За два года своей жизни дворняга Блэк успел понять, что такое Тишина и Темнота. Он был совсем маленьким щенком и ощутил величественное спокойствие Тишины и грозную силу ее частого спутника – Темноты, которая показалась ему в виде большого чудовища впервые, когда он остался ночью в новой, теплой конуре, совершенно один, без матери, братьев и сестер. Еще днем Блэк весело носился по двору, предлагая поиграть своему братишке, и не знал, что ночью может быть одновременно так тихо и так темно.
В теплый весенний вечер, когда вся семья Блэка, за исключением его отца, которого Блэк, впрочем, никогда не видел, дремала в будке, к его первому хозяину пришел незнакомец. Мужчины посидели на скамейке, покурили. Блэк плохо понимал, о чем они говорили, потому что был мал и глуп. Разве мог он предположить, что его судьба решается именно в этот момент.
Незнакомец подошел к конуре и заглянул в нее. Что ему нужно в собачьем доме? Блэк неожиданно для самого себя испытал навязчивое желание прогнать непрошенного гостя, встал на лапы и возмущенно залаял.
– Смелый! – одобрительно сказал незнакомец, и Блэк запомнил это слово. Потому что оно прозвучало и второй раз после того, как пожилой, но еще крепкий мужчина вдруг схватил его за шкирку, вытащил из конуры и начал внимательно разглядывать. Блэк зарычал. Но не так, как на своих братьев и сестер, а по-настоящему. Он хотел показать, что ему не нравится подобное обращение, однако уловил в глазах незнакомца интерес в сочетании с доброжелательностью и успокоился.
Блэк очутился в большой сумке, в которой жили незнакомые запахи, и над его головой прошуршала «молния» замка. Он слышал, как люди еще поговорили недолго о чем-то, потом дно сумки пришло в движение, и его закачало из стороны в сторону. Вскоре он с грустью осознал, что даже повизгивание не приводит к желаемому результату. Значит, надо терпеть. Он будущий отважный пес, а смелые собаки не должны жаловаться на свою судьбу.
В новой будке ему понравилось, несмотря на то, что это пристанище было меньше их старого жилища в углу двора. Дощатый пол был щедро устлан душистым сеном, запах которого Блэк полюбил с первой же минуты. Обнюхав все углы, он понял: здесь довольно долго жила большая и старая собака. Она тоже была лохматой – один клок серой шерсти даже зацепился за неровный вырез входа.
Незнакомец надел на шею Блэка большой кожаный ошейник, бросил взгляд на массивную железную цепь, покачал головой и удалился, вскоре вернувшись с веревкой, один конец которой он укрепил на кольце ошейника. Блэк подумал, что этот человек станет его хозяином. Разве мог он предполагать, что хозяев у него будет так много.
Они приходили по очереди каждое утро в одно и то же время, после того, как в поля и леса отступала Тишина. Все остальные люди называли их сторожами. Блэк научился безошибочно определять этот час и понял значение слова «сутки». Он осознал: среди сторожей есть добрые и злые люди, и еще щенком научился распознавать их.
***
Склад, который ему предстояло охранять, находился за морщинистым каменным забором на самом краю большого города, и Тишина приходила сюда гораздо позднее, чем в кронах тополей стихали голоса птиц. Но и потом она часто нарушалась обиженными звонками последних усталых трамваев и звуками отдаленных шагов. Так продолжалось до той поры, когда гасли последние огоньки домов вдали, и Темнота окончательно вступала в свои владения.
В первый вечер он выглянул из будки, немного прогулялся по вытоптанной площадке на длину пятиметровой веревки, заметил, какая чудесная погода. По запаху он обнаружил чугунный котелок у забора и определил, что в нем когда-то была овсяная каша с тушеной свининой. Такой вкусной едой его угощал первый хозяин. К сожалению, посуда была пуста, и в первый раз он лег спать голодным, с надеждой на лучшее.
