его раздумий уносит новые и новые жизни, бездействие мучило его сильнее, чем ставшие непрерывными головные боли. Ему все чаще казалось, что Гевор был прав. Прав во всем: и в том, что касалось жертвы, на которую должна пойти Призванная, и в отношении самого Клесса. Ради чего он до сих пор цепляется за ставшую бессмысленной клятву? Что удерживает его в шаге от решения, которое, быть может, спасет Аруно? Врожденное упрямство, болезненная гордыня поднявшегося со дна отребья, данное сгоряча обещание, цена, которую он уже заплатил? Или все же чутье, которое столько раз выручало его в самых рискованных ситуациях и которое сейчас отчаянно шептало, чтобы он не торопился...
Сомнения Клесса закончились лишь когда пришли тхешши. Услышав на лестнице незнакомую гортанную речь, он на миг оцепенел, а потом дико расхохотался, комкая в пальцах и без того уже измочаленную бумагу. Он не дочитал каких-то пару строк, но какая теперь разница... Выбирать больше не нужно. Теперь ему осталось одно – драться до смерти, а уж это Клесс умеет. Жаль только, что Гевор не сможет встать с ним плечом к плечу.
Поднимаясь из-за стола, Клесс вдруг ощутил давно забытую, пьянящую легкость движений. Он не придал этому значения. Быть может, его тело, предчувствуя скорый конец, перестало жалеть себя, а может, окрепшая в последние дни связь позволила и ему испытать благословение Пресветлой. Торопясь попрощаться, Клесс перешагнул порог святилища и замер, оторопело уставившись на оживший пол. Мраморные прожилки пришли в движение, точно так же, как узоры на алтаре в день, когда он принес клятву. Серебристые искры танцевали в черном мраморе, свиваясь в крошечные вихри. Словно зачарованный, Клесс глядел, как они ластятся к его подошвам, норовя забраться выше. Не смея поверить в чудо, он поднял глаза на Ойру, но не успел разглядеть ее лица. Грохот и лязг на лестнице возвестили, что тхешши оказались проворней, чем он думал.
Клесс сражался с остервенением загнанного в ловушку зверя. Заваленная изнутри дверь задержала варваров ненадолго, куда полезней оказалась баррикада, загодя сооруженная стражем в самом узком месте залы. Укрытие вышло невысоким и неказистым, но на то, чтобы перегородить проход от стены до стены, мебели Клессу хватило. Поначалу, когда тхешши вваливались в залу по одному, он просто отстреливал их, но когда южане повалили толпой, арбалет пришлось оставить. Завал растащили не сразу, к этому моменту Клесс успел сразить заклинаниями и сталью еще нескольких, но драться с вертлявыми, юркими воинами на открытом пространстве оказалось тяжело. Еще тяжелее стало, когда прибыли лучники. Первая стрела вошла под правую лопатку, спустя миг еще одна вонзилась чуть выше колена. Уворачиваться от оперенной смерти в столь тесном помещении было бесполезно, и Клесс, мысленно помянув Эст, бросив все силы на атаку. Он не чувствовал боли и не знал, скольких ему удалось убить и сколько ран получил он сам, прежде чем багровая пелена, заливающая глаза, сменилась темнотой. Рухнув на чье-то мертвое тело, он некоторое время еще слышал короткие выкрики, звон оружия и глухие звуки ударов. Он не знал, что они означают, но на душе у Клесса впервые за много дней стало спокойно.

