Барные стулья однозначно относили себя к высшей расе. Ещё бы! Сиденье у них располагалось там, где у всех прочих была макушка. Всех прочих в заведении было гораздо больше, и они, конечно, тихо ненавидели жалкую кучку выскочек-переростков, но вынужденно смотрели на них снизу вверх и ничего не могли с этим поделать.
Барные так и обращались друг к другу: барин, барыня; а ещё они дали друг другу имена, какие смогли придумать. К сожалению, словарный запас оставлял желать лучшего – взяться ему было неоткуда, кроме как из пьяной людской болтовни.
Понятное дело, общаться они могли только в отсутствие людей. Иначе люди сошли бы с ума, а стулья их жалели. Люди после пары-тройки бокалов «мохито» были такие прикольные.
– Барин Трындец, как у вас прошёл вечер?
– Прекрасно, барыня Букашка!
– Завидую. А на мне всё время какой-то хмырь вертелся и ни слова – только пил.
– Завидовать надо Цугундеру, он у кассы прохлаждается. Эй, барин Цугундер! Не устал сегодня? По-моему, на тебя до закрытия никто даже не присел.
– Завидуйте молча, друзья. Вам в серёдке стоять-не перестоять, а меня, непросиженного, того и гляди взамен Тумбы поставят.
– Да-с… к самому танцполу… Сказочное место.
– Что-то он молчит сегодня. Барин Тумба!
– Бормочет чего-то, не разобрать. Букашка, ты ближе к нему стоишь. Что он говорит?
– Я тоже не разберу, но догадываюсь, в чём дело, хи-хи… Он до сих пор в себя прийти не может. Сама видела: только отзвучали буги-вуги, хлопнулась на него мадам – так вот взлетела и накрыла юбкой. А трусов-то на ней нет! А мадам ещё и как…
– Хи-хи-хи…
– Как не стыдно, барин Трындец! Это ж ужас!
– Вот-вот, Тумба даже крикнул в унисон. Хорошо, кроме меня никто не услышал. Теперь переживает, бедный.
– Барыня Шишка и барин Свинота, хватит секретничать! А вы что об этом думаете?
– Я лично ничего, и Шишка тоже. Случаи бывают и похлеще. Если из-за каждого пука так сокрушаться, можно и до списания не дожить.
– Интересно, как на подобное реагируют массы?
Реплика была брошена в зал с явно издевательской целью. Массы это немедленно поняли и ответили мрачным гудением.
– Фу, плебеи…
– И язык у них какой-то тарабарский.
– Будь у меня дети, не разрешила бы им общаться со всякими недомерками.
– От кого дети, Шишка? Неужели от Свиноты? Ха-ха! Из какого места ты их рожать собралась, подружка?
– Барыни, не ссорьтесь! Не опускайтесь ниже своего сиденья! Лучше скажите: вы не чувствуете ничего особенного – грядущих перемен, скажем?
– Барин Свинота, ты всегда был философом и провидцем. Видно, люди тебе такие попадались – налакаются и начинают пророчить. Ничего я не чувствую кроме вечного недовольства масс, чёрной зависти и злобы ко всем барным. Ну, обделил создатель ростом. Примите, как должное! В природе всё закономерно: патриций – плебей, начальник – дурак.
– Согласен. Люди, между прочим, тоже бывают разные. Правда, барин Цугундер?
– Да. Но в смысле взаимоотношений у них полный бардак. Буквально вчера на мне сидел очень высокий человек, а рядом, на Шишке, другой – ростом чуть не в два раза ниже. Не поверите: маленький большого отчитывал, просто кричал, а большой плакал. А потом они обнялись по-дружески, облобызались и так, обнявшись, и ушли.
– Парадокс!
– Тем не менее… Мир не так-то прост. Да, барыня Букашка?
– Странные создания, и ведь существуют! Были вчера и будут завтра. Трындец, ты у нас самый умный, ответь: завтра будет лучше, чем вчера?
– Отвечу! Чем жалеть о вчера и уповать на завтра, лучше жить сегодняшним днём, черпать радость и удовольствие из текущего, так сказать, момента. Тогда всем будет счастье. Это даже табуретки понимают.
– А кто такие табуретки?
– Как тебе объяснить, Букашечка?.. Они такие… В общем… Да, ну их! На ночь лучше не рассказывать.
Барные ещё немного поболтали, подразнили массы и вскоре успокоились. Волноваться было не о чем. Завтра обязательно должно было наступить. Они это хорошо знали – как-никак, высшая раса.