Первая весна Блэка была ранняя и дружная. Первое утро принесло ему его кличку и первую радость, а первый вечер – горькое разочарование. В час, когда небо допивало влагу из росистой травы у забора, ему принесли в кастрюле дымящейся кашки, но, увы, ни днем, ни вечером такая радость больше не повторилась.
– Что поделаешь, Блэк, – говорил ему вечером самый любимый из сторожей – усатый Федотыч, – скажи спасибо, что зачислили тебя на довольствие вместо Машки. Отравил ее какой-то гад! Некоторые начальники хотели даже важный пост без сторожевой собаки оставить. Слава Богу, директор не пошел на это и велел подыскать замену. Но положено тебе на пропитание совсем немного. Вот подрастешь, может, и норму увеличат. А пока вот, покушай косточку. Бабушка специально тебе принесла.
Федотыч так называл свою супругу, которая часто приносила мужу на службу покушать. Он вынимал из полиэтиленового пакета сахарную кость, Блэк осторожно брал ее зубами и тут же принимался грызть вкусный гостинец. Надо заметить, Блэк был неглупым псом и очень скоро стал понимать значение многих слов. Ну, а если не знал, догадывался по интонации говорящего.
Сахарная косточка имела свойство таять так же быстро, как сахар в чашке с горячим чаем, и Блэк опять оставался один на один с чувством ноющего голода. Может быть, поэтому ему часто не спалось по ночам. Он рос, легко усваивая всю нехитрую службу, а ночами вслушивался в Тишину, всматривался в Темноту, облаивал всех, кто близко приближался к складам, думая о своей собачьей судьбе.
Некоторые сторожа сидели ночью в помещении, кто-то даже спал там, но иным нравилось совершать обязательный ночной обход территории. В этом случае они выходили из караульного помещения, снимали с цепи Блэка и брали с собой. А пес смирно шел рядом и мечтал, чтобы такая мысль приходила в головы людей почаще. Знали бы они, как хорошо прогуляться под ночным небом, особенно, когда ночь звездная и тихая. А как хорошо летом, когда через забор проникают дурманящие запахи с полей, и кажется, даже луна захмелела от подобного волшебства и улыбается моргающим звездам.
Темнота в такие ночи была ласковой и нежной. Она скрывала далекие шаги возвращающихся со свидания пылких влюбленных и шуршание пронырливых мышей, рыщущих по заветным тропинкам. Блэк всматривался в Темноту и с каждой ночью видел в ней все больше и больше. Он научился распутывать хитрые переплетения звуков, когда Тишина еще не приходила, а глубокой ночью безошибочно классифицировал звуки, нарушившие покой, и лаял «попусту», как говорил Федотыч, все меньше и меньше. Тонкое обоняние позволяло Блэку дополнять картину и читать любую Темноту, как книгу.
***
За летом пришла осень, потом зима, весна… Когда природа очертила своим циркулем два огромных круга, Блэк превратился в большого лохматого пса с висячими ушами и карими внимательными глазами. Ему добавили собачье довольствие. К тому же он стал всеобщим любимцем всего склада. Теперь все работники склада тащили Блэку из дома говяжьи ребра и куриные косточки, остатки праздничной трапезы и прочие объедки. Пес не брезговал даже куском черствого хлеба, но, разумеется, в первую очередь налегал на мясное.
По ночам Блэк вспоминал свою семью, маму, братишек и сестренок. Если бы он умел говорить на языке людей, наверное, поинтересовался бы у Федотыча о судьбе своих родных. Хотя откуда старый сторож мог знать об этом? В минуты раздумий Блэк выходил из конуры, вслушивался и всматривался в Темноту, начинающуюся сразу за забором и не находил ответа на многочисленные вопросы, возникающие в его лобастой голове.
