- Сволота! Уроды! - раздалось, как гром среди ясного неба.
Я аж вздрогнула. Дело даже не в том, что у нас дома не матерятся. Все же, когда любимая команда пропускает мяч в чемпионате по футболу, или молоток подло мажет мимо гвоздя по пальцам, муж и не такое может выдать. Но сегодня телик выключен, благоверный сидит у компа, и такие страсти совершенно не вписываются в атмосферу уютного семейного вечера.

- Гондурасы, уроды долбанные! - и целый шлейф непечатных идиом.
Я задумчиво переворачиваю последнюю партию котлет, прислушиваясь к буре в кабинете. И чего он?
- Бух! Дзинь-дзинь! - что-то шмякнуло в стену и рассыпалось.
Пепельница? Да что там, блин, происходит? Вытирая руки о фартук, торопливо иду на звук.
- Любый, что случилось?
Перекошенное лицо, непрерывный поток матерных выражений, осколки пепельницы, ( это таки была она), на ковре у стены.
- Даш, ты ток глянь, чо они пишут!

Смотрю через его плечо, судя по всему лит-портал, мне пока неизвестный. Сайтов теперь в сети, как блох на дворовом псе. На странице последний рассказ дражайшей половины. На мой предвзятый взгляд - гениальный, как все у него. Слава Богу, редакции считают почти так же, во всяком случае, печатают его опусы регулярно. Нагнулась, читая комменты. Обалдеть! Такого за долгие годы в сети я еще не видела. И дело не в мате. Хотя сайт, где разрешено комментировать матом я тоже пока не встречала. Мою половинку планомерно размазывали по полоске комментариев, приписывая ему нетрадиционную ориентацию, сомневаясь в наличии мужского достоинства, и обвиняя в геронтофилии и педофилии - одновременно. И все это почти одними идиомами. Утешая, одной рукой приобняла за плечи, второй крутанула колесико зажигалки, заметив, что сигарету он просто ломает в пальцах.
- Покури, и остынь. Дай я почитаю спокойно.

"Вот же неймется ему! Далась эта виртуальная слава - покорить сайт, покорить сайт! Не все сайты заслуживают чести работ гения!" Но ему этого не говорю. Нечего травмировать и так всклоченного мужика. Костя затягивается, сворачивает сайт, на меня не глядит. Еще переживает.

- Кость, ужин готов, давай, любый, покушаем, а потом и поговорим. А лучше кино поглядим.

Муж хмуро кивает, тушит сигарету в чашке из под кофе и покорно идет на кухню. Я быстро копирую ссылку на сайт и пересылаю себе в агент. Любопытно потом более детально почитать. Женщина я или где?

Ужинаем молча, что для нас не характерно. Любый все еще дуется, хорошо, что не на меня. Я его темперамента до сих пор боюсь. Хотя уже семь лет вместе. Неужели уже семь? Надо же, как время летит. А кажется только вчера я впорхнула желторотой пичужкой на новосозданный лит-сайт, совершенно не умея писать, но с кучей энтузиазма! Быстро разобралась с функционалом, нашла ленту комментариев, и потопала комментить. Тогда хвалили один рассказ, прямо дружные бабские овации шли. Зашла из любопытства, начала читать и... попала. Оказывается, так тоже бывает, когда читаешь, а кажется, что сидишь за одним столом, пьешь душистый чай и просто разговариваешь. Глаза в глаза. Доверительно и интимно. Вынырнула из рассказа и тут же пошла на другие его работы. Комментить хотелось не очень. Да и некогда особенно было - читала. Боже, как я читала. Не выдержав, с непосредственностью лопоухого щенка, начала таки писать отзывы. Восторженные и искренние. Захлебывающиеся, переполненные эмоциями. Читала всю ночь. Утром пошла работать с не выспанными, покрасневшими глазами и дурацкой улыбкой. Весь день носила в себе кусочек расплавленного солнца. А вечером, войдя на сайт, обнаружила письмо в личке с мягким приказом добавиться в "аську". Повелением от автора шедевров. Только добавилась, он сразу трямкнул, словно ждал. Константин Игнатов, маститый редактор сайта, прозаик от Бога, он оказался жестким и мягким, теплым и льдистым, противоречивым и понятным. Наша первая беседа продлилась шесть часов, мы нахохотались и даже успели поругаться пару раз и помириться. Время не бежало - летело.
- Сорьк, Дашут. Надо идти, дела. Спасибо за беседу, сто лет не встречал столь достойного собеседника, - попрощался Костя и "аська" погасла.

А за окном уже пунцовела заря, шерстко облизывая с края неба алым языком мутную накипь. В тиши майской ночи засвистели пичуги, просыпаясь и приветствуя новый день. А я сидела оглушенная и расплющенная внезапно свалившимся счастьем. Таким нежданным и совершенно невероятным. Тридцать восемь, только-только зализала раны после гибели мужа. Решила посвятить себя дочери. Кому я нужна с ребенком и громадными долгами? Да и мне ведь никто уже не нужен. После смерти Олега, такой нелепой - банальная авария, отказ тормозов, остались огромные кредиты, взятые мужем на развитие бизнеса. Огромные по любым меркам. И все, что наживалось десятилетиями, пришлось продать, и то не хватило. Фирма через юридическую лазейку перекочевала к совладельцу. И как водится - лучшему другу покойного. Как вспомню, аж вздрогну. А ведь Олег тебе верил, Паша. Верил больше чем мне. Даже когда ты меня на Кипре зажал в фойе ресторана, сминая и слюнявя, он поверил тебе, а не мне. Тебе, уроду! Ты выгнал нас из дома, отобрав все, выгнал буквально на улицу. Сказал:

- Сама приползешь.
- Хрен вам, Павел Андреич, большой и толстый, да прямо в зад. Не дождетесь.

