Кирилл вышел из дверей административного корпуса с чётким ощущением: Бог Есть.
Потому что вот она, долгожданная мечта, в его руках – сегодня удалось поставить две последние печати в Акт согласования. Сколько скользких ситуаций, оббитых порогов, препон... Нет, всё не зря, всё – в дело, которое он завтра же и начнёт разворачивать так, как хочется. Но сегодня… Кирилл на ходу соображал, чем же займётся сегодня, в обнимку с кипой бумаг шагая к автостоянке.
В эйфории он даже не положил документы в папку – так и тащил в охапке, будто спеша поскорее унести подальше от чужих глаз в укромное место.
И самая ценная – "свежеиспечённая", украшенная всеми нужными печатями, возлежала на всём этом великолепии подтверждением: он, Кирилл, сделал это!
Сделал, сделал, сделал!!!
И никто этой победы у него не отнимет.
Хотя, согласно житейской философии, в противовес Божьей благодати в мире всенепременно присутствуют и козни дьявола,.. но уж дудки! Сегодня правит справедливость, и, как гласит надпись на заднем стекле "Калины": «Победы не отдадим!»

Кирилл привычно открыл машину, намереваясь уложить драгоценные документы. Благостный сентябрьский денёк располагал к созерцанию: воздух казался свежей обычного, неприметный городской пейзаж очаровывал. Но тут шаловливый ветерок нагло зашелестел страницами, подхватил лежащую сверху и увлёк за собой. Метнув на сидение всю папку, вместе с ключами и телефоном, начинающий бизнесмен кинулся ловить священный Акт согласования, так внезапно упорхнувший в хоровод листопада. Но не тут-то было – листок припустился вдоль сквера, дразня и ускользая. Кирилл выругался. Нескладная девчонка-подросток в ярко-красной курточке, сидевшая на лавке, обернулась, оказавшись сморщенной старухой, которая споро кинулась наперехват летящему документу, клюкой пытаясь прибить его к земле, на что Кирилл выругался повторно (ну разве можно так с документами!), и старуха, как по команде, мгновенно самоустранилась, заняв насиженное место на лавке, повернулась к театру действий спиной и снова прикинулась девчонкой.
А злосчастная бумага «стала на крыло» и, будто по чьей-то незримой воле, весело удалялась. Нашему герою пришлось прибавить скорости, хотя он давненько не бегал, и безукоризненная рубашка под фирменным пиджаком быстро припотела.
А документ убегал шустрее сказочного Колобка, плавно минуя кусты и лавочки, маня за собой. Преследователь, прикинув, что лёгкой победы ему не видать, припустил на опережение. Это была верная стратегия, и удача уже собиралась радостно улыбнуться Кириллу, если бы на проезжей части в это же самое мгновение не оказалась тёртая Нива, ведомая миролюбивым пасечником из пригорода.
Всё произошло внезапно и неотвратимо, как в задачке про двух встречных путешественников «из пункта А в пункт Б». Ничего личного – одна сплошная математика, но кепка на одиночных волосах пасечника от неожиданности приподнялась. Однако он успел дать по тормозам, и Кирилла не расплющило колёсами, но лишь протащило на пузе положенную дистанцию.
Выскочив из машины с раскрытым ртом, наполненным неоформившимся ещё в земные звуки матом, пчеловод в крайнем удивлении увидел, что виновник ДТП вскочил, как мячик, и припустил наутёк. Ошарашенный селянин газанул прочь от злополучного перекрёстка, попеременно вытирая холодный пот со лба, крестясь и вертя пальцем у виска.
Кирилл мчался за шальным документом, как разыгравшийся котёнок за шелестящим фантиком на ниточке, в то же время ощущая, будто им играют, он попал впросак, и что надо положить этой игре конец. Редкие прохожие шарахались от растрёпанного мужчины с разбитым лицом в драном пиджаке с недостающими пуговицами, стремглав несущегося «вдоль по Питерской». А злополучный листок вдруг, обретя свойства воздушного змея, взвился над крышами пятиэтажек и скрылся за мережей проводов и макушек деревьев.
Потеряв его из виду, Кирилл некоторое время стоял, как вкопанный, прежде чем пуститься в обратный путь.
Одержимость погони сменилась унылым безразличием и, чего он прежде не замечал – болью.
Человек шёл, пошатываясь – то ли неудачно погулявший пьянчужка, то ли грустный клоун, отставший от циркового фургона, и в глубине его сознания снова проснулся вопрос: «а есть ли Бог?»