Праздники ждёшь издалека, а потом повседневные дела-делишки заберут с головой: кажется — ещё далеко, а на самом деле — завтра!

Завтра у друга день рождения!
А я даже подарка ему ещё не подобрал...
Вот прошляпил!

И тут — звонок...
С него-то всё и началось!
Звонила бабушка Виталика: мы с ним с детского сада — не разлей вода. И бабушки у нас почти что общие стали.
Но вот уже десять лет — одна на двоих...
Виталик полгода назад женился и уединился. С женой Ленкой в бабушкиной квартире.
Бабушка мудрая, говорит: «Мне на даче лучше: воздух, тишина, да и соседи хорошие — часто наведываются...» Соседи — соседями, а мы-то что?

Так вот, звоню Витале:
— Вы бабулю нашу на даче совсем забыли?! От неё был входящий, я не успел ответить — звонок прервался. И трубку не берёт...
Не дозвонившись, друг забеспокоился:
— Заводи, Сань, свою дэушку — поедем бабушку выручать. У нас два дня выходных — хотели на днюху отоспаться, но — не судьба...
Ну, мне дэушку под уздцы — недолго. Ленка из холодильника всё, что на завтра наготовила — по контейнерам и в сумку— с собой.
Сели, поехали — на север.
Поставил я любимую виталькину: «Представь себе, какая жуть — родиться в ноябре» — эта песня про него, сидит-подпевает.
Свернули к посёлку, и вдруг... за поворотом начинается сказка — после сырой брызгучей жижицы на асфальте — белая белизна ещё нехоженой просёлочной дороги, ёлки заснеженные вдоль обочин и... Дедмороз со Снегурочкой — стоят-голосуют.
У Дедмороза тулупчик овчинный и борода с серебристыми прядками на тёмно-русом волосе, а в руках — бензопила, обёрнутая мешком.
Снегурочка — такая... — у меня к ней взгляд просто приклеился.

Виталя забурчал: «Куда мы их...», а я ему строго:
— «Я за рулём! Перелезайте вдвоём вперёд — такой мой код гостеприимства. На этой дороге скорее на волков, чем ГАИ налетишь.»

По новоявленной белизне даже ехать жалко — мы первые, кто расколдовывает зимний шлях.
Тут уже песенка про жуть не катит — захотелось просто тишины...
Едем — созерцаем... А дорога, надо сказать, живописнейшая, справа — настоящий лес, наверное, дремучий. Тут и дуб кряжистый, забывший листву сбросить, свесил тяжёлые от налипшего снега лапы — крылья...
И ёлки — не городские серые ёлки-палки голоствольные, а густые, разлапистые, как с новогодней открытки!
А за очередным поворотом — стоп-машина — поперёк дороги лежит упавшее дерево — не выдержал снежной тяжести старый карагач, надломился.
— Вот и приехали, — весело отметил дедмороз, — Пойдёмте, добры молодцы, совершим маленький подвиг — подвинем хворостиночку прочь с дороги, или мы не русские богатыри?!
А сам бензопилу к работе готовит.
И Ленка, и Снегурочка из машины вышли — помогать.

С полчаса — и дело сделано. А тут — смотрим — и бабушка к нам в валенках и кожухе поспешает.
— Вот я тебе, Степаныч, подмогу и организовала, — хвастает. Витальку за чуб ласково треплет:
— Это — мой внучёк, именинник завтрашний. Приходи к нам праздновать, и дочку бери— я пирогов наготовила, как на свадьбу. Ждала их, сорванцов своих ненаглядных, ждала!
— Да мы вроде сами с усами: догадались-приехали, беспокоились, — недоумевает Виталя.
Пришлось мне сознаться, что был у нас «тайный сговор», что бабушка хотела внезапную зимнюю сказку нам-горожанам показать, и соседу новому помочь дерево с дороги убрать, и — сюрприз имениннику!
К сумеркам мороз окреп, и мы весело — вчетвером — катались с горы на новой ватрушке: не зря себе прикупил — сгодилась в подарок!
А Снегурочку мою Валюшей звать... Мы теперь с нею — не разлей вода.