Как его морда лица тогда перекосилась! Как он нас потом искал! Слава Богу, нашел не сразу. К тому времени я уже успела встать на ноги, прикупить домик под Москвой. Открыть свое дело, погасить все долги, выкарабкаться, вырваться и почти забыть. Почти... Тебе не икается, Паша? Нет? А должно бы. Помнишь, как ты нашел таки нас? Да? Приехал один - эдакий рыцарь печального образа с оскалом беззубого шакала, и охрана спустила тебя с лестницы. Москва тебе не уездный Мухосранск, в котором ты царь и бог. Ты потому нас и найти так долго не мог. Целых три года. Мой фиктивный брак, ради гражданства, дал мне еще и новую фамилию. И ты лажанулся, Павлик. Ты лажанулся, так и не добившись от моей мамы нового адреса. Представляю себе ваш разговор, после которого мой братик прицелился из табельного ПМ в твою башку и пригрозил убить. Я знаю моего брата, и как он может говорить. "Мне за тебя, урода, даже срок не дадут. Ты вооружен, сука, квалифицируют самообороной. И я найду хоть десять свидетелей того, что ты среди белого дня приехал к нам в дом, угрожал, и размахивал пукалкой. Уйди с глаз моих, сморчок. Не смотри, что я мент, за сеструху я тебя порву нахрен по твоим б*ским понятиям. Усек?" Мама потом рассказывала этот момент и умоляла не приезжать даже в гости. "Сиди там, Даша, сиди в своей Москве. Вернешь все долги, закроешь чертовы кредиты. Цепляйся там и сиди. Мы как-то сами будем звонить к тебе и придумывать, как встретиться." Эх, горькие девяностые! Сколько же я вас в себе носить буду. Господи, жизнь, как плохой сериал.

- Кость, чай, кофе? Успокоился?
- Кофе, Даш. Ну нафик эти сайты. По кофейку и кино глядеть будем.
- Ток не эротику, чур!
- Эт почему не эротику?
- Знаю я, как ты глядишь её - максимум сорок секунд. Я детектив скачала.
- Ну детехтиву, так детехтиву, как скажешь, родная.

То ли фильм муторный, то ли просто мысли уже настроены на другое. Лежу, уткнувшись любимому в подмышку, соплю, а сама ностальгирую. Все годы после смерти Олега как-то скомкались и спрессовались в одну серую ленту, которая закручивалась серпантином, петляла, завязывалась узлами и напоминала мерзкого гада. Трудно даже выбрать какие-то запоминающиеся моменты-узлы. Безрадостно все было. Даже первые победы в бизнесе утешали мало. Все сразу переводилось на примитивные бабки. И минусовались долги. А потом махонький бизнес, которому все пророчили быстрый крах, умудрился пойти вверх. Покупка своего угла, нормальной машины. Дочка внезапно подросла и выскочила замуж. Когда? Когда она выросла? Только вчера чирикала воробушком все время рядом. В школу отвезу, из школы заберу - и на офис. А тут взяла и упорхнула. В Киев. Познакомилась с ним летом на экскурсии в Крыму, и, бросив учебу, выскочила замуж. Зять хороший и внучка-солнышко, но, Боже мой, как же все быстро вышло. И вот я одна в четырех стенах. И бизнес на мази, времени уже не отнимает, как раньше. И так хотелось заполнить чем-то эту внутреннюю сосущую пустоту. Так я начала писать. Неумело, но искренне. Глупо и наивно. Просто писала о пережитом, увиденном, пропущенном через себя. Судьбы друзей и собственная. Мне так хотелось успеть запечатлеть мир моими глазами. Мир, рухнувший в девяностом, анархию прежде всего в умах, становление, выживание. Так и попала на литературки. Семь лет назад, уже семь. Кто бы подумал, что там и судьбу свою встречу?

***
- Даш, у тебя не жизнь, а хрень полная. Ты не жила, а выживала. Что ты видела вообще?
- Кость, не наезжай. Жизнь не выбирают. Кысмет, понимаешь?
- Понимаю... Но тебе нужна стабильность. А стабильность - это я. Если ты, Дашка, на йоту такая как в переписке - сгребу в охапку и никому не отдам. Слышишь?
- Дурак ты, Игнатов. Точно дурак. Ты меня в глаза не видел, ты понятия не имеешь какая я на самом деле. Кто ж так на слова западает? Я не верю в вирт.
- И я не верю. А вот тебе я верю.