Однажды душным летним вечером Федотыч проводил последнюю машину и вышел по обыкновению на крылечко сторожки. Он вставил в щербатый рот сигаретку, и уже собирался было щелкнуть старенькой зажигалкой, как услышал тихий вой. Сторож подкрутил ус и двинулся в сторону будки Блэка.
Тот сидел неподвижно, но тихонько поскуливал. Увидев Федотыча, затих, но посмотрел внимательнее, чем обычно.
– Что случилось, Блэк? Почему грустишь? – спросил сторож.
Блэк вытянул морду вверх и издал тоскливый вой.
– Плохо тебе? – догадался Федотыч, – пойдем, погуляем за воротами!
Он отцепил кольцо ошейника, и массивная цепь с грохотом упала на пыльную землю.
Ночь еще не погрузила в крепкий сон дома, город в этот час состязался с Тишиной и Темнотой, хотя герои чьих-то сновидений взвились во тьму и во весь опор скакали по призрачным полям и лесам. Настоящие же поля, казалось, были пусты. На самом деле в них в Тишине и Темноте жили запахи, но люди не понимали этого.
Но Блэк понимал… Он остановился у края поля, напряженно принюхался и вдруг, бросив прощальный взгляд в сторону оторопевшего Федотыча, несколькими огромными прыжками скрылся в темноте. Ближайший лес сразу же стряхнул с верхушек сосен остатки криков удивленного сторожа: «Блэк-лэк-эк-эк», и замер, зашептав кронами деревьев колыбельную непонятно кому.
Но Блэк уже взял след и теперь уверенно бежал по нему в сторону города. Ночная мгла пролегла от моря до моря, далекие дома тасовали огни негаснущих квартир, как домино, и, казалось, звали к себе. На развилке пес на мгновение остановился, но затем принюхался, свернул на другую дорогу и помчался по ней, подгоняемый самым могучим инстинктом продолжения рода.
Из-за перелеска вынырнули гаражи. В стороне от главного въезда в кооператив Блэк увидел то, что ожидал увидеть. Его тоже заметили. От собачьей своры отделился тот, с кем Блэку предстояло сразиться насмерть, и никто из соперников не собирался сегодня отступать. Противник Блэка, серый кобель, был выше его и, вероятно, не раз побеждал в смертельных поединках за право обладания самкой. Три других кобеля поменьше немедленно прекратили тащиться в хвосте белой пушистой суки и остервенело залаяли.
Блэк понимал: если победа достанется сопернику, эти трое устремятся на него и вонзят свои зубы в его плоть с разных сторон. Но пока эти кобели нетерпеливо и нервно ожидали исхода схватки.
Первый же выпад серого Блэк легко отразил, отпрянув в сторону, но явно недооценил противника, который резко крутнувшись на месте, ухватил его за бок. Блэк почувствовал ожог от укуса, кровь хлынула их раны, воодушевив других кобелей, которые залаяли еще громче. Серый кобель свирепо зарычал и, полагая, что исход битвы предрешен, решил пойти напролом. Он ринулся вперед, сбил Блэка на землю, но тот, изловчившись, снизу вонзил зубы в глотку ненавистного врага.
Серый захрипел, попытался ослабить хватку, но Блэк сжимал зубы до тех пор, пока враг не обмяк и мертвым не сполз на землю. Тогда Блэк зарычал, сделал выпад в сторону ближайшего кобеля и обратил в бегство всех товарищей жениха с импровизированной собачьей свадьбы. Однако преследовать шакалов не входило в планы благородного рыцаря Блэка. Ведь у него были дела поважнее.
Белая пушистая сука стояла, как вкопанная. Потом она подошла к Блэку и, покорно взглянув в карие глаза победителя, начала лизать его рану. Блэку это было очень приятно. Он подумал, что испытывает самые сладкие минуты в своей жизни, смутно догадываясь, что впереди его ожидают и другие чудесные мгновения.
