1 сентября.
Опять дневник завела, буду записывать всё, что мне покажется интересным и новым.

Сегодня важный день. Я начинаю работать в сельской школе учителем математики и классным руководителем в пятом «а». Кажется, мой дебют прошел неплохо. Детки симпатичные, а учителя, кажется, настроены доброжелательно.

7 сентября.
Поселили меня в дом к пожилой семейной паре. В моём распоряжении аж две комнаты - зал и спаленка. А хозяева во второй половине избы, только кухня общая.

Но сегодня баба Клава уехала навестить дочку, а мы с Николаем Семёновичем остались вдвоем. Хозяин мой, крепкий шестидесятилетний пенсионер, сразу после отъезда жены снял со своей постели простыню, пододеяльник и наволочку – а то стирать придётся - и оставил на кровати только перину и одеяло с подушкой.
Сюрприз, однако, будет бабе Клаве!

15 сентября.

Понемногу узнаю своих учеников. Какие они все разные! Умненькие и тугодумы; смелые, хулиганистые и робкие; весёлые, бесшабашные и серьёзные, педантичные. К каждому надо подход найти. А как? Ничего пока не умею. Просто стараюсь быть искренней. Когда-то мне именно эта черта нравилась в моих лучших учителях. Если человек не притворяется, то ему можно и простить какие-то несовершенства. Я так думаю.

20 сентября.
До сегодняшнего дня я в столовой совхозной обедала. Хорошо кормят – пюре, курочка, компот. Всё вкусно, почти по-домашнему.
Но надо же и самой начинать готовить. Кулинар, я, конечно, никакой. Всё за мамкиной спиной лентяйничала.

Решила я борщ сварить, и отправилась в сельский магазин за мясом.
А там не как в городе - кусочки на прилавке, а лежит
на огромном пеньке для рубки мяса полтуши какого-то, непонятного мне, животного. Я вежливо так спрашиваю: «Это свинина у Вас или говядина?» А самой стыдно, конечно, что одно от другого не отличаю. Но продавщица отнеслась ко мне удивительно снисходительно, унижать не стала:
- Свинина, - отвечает.
- А можно отрубить не очень жирный кусочек, - наглею я, хотя вижу, что сделать это будет непросто.
А она отрубила, и даже не очень жирный.
- Как там мой Митька-то учится? – спрашивает.
«Ё- моё! Так она ещё и родительница моего ученика!» – соображаю я.
- А фамилия как?
- Егоров.
- Хорошо! – с облегчением сообщаю я, радуясь, что не огорчу маму.
И уже обе улыбаемся.

Дома достаю из чемодана большущую «Книгу о вкусной и здоровой пище». Николай Семёнович слегка издевается надо мной:
- Там, небось, всё по граммам расписано?
- По граммам, Николай Семёнович.
- А вот ты на грамм ошибёшься, что делать-то будешь?
- Съем! – смеюсь я.
-А я не заморачиваюсь, - говорит мой хозяин, - берёт солидный кусок мяса и м-а-а-ленькую кастрюльку, добавляет туда лук и одну картошину. - Вот и всё, - подытоживает он и ставит варить.
- Да-а! Николай Семёнович, с такими пропорциями точно вкусно будет! – соглашаюсь я.

25 сентября.
Некоторые истины приходится испытывать на своей шкуре.
Нельзя быть для учеников совсем своей. Они тебя, конечно, полюбят, но в грош не будут ставить. Мои так и сделали. Дисциплина у меня оставляет желать лучшего.

И я решила сменить тактику. Пришла серьёзная и строгая.
Тут же поднялась рука:
- Татьяна Борисовна, а что Вы сегодня такая…
- Злая – шепот с задней парты.
Растерянность. И всё насмарку. Я опоздала. С самого первого дня надо было держать дистанцию. Точнее, разделять себя на уроке и вне его. Теперь сложно мне будет исправлять свою ошибку.

28 сентября.

Сегодня дети водили меня на экскурсию. Не я их, а они меня. На конюшню. Поскольку конезавод- основное дело их отцов и матерей.
Пока мы шли к выгону, я не уставала любоваться деревенским раздольем. Для меня, горожанки, всё в диковинку. И эта мягкая от пушистой, чернозёмной пыли грунтовая дорога, и ситцевое разнотравье по её обочине, и берёзки с жёлтыми прядками ранней осени, и воздух, приправленный терпкими духами полевых цветов.

Мы остановились у ограды, окружающей просторную, похожую на стадион, площадку. Там уже конюхи выгуливали, а может, тренировали, лошадей. Не знаю.
Только красиво это было необыкновенно!

Холеные, породистые скакуны играючи бежали по дорожке, высоко вскидывая изящные, тонкие в щиколотке ноги и, едва касаясь земли, пролетали мимо нас. Гривы, реяли на ветру, колыхаясь в такт бегу. Лоснящаяся кожа подчеркивала выпуклые мощные мышцы.
- Папка! – кричит Серёжа Синицын конюху. А сам на меня поглядывает – вот какие кони у папки моего!
- Замечательные кони! – поддерживаю я безмолвную его гордость.