***
Надо же, вся переписка в голове до сих пор. Ну, может не вся, но главное - помню. И слова, и болезненно-лихорадочное ожидание встречи. И сомнения. Костик, как же я мучила тебя тогда недоверием, соплями по всей аське размазанными. И ревностью. Да, знай я в ту ночь, когда мы впервые уединились в виртуальном формате, что у тебя целый гарем на литературках - я бы фигушки тебе открылась. Не знала. И слава Богу! Узнала потом, читала, кусая губы и давясь слезами, посвящения тебе. Какие песни! Наверное, твой Магадан никогда не воспевали так долго и яростно.
- Да, Кость? Ой, я это вслух сказала?
- Дашка, опять в прошлом копаешься? Ну зачем? Я же твой, твой и рядышком. Ну иди сюда, дурашка, вижу же, что глаза опять на мокром месте. Чудо ты мое...
Уткнулась в него, прижалась. Мамочки, за что мне такое счастье?

***
Утром таки зашла на тот сайт. Функционал примитивный, допотопный - ни лички, ни возможности вносить правки. Да и сами тексты добавляются только после одобрения редакции. Я надеялась, что при таком подходе, качество работ должно быть существенно выше, чем на большинстве литературок сети. И совершенно обалдела, увидев обратное. Дас, такой графомании сейчас не сразу и найдешь. Все же, если ты на сайте годами, то всех авторов знаешь почти в лицо. Кое кого и совсем не почти. Москва, как Рим, - все дороги ведут к ней. Ну и само-собой уже известен уровень каждого - и в десятках конкурсах сразилась, и попикировались всласть в комментах. Так что, на явную бездарь нарываешься уже крайне редко. Но это там, где ты уже народ знаешь. Тут же я потыкалась по всем новым работам. Ну и обалдела. Дас... Обнаружила, что ряд работ админы сайта отбирают в отдельные рубрики. Обрадовалась ужасно - половину авторов там знала по другим литературкам. И работы мужа тоже там нашла. Надо же, вроде разбираются в литературе. Решила зарегиться. За эти семь лет бабьего нежданного счастья, я привыкла уже прикрывать спину любимому. Да и интересно было, что находят люди на портале, где говорят матом. Где большинство авторов дадут фору матерому форумному тролю. Если честно, я не встречала и тролей настолько хамовитых и быдловатых. Те, обычно, действуют тоньше - просто выносят культурно мозг. Но тут о культуре речи не слышали даже редакторы, как я быстро поняла. Будь я даже портовым грузчиком во хмелю - озадачилась бы. От, якобы, женщин, такой мат! Нет, не виртуозный, именно грязный, с переходом на личности. О, этот виртуал, он, оказывается, может будить столько эмоций! Прямо, как у меня семь лет назад. Только эмоций других...

- Доброеутророднаялюбимая! - выпалил Костя в трубку,- ябезумнососкучился! - говорил он быстро, словно торопился все сказать, и слова звучали слитно.
А я, обняв себя руками, раскачивалась березой на ветру, прижав трубку к уху плечом.
- Чем будешь заниматься сегодня, ненаглядочка моя?
- Как всегда - работа, дом, кухня, попишу может чуть...
- Я скучал. Знаешь, пару часов назад только попрощались в аське, а я скучал. Ты почту уже открывала, роднушь?
- Нет еще. А что там?
- Почитаешь потом. Я полночи твоей строчил.

И этот хмель, этот бред у нас продолжался полгода. Самых длинных моих полгода в жизни. И самых коротких. Я почти не спала. Кто не поверит, что можно практически не спать, тот не любил. Я и ела-то не помню что и как часто. Похудела ужасно. Костя все рычал:" Не худей - это места для поцелуев. Я уже скоро..." Это скоро растянулось неимоверно. Игнатов лихорадочно сворачивал бизнес, решал свои проблемы с законом, он был под следствием. До сих пор не знаю деталей, что-то связанное с налогами. Но не смотря ни на что, вырывался ко мне в сеть каждый день, точнее каждую ночь по Москве. Наши свидания были ровно в два. И продолжались, обычно, до четырех, шести утра. А будил он меня в восемь по телефону, и на почте часто ждало послание пересыпанное ласковыми глупостями. От матерого, седого мужика с краев северных, все это казалось сказочным и бесценным. Да я и жила тогда им по сути. От звонка до звонка, от встречи в "аське" до встречи, от письма до письма. Да и не жила - горела. А потом он прилетел...

****

Алёна опустила уставшие руки с клавиатуры на точенные колени. "Что там дальше? Как зафиналить? Неужели кто-то это будет читать? Да, еще бы портрет моей Дашки дать, да Костю описать её ненаглядного. Штампы выполоть - скорее всего там их хватает. И придумать встречу... Скажи мне, мудрый Пегас, долго я еще буду в "бронеливчике"? Долго еще буду писать исповедальную прозу? Хотя, о чем это я? Тут - половина фантазии. Выдумки. Ох, дура я дура..."

- Мааааааам, - подкрался сын сзади. - С добрым утром, а ты чего, не спала еще?
- Утром? Ох, Сашуль, прости... Вот начала вчера вечером писать рассказ новогодний и увлеклась...
- Ну ты даешь, ма! Нельзя же так! Или ты опять своего любого караулила в "Агенте"?
- Саша, что за вопросики с утра по раньше? Или твоя мать не имеет права на личную жизнь?
- Имеет, имеет. Ток все у вас так странно и стремно, прям "Калина красная" отдыхает. Дашь почитать?
- А то. Ты ж у меня любимый критик и первый читатель. Читай, чего уж? Я сейчас что-то на завтрак сготовлю.
И Алена наконец покинула рабочее место.