Две недели спустя

Стоящее в зените солнце нещадно палило еще не успевшую потемнеть и огрубеть весеннюю листву. Контуры домов смазывались и дрожали в потоках раскаленного воздуха, поднимавшегося от мостовой. Желание прогуляться в такую погоду могло прийти в голову лишь сумасшедшему, но улицы города были пусты не поэтому. Слишком мало жителей осталось в некогда шумной и наводненной людьми Кеоре. Кто-то покинул свои дома, перебравшись в более безопасные земли, да так и не вернулся, кто-то уехал уже после окончания войны, не желая восстанавливать разрушенное тхешшами имущество, а кто-то навсегда остался под стенами столицы, так и не узнав, что почти взятый город все же был спасен. Пресветлая не оставила народ Аруно, она пришла на помощь, когда казалось, что все уже потеряно, но тем горячей была благодарность тех, кто дождался ее милости. Спасенные люди не переставали возносить хвалу богине и ее земной избраннице, которая наконец-то вернулась к ним. Со дня изгнания тхешшей Призванная беспрестанно заботилась о беженцах и раненых, даруя им кров и исцеление. Она не гнушалась расходовать свой божественный дар на простых солдат, крестьян, ремесленников, и за это ее любили еще сильнее. Пожалуй, даже возвращение королевской четы не вызвало такой радости, какую каждое утро испытывали горожане при виде спускающейся к ним по ступеням дворца Ойры. Чаще всего она выходила к ним одна, без сопровождения прислуги и без охраны. Это никого не удивляло: что могло угрожать избраннице Пресветлой и любимице всей Кеоры? И все же особо внимательные порой замечали высокую худощавую фигуру, предпочитавшую держаться в тени колонн. Когда мужчина следовал за принцессой, было видно, что он слегка прихрамывает, но мало кто в глаза осмелился бы назвать его калекой.
Под ногой что-то влажно хрустнуло, и Клесс с отвращением посмотрел на растоптанный жирный стебель. Ненавистные ему лилии, казалось, заполонили все кругом. Их охапками складывали на ступенях дворца, ставили в вазы, вдевали в волосы, малевали на вывесках и холстах... Когда Клесс наорал на слугу, притащившего в его комнату пахучий белый букет, тот воззрился на него с искренним непониманием и обидой. Как же, страж посмел отказаться от живого символа той, кому преданно служил столько лет!
Прогнав неприятное воспоминание, Клесс поспешил убраться подальше от растоптанного цветка. В верхнем парке хватало и других растений, куда более приятных и на вид, и на запах. Устроившийся в увитой плющом беседке Амери, видимо, считал так же.
– Тебя опять кто-то разозлил? – без труда догадался он, чуть виновато взглянув в лицо Клесса.
– Почему опять?
– В последнее время ты все с кем-то ссоришься...
– Я всю жизнь с кем-то ссорюсь.
Амери понимающе улыбнулся. Болезненная бледность еще не исчезла с его лица, но Клесс знал, что парнишка почти здоров. Почти – если не считать навсегда выгоревшего магического дара. Призванная исцелила его одним из первых, вот только сам Амери теперь вряд ли сможет залечить даже незначительную ранку.
– Наверняка нынешняя свита Ойры от тебя в восторге.
– О да. Те из них, кто не мечтает меня отравить, пытаются со мной подружиться. Я не знаю, что хуже.
– Зная тебя, уверен, что второе.
Амери снова мог улыбаться, шутить и находить хорошее даже в не самых приятных вещах. Клесс удивлялся тому, как стойко он перенес потерю целительского дара. Еще в госпитале Амери начал читать книги по медицине, рассчитывая в ближайшем будущем обучаться этому искусству уже без всякого колдовства. Клесс не сомневался, что он преуспеет в своем начинании.
– Гевор приходил, – тихо сказал Амери. – Он уезжает на север.
Клесс молча кивнул. Он догадывался, что после всего, что произошло, Гевор не останется рядом с принцессой. Клесс ничего не рассказал ей, но Призванной и не требовались слова. Она читала во взглядах и в душах, а Гевор никогда не таил ни чувств, ни мыслей. По закону его ждали суд и казнь, но Призванная проявила милосердие к мятежнику. Она избрала для него иное наказание – свободу.
– Ты виделся с ним? – с тревогой спросил Амери. Он не знал, что произошло между ними в святилище, но о многом догадывался благодаря слухам. Официально считалось, что оба стража пострадали от тхешшей, но те, кто забирал их тела из святилища, не могли не заметить, как сильно разнятся их повреждения. А еще они знали, что Клесс хорошо стреляет из арбалета...
– Нет. И вряд ли увижусь теперь. Я тоже уезжаю.
