Под раскидистой яблоней даже в жаркую погоду таинственно и уютно. А ещё здесь стоит большая железная бочка с водой. Вода кажется тёмной, густой, как чернила, а бочка – глубокой-глубокой. По воде плавают упавшие листья, бегают водомерки, сюда прилетают на водопой мелкие пичуги и с шумом взлетают, стоит человеку приблизиться. И чего боятся? Юрасик вот – человек, но птичку ловить не станет, посмотрит только... а, всё равно улетели...
Мальчонка взбирается на пенёк – иначе ему до воды не достать, опускает в её тёмную плотность пустую лейку и тянет полную. Полная лейка тяжёлая и если разжать руку – она утонет.
Тогда придётся звать бабушку:
– Ба, я лейку утопил, достань!
Бабушка начнёт бурчать, но поможет.
Бабушка всегда помогает Юрасику, а он помогает бабушке. Вот и сейчас – наберёт воды и поможет – польёт редиску. Помогать – это добро.
«Бог-Помощь» – так бабушка говорит.

Нет, топить лейку сегодня Юрасик не намеревался. Это когда он маленьким был – лейку топил, и не всегда нарочно – бывало, что она сама вырывалась из руки и тонула.
А вот если полной лейкой поводить туда-сюда на глубине, то где-то там, внутри этой неподвижной равнодушной воды, зародится волна и пойдёт по всей бочке: огромная, как будто морская, дойдёт до железного края и разобьётся, или даже выскочит наружу, окрашивая тёмным жёлтые от ржавчины бочкины бока. И ходит волна туда-сюда, бьётся то в один край, то в другой, пока не успокоится.

Вдруг, как пуля, из светлого прогала меж ветвей влетел в заповедную тень большущий шмель. Влетел резко, так же резко завис над краем, присел, наклонился внутрь бочки собрать капельки воды. Вот тут-то и пришла возвратная волна, захлестнула шмеля и утащила от спасительного края на глубину. Шмель жужжит – возмущается, а что толку? Вода качается и несёт, и нет шмелю никакой опоры. Попытался шмель выбраться на плывущую рядом веточку, но она оказалась мала и неустойчива – только хуже намок.
Юрасик боится шмеля. Хоть ему скоро пять лет – а вот боится. Шмель грозный, укусить может... может – а не кусал ведь никогда...
Мальчонке жалко шмеля. Шмель уже и не жужжит – еле-еле барахтается в воде. Юрасик знает как страшно барахтаться в воде, когда потеряешь опору.
Вот так: и шмеля боязно, и за шмеля страшно. Да и как его спасёшь, когда его уже на самую середину унесло – не достать... Можно было бы сачком, только сачок дома, а времени нет – вся меховая шуба шмеля намокла, отяжелела, тянет ко дну. Быстрее думать надо!
И Юрасик догадался – снял с головы сетчатую кепку, потянулся к шмелю... нет, коротки руки – не достать... В ту же минуту пришло решение – мальчишка опустил свободную руку вглубь и стал гнать волну в бочке, но не куда попало, а осторожненько, на себя, приговаривая: «Ну, иди сюда, иди, иди...» И вода послушно принесла еле живого шмеля прямо в кепку.
Юрасик вынул кепку со шмелём из воды с опаской – как бы не укусил, а шмель замер и едва-едва лапкой подёргивает.
– Ах ты, бедолага, – совсем по-бабушкиному запричитал мальчик, спрыгнул с пенька и вытряхнул спасённого из кепки на траву, на самое солнечное место поблизости.
– Ты лежи, лежи, отдыхай-подсыхай. А мне работать надо. Я сейчас! Только полью редиску и приду. Ты смотри мне, не помирай!
Юрасику было очень важно, чтобы спасённый жил. Торопливо выполнив работу, он вернулся. Шмель всё так же лежал на траве, но уже пожужживал, кое-как поворачиваясь с боку на бок.
– Как же тебе помочь? А давай вместе, давай же, маши крыльями, давай, жужжи – и Юрасик сам стал жужжать, махать руками-крыльями и отряхиваться, будто он – шмель.
– Ах ты, анчутка, взялся под ноги наливать – и в калошах увязнешь! – бабушка появилась со своей большой лейкой.
– Ба, я шмеля спас, он тонул, а я его – в кепку: он сам не мог...
– А кабы шмель тебя укусил, озорника?
– Ба, он же бы без меня утонул, умер... а так – и не умер! Потому что я его спас. Вот, смотри!
Шмеля на траве уже не было. Видимо, он за это время успел набраться сил и удалился по своим шмелиным делам.
Вдруг радостная догадка пронзила сознание мальчика:
– Ба, а я теперь – Бог? Бог-Помощь?
– Ах ты, что надумал! – выдохнула бабушка, а Юрасик уже бежал вприпрыжку по дорожке, радостно напевая:
– Бог-Помощь, Бог-Помощь...