"Караулила. Слово-то какое. Седьмой день уже в сеть не выходит... Что там у него? Опять буран и оборвало провода? Вышку, к черту, поломало? ...Или?" От этого - или - внутри женщины похолодело. Это в ее рассказе Константин был просто под следствием и откупился. Это в придуманном мире - муж разбился на машине, а не просто спился и ушел к такой же алкоголичке. Это там был Кипр, а не банальные Кимры. Вот только лучший друг и долги списаны с натуры. И битва за само право дышать и существовать - тоже настоящая. Но не такая, чтобы сделать из этого рассказ. Проза жизни скучна и обыденна. А сама жизнь похожа даже не на Дашкин серпантин, а на комок змей серого цвета - комок обид, боли, предательств, непонимания, с узлами разочарований и утрат. Или огромного ненасытного питона, заглатывающего её - Алену. А драмы куда горше и страшнее придуманных да написанных. Игнат Кабанов сидел. Сидел в краях северных, под Хабаровском, по статье довольно серьезной - превышение необходимой самообороны. И сидеть ему еще предстояло долгий год. Точнее, год без недели. А Алена его ждала. Ждала глупо, почти без сна, строча ему в день десятки страниц писем, благо, темп набора у нее на зависть многим секретаршам. В рассказе очень много взято из жизни: и знакомство на литературке, и переписка, и то сумасшедшее горение, что она испытывала уже полтора года. Да-да, полтора года мотать срок вместе с человеком, которого никогда не видела. Сомневаясь временами, но больше веря, по-бабьи, глупо, но веря - отчаянно и трепетно. "Какая же я дура... Мамочки, какая дура!" Яичницу пожарила на автопилоте, все время думая, почему Игнат не выходит в сеть. Где-то на подсознательном уровне с самого их знакомства, когда у обоих буквально снесло крышу и забросило со скоростью света в далекий космос, так, что не отыскать. С того самого времени, когда Алена потеряла покой и сон, в ней зудела тонкая заноза страха - вдруг это обман? Разводка? Просто так мужик время убивает? Вдруг у него таких, как я, вагон с тележкой? И самое страшное - вдруг он меня не любит? Последний вопрос-сомнение неизменно выдавливал слезы и вызывал мелкую дрожь. Конечно, бывало всяко за это время - и внезапные шмоны, и проверки, когда отбирали все, и Игнат по пару дней не мог выйти в сеть или дать даже короткое смс. Но, обычно, он предупреждал заранее о своем исчезновении. А тут - просто исчез. "Агент" еще в первые сутки выдал свою коронную фразу - превышен лимит сообщений для отключенного контакта. И Алена писала уже на почту. Писала и плакала, молясь, чтобы и в этот раз пронесло, и все у любимого было хорошо.

- Мам, спасибо, вкусно. Я там почитал...
- И что скажешь?
- Сыро еще все, ма... Он что, пропал из сети? Да?
- Сына, лучше не спрашивай... Ты на Новый Год дома будешь?
- Ма...
- ?
- Я не хотел тебе говорить заранее, но мы с Полиной решили поехать за город на все выходные.
- Куда?
- Ну, мы там с ребятами из группы кемпинг снимаем. Бильярд, боулинг, сауна. Ма, ты чего? - Сашка приобнял мать, заметив, как она побледнела.
- А деньги? Это же дорого, наверное, сколько?
- Да, не очень, ма. Всего двадцать тысяч.
- Сколько? - Алена рухнула на табуретку, теребя в руках фартук. - Откуда же их взять столько, сынок?
- Так у тебя же были деньги, ма. На стол столько не пойдет, да и кого кормить будешь? Опять одна да Мурка...
"Господи, как ему сказать? Как?"
- Сыночка, Саш, я... Игнат... В общем, он уже неделю, как пропал из сети, и я решила лететь...
- Чего? Мам! Ты с ума сошла? Когда?
- Рейс через три часа, я потому и спать не могла...
- И как ты его там искать будешь? Где? Не, ма, ты точно рехнулась!
- Возможно, сынок. Но я просто сойду с ума иначе... Понимаешь?
- Нет, не понимаю. Ты себя не на помойке нашла? Нет? Мужик должен сам все решать! Он, а не ты! Он же тебе сказал - никаких свиданок и передач. Ты спятила, мать...
Алена затряслась от слабости и обиды. В голове тяжело ворочались обрывки мыслей и воспоминаний.

- Родная, нельзя нам свиданий. Как ты не можешь понять? Если я сейчас с ума схожу, то как я потом тебя отпущу? Я же сбегу к черту! Понимаешь? Я глупостей натворю! Потерпи, милая. Потерпи. Поверь, все у нас с тобой будет. Просто не может не быть. Я всю жизнь тебя, глупую, искал...
- Я не могу без тебя, Игнатушка. Я просто не могу уже ждать вот так - мечту, фантом. Я хочу быть с тобой, твоей стать...
- Дурочка, какая же ты все таки дурочка у меня, Аленушка. Поверь, я знаю, что говорю. Потерпи, родная. Я тебе обещаю, клянусь тебе, блин, я совсем не умею говорить такие слова... Ну, не плачь...