– Ты? – опешил Амери. – А как же...
Он осекся на полуслове, не зная, какой из многочисленных вопросов следует задать в первую очередь. Клесс избавил его от необходимости выбирать.
– Я выполнил клятву. Мне больше нечего здесь делать.
– Но Ойра...
Клесс горько усмехнулся, глядя в его удивленные глаза. Ойра... Амери по-прежнему мог называть ее так. Он словно не замечал разницы между храброй русоволосой девушкой, взошедшей на трон в святилище четыре года назад, и той, что вышла оттуда. Может, этой разницы и впрямь не было, и Клесс все придумал, чтобы оправдать себя. Чтобы не чувствовать себя предателем, все же решившись уйти.
– С ней останешься ты. Ее семья. И ее народ. Моя угрюмая рожа не уместна среди этой благодати, да и никогда не была уместна.
– Какая разница! Ты же теперь герой. Если бы не ты, мы бы все...
– Хватит, Амери.
Он несогласно мотнул головой, но, встретившись взглядом с Клессом, все же замолчал. Больше он вопросов не задавал, и разговор быстро увял, скатившись до обмена однообразными репликами про погоду, самочувствие и планы на будущее. В конце концов, Клесс просто сбежал, надеясь, что к следующей встрече он сумеет подобрать подходящие слова для прощания.
Найти принцессу оказалось так же просто, как Амери. После полудня она всегда уединялась в одной из дворцовых башен. Гвардейцы, несущие караул у входа, недобро зыркнули на наглеца, посмевшего тревожить Призванную, но ничего не сказали. Клесс в ответ изобразил самую паскудную из имевшихся в его арсенале ухмылок. Вседозволенность, пришедшая к нему со статусом героя, имела свои плюсы, но чаще раздражала.
Призванная не удивилась его визиту. Она больше ничему не удивлялась, в любой ситуации оставаясь спокойной и величественной, как и положено воплощенной богине. Всезнающее и всепрощающее выражение не сходило с ее лица, лишь изредка принимая оттенок сострадания. Теперь принцесса выглядела старше своих лет, она двигалась и говорила, как зрелая женщина, безупречно владеющая собой и не допускающая малейших отступлений от этикета. Поначалу это беспокоило Клесса. Потом стало пугать.
– Ты разговаривал с Амери? – ее губы тронула приветливая улыбка. – Как он?
– Здоров, – кратко поведал Клесс, не понимая, что она хочет услышать.
– Я не об этом. Как он воспринял известие о том, что ты собираешься нас покинуть?
Он не без труда выдержал долгий, наполненный пониманием и легкой укоризной взгляд. Призванная не сердилась на своевольного слугу, лишь давала понять, что огорчена его решением. Ее глаза вновь приобрели теплый золотистый оттенок, а черты лица ожили, перестав напоминать каменную маску, но Клессу все чаще казалось, что он видит перед собой все ту же безжизненную статую.
– Он поймет. Когда-нибудь.
– А ты?
– Что я?
– Ты поймешь?
Игры в вопросы всегда раздражали Клесса, но еще никогда он так остро не чувствовал себя дураком. Набрав в грудь воздуха, он постарался облечь свои мысли в четкие и краткие фразы.
– Я знаю только одно: я больше не нужен здесь. Я исполнил свой долг и не вправе более занимать место, которое мне не принадлежит. Поэтому я прошу ваше высочество освободить меня от клятвы, которая утратила смысл.
В глубине души Клесс надеялся, что его слова смогут поколебать невозмутимость Призванной. Что сквозь безупречную личину на миг проглянет прежняя Ойра: искренняя, порывистая, живая... Но она все так же ласково и безмятежно улыбалась, словно не замечая напряжения в его голосе.
– Ты ошибаешься, Клесс. Ты нужен мне. Сейчас и всегда. Ты сильнейший из выживших магов. И ты мой друг.
– Но я больше не страж.
– И что с того? Перед тобой открылось море возможностей, нужно только выбрать...
– Я уже выбрал.
Она лишь печально покачала головой. Развернувшись к нему спиной, Призванная плавно прошествовала к узкому окну и взглянула на раскинувшийся внизу город.