Белая собачья красавица, Тишина и Темнота, а может, Великий Зов Природы вместе зализали рану на боку пса, и кровь перестала из нее капать на теплую землю. Можно было спокойно обнюхать ту, ради которой Блэк пошел на смертельный бой. И надо сказать, Блэк не стал форсировать события и сразу давать волю своим чувствам. Он попытался объяснить: он не такой, как эти нетерпеливые мужланы, и при своих доблестных качествах смелого воина способен быть озорным метеоритом и в то же время бережным со своей дамой.
Темнота укрыла своим гигантским крылом, спрятала от всего мира то, что происходило у гаражей в следующие минуты…
***
На крылечке сторожки всю ночь просидел огорченный Федотыч, который курил сигарету за сигаретой, не обращая никакого внимания на предупреждения Минздрава.
– Как же так, – сокрушенно рубил он заскорузлой ладонью ночной воздух и глубоко затягиваясь, вздыхал, – ну как же так, а?
И вдруг, вглядевшись в ночную мглу, прошептал:
– Мать честная. Вернулся. Да не один!
Блэк несмело приблизился к Федотычу, потом оглянулся на свою подругу. Словно хотел узнать мнение старого друга об избраннице, которую приглашал к себе в гости.
Сторож растерянно пожал плечами и неожиданно открыл калитку проходной. Словно работникам склада, предъявившим необходимые документы:
– Черт с вами, проходите! Как утром объяснять начальству буду? Не знаю…
Но с лица стража исчезла тревога, появилась благостная улыбка. Он выплюнул сигарету и сказал:
– Почти семьдесят лет живу на свете, а такое в первый раз вижу…
Блэк уловил не только удивление в словах старика, но и радость. Конечно, будка пса тесновата. Но они будут честно нести службу и может быть, станут достойны расширения. Тем более, у них точно будет пополнение.
А что Федотыч? Он хотел прицепить Блэка на цепь, но почесал лысину, крутанул прокуренный ус и махнул рукой…
Тишина ушла, не прощаясь. За ней бесследно, как всегда, растворилась Темнота. Нагрянувший внезапно рассвет удивил огненным безумством красок, словно говоря: разрисовать небо легко, точно так же до счастья и до беды – рукой подать. Но Блэк и его очаровательная спутница не стали этим утром любоваться великолепной картиной. Они легли рядышком в конуре и мирно уснули.
А спустя два часа их собачья будка содрогнулась от громких голосов нескольких людей.
– Это что же получается? Как сторожевую собаку с цепи спускать и всяких сук приваживать, он первый, а как порядок наводить – в кусты, – орал начальник караула, – ты кашу заварил, тебе ее и расхлебывать.
Федотыч тихо и несвязно оправдывался, и его голос тонул в ругательствах главного сторожа:
– Ах, мы боимся. Стрелять разучились. Бери винтовку, тебе говорю!
– Не буду, – вдруг четко и ясно сказал Федотыч, – не хочу никого убивать.
– Барышня кисейная! Уволю к чертовой матери! – еще громче заорал начальник.
– Увольняй! – еще более отчетливо бросил Федотыч, – но собаку не трожь!
Слова его потонули в новых ругательствах. И Федотыч не сдержался. Вспомнил свое строительное прошлое и высказал все, что думает о своем начальнике на одном из понятном всем российским людям диалекте.
Голоса приблизились, и Блэк, почувствовав опасность, выскочил из конуры. Он увидел перекошенное от злобы лицо начальника караула и направленное в его сторону дуло винтовки. Следом за Блэком показалась его белая подружка. Начальник караула повернул оружие в ее сторону, и Блэк угрожающе зарычал...
Тишина уже была нарушена пробуждением огромного города. Поэтому только на ближайших полях и перелесках были слышны два выстрела, прозвучавших сразу же друг за другом. Если бы я был уверен, что у собаки есть душа, то мог бы сказать, что потревоженная стая ворон поднялась с тополей и сделала круг над полем не случайно, провожая в дальнюю дорогу души двух собак, поднимающихся вместе все выше и выше…