Из оцепенения вывел голос сына:

- Мама, давай логически порассуждаем. Допустим, ты полетишь. Не дергайся! Допустим, ты его там найдешь. Но кто среди ночи вам устроит свидание? Ты же прилетишь туда черти когда! Первого января! Новый год по его времени отпразднуешь в самолете. Ты понимаешь, что будешь торчать при морозе минус тридцать под зоной и ждать у моря погоды?
Алена всхлипнула.
- А ты подумала, что ты ему никто? Что тебя просто не пустят к нему на свидание? Мама, - Сашка присел возле ног Алены и взял её ладони в свои, - Мам, не делай ты глупостей. Если он тебя любит, если вам судьба быть вместе - он сам все решит и прилетит к тебе. Сколько ты уже ждешь? Год? Больше? Осталось меньшая половина срока, отмотаете уже как-то...
Капли слез падали на руки, губы Алены дрожали. Она внезапно вырвала ладони и молча ушла в комнату.
- Сдай билет, Саша. Успеешь еще сдать. Вот и будут тебе деньги на праздники...

****

Сашка умотал через час - счастливый, хотя и чуть встревоженный. Готовить что-то особенное Алене не хотелось. Хотелось просто прилечь и выреветься, а еще лучше - поспать. Но новый год с пустым столом - дикий моветон, даже если празднуешь одна. И Алена поставила холодец, механически накрутила фарш, нажарила котлеток, потом задумалась и решила сотворить голубцы. Очень уж Игнат их любит. "Игнат, Игнатушка, где же ты пропал? Как ты там? Жив ли? Будешь ли ты отмечать этот горький праздник? А ведь обещал, что этот Новый год будет последним у нас врозь... Любый мой..." Алена поймала себя на том, что опять плачет. Отварив все нужное для салатов, решила прилечь. Где-то там на краю земли люди уже усаживались за столы, начиная провожать старый год. Включила телевизор, диктор бравурно сообщал, что на Дальнем Востоке одиннадцать вечера, и через час Новый год начнет свой марафон оттуда через всю Евразию. Незаметно для себя Алена уснула. Снился Игнат, совершенно не похожий на себя на фотографиях - исхудавший, слегка не бритый, почему-то в легкой джинсовой куртке и берцах. Он бежал к ней, размахивая, по мальчишески, длинными руками. И что-то кричал. А вокруг бесновалась метелица, и большие хлопья снега залепляли глаза. Ветер отрывал звуки от губ и швырял их в пустоту. И тревожно гудели-звенели провода.

- Какие ты...ишь..еты...
- Чтоооооо?
- Какие ты люб..веты?
- Я не слышу тебяяяяяяяяя!
- Цветы любимые какие у тебя? Все спросить забывал...- вдруг голос прорвался через помехи и буквально вонзился в ухо.
И буря утихла. Снежинки большие и очень красивые медленно планировали в воздухе. Но почему-то не таяли.
- Я? Я тебя люблю... А цветы могут быть какие угодно. Хотя... Больше всего я люблю ландыши.
- Ландыши?
- Да, они пахнут надеждой... Ты мне снишься?
- И ты мне тоже...
- Какой странный сон... Я в него почти верю... Но мне можно, я же дурочка...
- Знаешь, Аленька моя, дурой быть намного труднее чем умной - циничной стервой, знающей, что по чем. Я, может, и люблю тебя потому, что ты дура, дурочка... Моя дурочка. С Новым годом тебя. С новым сча... Абонент находится вне зоны действия сети. Перезвоните позднее.

А снег все падал и падал.

***
Алена внезапно проснулась. За окном кто-то разрядил ракетницу и в еще светлое небо взлетела рукотворная звезда. Телефонная трубка почему-то была прижата к уху. "Наверное, это когда снилось, что Игнат звонил я её взяла..." С тех пор, как в её жизни появился Кабанов она все время спала с телефоном, боясь пропустить звонок или смс от него, когда сон все же сморил, а в сети милый так и не появился. "Надо же, разрядился. Опять забыла на зарядку поставить." - посетовала на беспамятство женщина. "Так, трубу на зарядку, а я на кухню." После странного сна ей стало легче. Словно и правда поговорила с любимым. Словно, он на самом деле поздравил её. Словно, в эту ночь ей не быть одной, а кормить и любоваться, как ест самый дорогой человек. Работа на кухне спорилась, салаты уже разложены по тарелкам и сдобрены майонезом. Голубцы протушились, пора разливать холодец и ставить картошку. Пока она отварится, как раз время привести себя в божеский вид. "Для кого?" - поймала себя на мысли Алена и судорожно вздохнула. В эту ночь она будет представлять рядом его - любимого и желанного. Представлять, как он неспешно пробует её стряпню, комментирует вкус блюд, нахваливая. Как его взгляд ползет от сверкающих серо-зеленых глаз вниз, по подбородку, шее, заглядывает в узкое треугольное декольте, останавливается на топорщащихся сквозь ткань сосках. Алена сглотнула и чуть не порезала палец ножом, механически скользящему по клубню.
- Ох, - выдохнула женщина, - мне лечиться пора...
Надевая новое струящееся зеленое платье из шелка, поняла, что при таком покрое и глубине выреза на спине, бюстгальтер сюда никак. Почему-то стало стыдно, хотя её второй размер нареканий внешним видом не вызывал и мог пробудить зависть даже у девушки. Соски, коснувшись холодного шелка, сразу же напряглись. Алена поежилась от ощущения неги и томления, окутавших её. "Я точно схожу с ума..."