– Незадолго до тебя здесь был Гевор. Я с радостью приняла его, а вот он, кажется, был не слишком рад меня видеть. И без обиняков высказал мне то, что думает о чудесном спасении Аруно. Ты и сам знаешь, что наши потери чудовищны. Южные провинции выжжены, поэтому зимой нас ждет голод. Тракты заполонили беженцы и дезертиры, поэтому о торговле с соседними государствами можно забыть. Кругом царят разруха, грязь, болезни... С этим не справиться даже мне, по крайней мере, не сразу. Гевор сказал, что моя жизнь не стоила всего этого. Что он должен был решить все сам, еще до того, как отрекся от клятвы. Ты думаешь так же?
Такого вопроса Клесс не ждал. И уж тем более он не думал, что принцесса окажется настолько откровенна, чтобы пересказывать ему речь Гевора. Призванной нет нужды прислушиваться к крамольным речам единственного на весь город отступника. Тем паче – повторять их вслух. Так зачем она это делает? Зачем мучит его вопросом, на который способна ответить сама?
– Ты сожалеешь, Клесс? – в бархатистом голосе Призванной впервые на его памяти зазвучали резкие нотки. – Сожалеешь, что не послушал его?
– Я не знаю.
Ойра обернулась рывком, словно нечеловеческая выдержка вдруг изменила ей. Плотно сжатые губы больше не улыбались. Подойдя вплотную к Клессу, она взглянула на него снизу вверх и спросила, почти потребовала:
– Ты вернешься?
– Я не знаю, – глухо повторил он, не смея отвести глаз.
– Ты свободен.
Клесс молча кивнул, потом вспомнил о правилах этикета и опустился на одно колено. Нога все еще болела, хотя другие раны стараниями Ойры затянулись почти сразу. Поднеся к губам край белоснежного одеяния, он вновь услышал голос Призванной.
– Уходить лучше сейчас, пока никто не знает о твоем решении. Ты стал слишком важной фигурой, чтобы бесследно исчезнуть в один миг. Амери я все объясню сама.
– Спасибо.
Клесс торопливо и не слишком ловко поднялся и побрел к выходу. На душе было тяжело, но он знал, что вновь обретенная воля и одиночество со временем излечат его. Он получил, что хотел, и мог отправляться на все четыре стороны. Бывший преступник, маг-недоучка, страж, он не представлял, куда пойдет и что будет делать, но неизвестность не слишком пугала его. По крайней мере, не так, как прошлое...
У самого порога он остановился, чувствуя, что нужно сказать или сделать что-то еще, но Ойра опередила его.
– Я буду ждать, Клесс, – тихо сказала она. – Я буду ждать тебя. Сколько потребуется.

Солнце начало цепляться за край горизонта, когда из западных ворот Кеоры выехал неброско одетый мужчина в широкополой шляпе. Стражники, уже собиравшиеся закрыть ворота на ночь, посмотрели на позднего путешественника с удивлением, но чинить преград не стали. Зачем привязываться к приличному с виду человеку, к тому же покидающему город, а не пытающемуся проникнуть в него? Лениво проследив за удаляющимся всадником, они намеревались было вернуться к увлекательной беседе о достоинствах и недостатках холостяцкого образа жизни, когда путник вдруг остановился и развернул коня боком. Он успел отъехать довольно далеко, но его движения все еще легко угадывались. Пошарив по карманам, мужчина резко размахнулся и с силой швырнул что-то вверх, по направлению к воротам. В косых лучах вечернего солнца вспыхнула и погасла рыжая и искра.
– А-а, чернокнижник! – поднял было панику младший из караульных, но старший товарищ отвесил ему крепкую затрещину.
– Придурок что ли? Это ж обычай такой. Бросать монетку, чтоб вернуться. Не слыхал?
– Ага, стал бы он тут деньгами просто так разбрасываться!
– Ну, может, щедрый больно. Или просто дурак. А ты бы лучше пасть закрыл, да пошел посмотрел. Сдается мне, не медяшка это.