Честно сказать, я не смогу определить точно, когда я приняла это решение. Может быть, тогда, когда я потеряла своего первого неродившегося ребенка, а может быть, тогда, когда оплакивала двух моих сыночков, погибших на восьмом месяце беременности. А мы ведь с тобой уже придумали им имена. Ты был со мной в эти тяжелые минуты. Находил какие-то слова и говорил, говорил, будто пеленал меня, оберегая от боли и горя. Я не понимала смысла твоих слов, я только чувствовала твою защиту и постепенно сумела вернуться в жизнь.

Я больше не пыталась делать ЭКО, мой организм не умел вынашивать деток, но мой разум не хотел мириться с несовершенством моего тела. И я решила, что всё равно мы с тобой станем мамой и папой.
В детском доме нам не пришлось выбирать ребенка, он выбрал нас сам - просто подошел, взглянул на нас, протянул маленькую теплую ладошку и спросил: «Вы за мной?»
Я не смогла ничего ответить ему, потому что горло сдавило такой нежностью, такой любовью, что слова остались где-то там, внутри меня . А ты присел перед ним на корточки и сказал: «Ну, конечно, сын!»
А потом была куча бюрократических заморочек – справок, обследований, бесед с психологами и мучительно- радостных встреч с нашим сыночком.

Ему уже четырнадцать. Он знает, что мы не его родная кровь, мы никогда этого не скрывали. Мы прошли с ним и через болезни, и через тревоги, и через проблемы со школой – через всё то, через что проходят все родители.

А недавно у него появилась сестренка – смуглая и кругленькая, как черешенка, девчушка. Мы взяли её в том же детском доме. Она полная противоположность нашему рассудительному взрослому сыну. Ей всего пять, и она отчаянная хулиганка. Единственное, что её как-то удерживает от озорства, так это моё обещание вечером покрасить ей ногти моим новым модным лаком. Если она, конечно, весь день будет вести себя прилично.
В чем я лично сильно сомневаюсь.