***
- Ален, и что, ты уже три года одна?
- Ну да...
- Я не об этом... У тебя в плане секса ведь были мужчины? Только не ври мне! У красивой бабы их не может не быть.
- А чего тут врать? По началу были... Но Москва - уникальный город, Игнат. Если ты хочешь иметь секс каждый день, нужно завести семь любовников, если их будет всего пять, то чаще чем пять раз в неделю секс не жди.
- Нормально ты про маааасквичей так, Аль. Ржу сижу.
- Так вот, поняв это дело, я просто завязала с любовниками. Видишь ли, слишком унизительно слышать постоянные отказы в близости - то голова болит, то слишком занят, то устал - сил нет. Да ну их в пень. Мне проще вообще быть одной, чем слушать этот бред.
- Понятно... Хотя и странно. Строго наоборот с мужской точки зрения выходит.
- Это потому, Игнатушка, что вы, мужики, все больше поговорить любите об этом деле, а не заниматься.
- Во как ты нас приложила, Ленк, ну чо могу сказать? Распинаться, что я не такой не стану - вот встретимся тогда и разведем рамсы.
- Обожаю, Кабанов, когда ты со мной корчишь крутого урку. Или как там у вас называется? Матерого?
- Прости, родная, это я так, не переключился, видать. Прикалываюсь я. Но приеду - не отвертишься, так и знай.
- Ты только будь, любый. Я точно уворачиваться даже не попытаюсь. Только будь...

***
Перед полночью, принаряженная и даже успевшая окрасить волосы: ей почему-то захотелось пепельно-русые прядки сделать медово-рыжыми; Алена быстро раскрошила сигарету "Вог" - его любимую марку, приготовила ручку и зажгла свечу. На все про все у неё было, аж двенадцать секунд. Написать, сжечь, глотнуть. С этой мыслью она и ждала наступление Нового года. Что-то говорил по телевизору президент, о том, что кое-кому стало жить лучше. Алена хмыкнула, вспомнив анекдот, что президент даже фамилии этих кое-кого знает. Потом первое лицо, наконец, откланялось, и весь экран заполнила Спасская башня.

- Бом!
"Написать. Сжечь. Глотнуть."
- Бом!
"Тут хоть бы написать успеть... Бумага такая тонкая, рвется... Надо было гелевую ручку брать.."
- Бом!
"Господи, Господи, лишь бы успеть..."
- Бом!
"Чего ж ты так моргаешь? Гори, свеча, гори! Нашла время шипеть и кукситься!"
- Бом!
"А пепел еще горячий... И вкус странный, горьковатый... Горько-сладкое счастье мое... "
- Бом!
"Чем ты пахнешь, любимый?"
- Бом!
"Ну и глупости в голову лезут..."
- Бом!
"С новым годом, Игнатушка. С последним годом врозь... Надеюсь... Верю... Жду..."
- Бом!
"Я так люблю тебя... Господи, я так тебя люблю..."
- Бом!
"Счастья тебе... Со мной или с другой, просто будь счастлив!"
- Бом!
"Только пусть сбудется..."

***

Москва словно выдохнула всей грудью, в небо взлетели тысячи ракет, сжигая темноту. Зашипели хлопушки, забухали петарды. Город ликовал, пережив еще один год. Противный зуммер вплетался в вопли хмельной столицы - кто-то яростно нажимал кнопку домофона. Этот звук и вырвал Аленку из странного забытья.

- Кто?
- С Новым годом! Вы из триста тридцать седьмой?
- Ну, и?
- А мы из триста тридцать восьмой. Откройте дверь! Чет не пускают нас, походу у них там дым коромыслом, не слышат.

Алена вспомнила, что к соседям приехала родня откуда-то из краев дальних. И нажала кнопку домофона. Услышала, как натужно заурчал лифт, поднимая гостей. Как шумно выгружаются они на площадке. Как гости стучат кулаками и непрерывно звонят в дверь соседей. А там громыхает музыка, отчетливо слышная из коридора. Женщина хотела глянуть в глазок, но постеснялась: "Словно подглядываю, дожила..." Гости все молотили и молотили в дверь соседа, начали звонить уже и к ней. Алена открыла дверь, механически отметив в зеркале, что выглядит она шикарно: взбитые медовые прядки оттеняют зелень глаз, подчеркнутую цветом платья, высокая грудь пикантно топорщится, тонкая талия плавно переходит в линию бедер и дальше начинаются ноги, кажущиеся на высоких каблуках длинными, как у модели. "Ой, как вызывающе! Надо будет переодеться, зря платье покупала. Куда я в нем пойду?"

- Ну, чего буяним?
- С Новым счастьем! Хозяйка, не открывают нам. Пусти на балкон.
- Куда? - опешила Алена, разглядываю трех крепких детин неопределенного возраста, со следами перенесенных жизненных бурь на помятых лицах.
- На балкон! Мы оттуда перелезем.
- Еще чего! - возмутилась женщина, - а больше вам ничего не надо? У меня лоджия, застекленная, не перелезть по ней.
- Да ну? - промычал самый крупный детина, почему-то глядя не в глаза, а на грудь и плотоядно ухмыльнулся. - А может, хозяйка, к себе позовешь? Ты ж вроде как разведенка. А я парень северный, ты не гляди, что на медведя похож, пожалеть умею и отжалеть тоже.
- Чего? Я тебе пожалею! Больно надо! Пошел вон! - Алена еще бы вопила, но детина вдруг обнял ее, сдавив так, что почти выдавил воздух из легких и присосался в жестком до боли поцелуе.- Может передумаешь? - выдохнул в горящие губы.
- Пошел вон! Козел!
- Зря ты так, зря... - насупился мужик.
К счастью, в это время дверь триста тридцать восьмой таки открыли. И два друга потянули третьего от негостеприимного порога.

- Урод! - выплюнула Алена, яростно оттирая губы.- Ненавижу! Все вы уроды! Все! И платье еще измял, гад...- женщина чуть не плакала от жалости к себе и бессилия.
Срывала платье, словно оно грязное. Куталась в махровый розовый халат и все еще терла губы, чувствуя себя оскверненной и оплеванной. Выключила телевизор и забилась в угол дивана, поджав ноги. Праздник был окончательно испорчен.

В дверь опять позвонили. "Новоявленный ухажер вернулся? Ах ты паскуда! Вот я тебе жалилку-то укорочу! Ты у меня огорчишься, что на свет с яйцами уродился!" Не помня себя от гнева, Алена ухватила не початую бутылку вина со стола за горлышко, и распахнула дверь.
- Вернулся? Слушай, что я тебе скажу, козел!

Одуряющий запах весны и надежды внезапно ударил в лицо, словно огромной мягкой лапой. Он был так неожидан и так головокружителен, что Алена задохнулась, вперив глаза в ворох ландышей. Она никогда еще не видела столько этих чудесных цветов в одной охапке. Ведро, может даже два ведра весенних первоцветов как-то умещались в огромных мужских ладонях-лопатах.
- Ох...- выдохнула Алена и мотнула головой, отгоняя наваждение.
- Это почему это я козел? Вот как ты дорогих гостей встречаешь, Аля... Не знал, не знал, что такой нежеланный тут...

От этого голоса по коже Алены побежали мурашки, руки опали плетями, выскользнувшая бутылка глухо бухнула об ковролин коридора, а ноги предательски подломились.
- Аль, ты чего? Я же пошутил... Аля!

Водопад ландышей сыпался и сыпался. В ушах звучал голос Игната, его руки подхватили с пола, и, сминая цветы, куда-то несли.
- Ты чего, махонькая? Я еще три часа назад прилетел, ландыши твои искал. Я же тебе по телефону сказал, что лечу, ты не слышала разве? Я же сказал: "С новым годом, с новым счастьем, родная. Хоть счастье у тебя не очень-то новое, а староватое и потрепанное. К ночи буду в Москве." Я же сказал...
- Игнааааааааат.... - всхлипнула женщина, - А я желание загадала, как ты мне рассказал так и сделала - на папиросной бумаге, всего четыре слова... И я успела! А телефон... Я спала тогда, мне казалось, что звонок приснился. И телефон разряжен оказался. Нет, в начале абонент вне зоны действия сказало... Но я думала, что сплю. Мне снился ты... Ты бежал ко мне, а тут буря... Любый, это ведь ты? Мне ведь сейчас не снится?
- Дурочка моя любимая. Это я, я, твой Кабанов.
- Но как? Я наверно просто сошла с ума... Ты не можешь тут быть!
- УДО, родная, УДО. Неделю назад, как раз две трети срока. Я сюрприз хотел сделать, но эти ландыши, их почти невозможно найти в Москве в это время. Но я сумел!
- Боже мой, лучше бы я сказала - орхидеи!
- Эт да, их тут - валом. Но ландыши!
Они оба смеялись и плакали от счастья.
- Игнатушка, ты плачешь?
- Да? Я не умею плакать...
- Но вот же, вот, ты плачешь!
- Это от счастья, любимая, это от счастья... Я ведь тоже, когда летел, желание загадал...
- Ты тоже?
- Ну да, всего четыре слова.
- Какие? Я загадала тоже четыре - я хочу быть с тобой.
- А я - я буду с тобой.

Серый серпантин жизни вдруг начал разворачиваться, словно огромная змея, он извивался огромным полозом, меняя кожу с тускло-стальной на золотистую. И, когда Москва, наконец, устала от веселья и уснула, огромный узловатый комок землистого цвета вытянулся в тонкий золотистый луч, уходящий из окна обычной московской квартиры в небо.

Вино они нашли утром на том же месте, где Алена его выронила. Оно так и лежало на усыпанном ландышами ковролине, дожидаясь своего времени. Времени когда его будут пить из одного бокала.

***

Просыпалась Алёна тяжело, сон все не хотел отпускать, нежно, но цепко придерживая за плечи руками. Руками Игната... Вспомнив, что сына нет и можно еще поваляться, она уже совсем решила провести полдня в кровати. Но хотелось пить. Растворим ложку кофе в кипятке и добавив полкружки молока - она любила именно такой, а-ля латэ, села за комп и механически тронула мышь, экран внезапно ожил. "Надо же... Я комп вчера отключить забыла," - успела подумать, наблюдая медитативное хаотически-ленивое движение мыльных пузырей на заставке. Квадратик конверта бился в правом углу испуганной бабочкой. "И кто это меня поздравить решил? Неужели Игнат смог в сеть выйти?" Алена лихорадочно защелкала, промахиваясь курсором мимо конверта. Потом, кусая губы, ждала прогрузки "Агента", даже не взглянув на имя адресата.

"Здравствуйте, Алена. Очень прошу дочитать это письмо. Простите, что в такой день... Меня зовут Мария. Я тоже "невеста", "любимая" и "единственная" Игната Кабанова. И тоже ждала его, три с половиной года ждала, что совершенно глупо и неоправданно расточительно в моем возрасте. Да, мне уже пятьдесят два... Это Вы еще молоды. Как я сейчас Вам завидую... Простите, что причиняю боль.

Нас, ждавших ИК, много, Алена. Вот электронки других "ненаглядочек". Очень прошу, поверьте мне. Любые доказательства я Вам предоставлю, как и все мы, "согаремницы", по первому требованию.
Вы сейчас задаетесь вопросом не розыгрыш ли это письмо? В своем ли я уме? И кто я вообще такая? Вы прекрасно меня знаете, Алена, по литературной тусовке. Мой ник.... "

У Алены поплыло перед глазами, в горле запершило. Слезы капали на клавиатуру, и весь мир, казалось, рушился на глазах.

"Кабанов умелый аферист. Всех нас он держал на коротком поводке. Гениально пробуждал страсть. Наверное он и Вам писал нечто подобное? "Дальше шли куски писем, так до боли похожих на те, что получала она сама.
"Узнаете? Думаете сейчас - зачем ему все это было надо? Я сама пытаюсь найти ответ на этот вопрос... Еще не до конца мне верите? Он ведь тоже просил у вас фотографии-ню, в знак доказательства полного доверия и чувств? Так вот, эти фото, и наши тоже, потом гуляли по всей сети с глумливыми комментариями. Нет, он не мне их высылал, другим девочкам. Помните Ваше фото в душе на фоне розовой плитки? Вы еще голову там склонили чуть и так лукаво глядели... Полубоком стояли. Помните? Так коммент под фото, от "лада" нашего общего был - "худосочная кляча". Поверили? Только не плачьте, ради Бога! Под моим вообще он написал - "свинопузая".

Алена, если Вы дадите мне свой скайп, я добавлю Вас в конференцию "жен" ИК. Там вы получите все доказательства и кучу подробностей этой мерзкой разводки."

Алене казалось, что потолок ее квартиры внезапно упал и она оказалась под обломками. Дышать было нечем да и не за чем. Волна стыда накрыла ее с головой. "Боже мой, Боже мой... - твердила она, вместо молитвы, - я ведь верила ему... Я ему больше, чем Богу верила!" Она механически набрала логин скайпа и подкурила сигарету с фильтра. Даже сразу не заметила, только сильный запах жженной бумаги привлек ее внимание. Удивленно покрутила в пальцах испорченную сигарету, перевернула, горящий фильтр обхватила губами. Боль обожгла, но Алена не выплюнула ее источник, чувствуя, как фильтр тухнет во рту. Зажигалка никак не хотела разродиться огнем. Колесо противно скрипело под пальцем, наконец удалось затянуться. Две затяжки и все... Даже не закашлялась, хоть не курила уже много лет. "Надо же, я ведь для него купила сигареты. А пригодились самой," - механически отметила, пытаясь вернуть себе способность к логическому мышлению.

Через час общего "праздника", допив из горла бутылку шампанского и искурив пачку "Вог", Алена отключила скайп и компьютер. Еще три дня она занималась похоронами себя самой, жалея и оплакивая. Потом надела маску "у меня все хорошо" и старательно пыталась ввести сына в заблуждение, но, кажется, он догадался. Каждую ночь ей снился толстый питон серого цвета, что обвивался вокруг нее и душил склизкими кольцами. Тогда она просыпалась и долго плакала. Финал рассказа Алена дописала только через полгода, затем набрала в "Агенте" и скайпе статус: "Дорогие штаноносцы и нормальные, кои по слухам встречаются, мужчины, очень прошу свои сюси-пуси и прочие элементы обольщения приберечь для других дур. В вирт я не верю!"

В тот момент ей казалось, что она стала выгоревшей пустошью, лишенной возможности любить и вообще что-то чувствовать. Но уже первая весна, после перенесенной душевной встряски, доказала ей обратное. Порадуемся же вместе за ту силу жизни и желание любви, что есть в наших женщинах. За их неописуемую наивность и жертвенность. За то, что они именно такие - глупые, но искренние. Может, именно потому феномен славянок века пытаются разгадать мужчины всех национальностей и рас.