Санкт-Петербургские штучки

…любимый город может спать спокойно

1. Петербуржье

Мне зима не оставила выбора, солнцу взамен
Подарила бульварам волнистый каракуль снегов,
Простоту и такой отрезвляющий голову плен -
Одиночество вальса летящих в три такта шагов.
Хлопья снега метель собирает с танцующих крыш,
Желтоглазый фонарь за оконный глядит переплёт.
Петербургом больна, и пусть знает блестящий Париж,
Мне с любовью к нему и другим городам не везёт.
Для меня, как и прежде, встают из бездонной Невы
Облаченные в тоги туманов дома–корабли,
Я молю этот город - надейся и только живи,
Я молю эту зиму - пощады ему ниспошли,
Быстрых чаек, летящих над морем, где город-ампир
Колыбельную спел для заснувших во льдах кораблей.
Им дорогу расчистит под утро трудяга–буксир -
Потерявшийся маленький странник торосов–полей.
И зима вдруг подарит мне оттепель, солнечный свет,
На граните растает мистических линий узор,
Может, лучше есть город, и кто-то ему даст обет,
Только мне не пришлось полюбить ни один до сих пор.

2. Дома-корабли

Из розовой тени туманных ночей
встают силуэты домов-кораблей:
Как мачты в небесных пределах,
пилястры – дома-Каравеллы.
Недвижно-жеманен колонн серпантин
вдоль лестниц барочных домов-Бригантин.
Мосты поприветствуют, маршем
идущие, плоские баржи,
За ними по волнам стремится душа
из каждого дома. Стоят не дыша
фасады и портики чинно,
А ночь так воздушно-невинна!
Крестом осеняя дорогу судам,
проводит их Ангел на шпиле, а там,
где водные кружатся блики,
где Genius Loci великий,
оставивший помыслы, сердце и дух
старинным легендам, покажется вдруг -
Армада идет пароходов,
Утюжа свинцовую воду -
И ночь оживёт! Жёлто-белый декор
Несёт по волнам адмиральский линкор,
Звенят якоря золотые
И меряет мили морские
Петровский кораблик на тонкой игле,
Как символ защиты балтийской земле.

3. Парадняк

Ста дождями тоску размой,
Вены колет остывший город.
Мне под ветром идти одной,
Поднимая повыше ворот,
Ускоряя привычно шаг,
В магистрали шаги вминаю.
Мне спасение – «парадняк»
Ждут из детства воспоминанья.
Там тепло – батарейный рай.
Словно тайну хранит Сезама,
А снаружи – собачий лай,
И неоном вопит реклама,
Полуночничает трамвай,
В нём портвейн разбавляет драму,
На канале - вода до свай
И буксир на цепи – подранок.
В ночь свинцовый разгон волны
Очень длинной идет с Залива,
И последний пассаж Луны,
Для которой Земля фальшива…
Хоть манто надевай, хоть фрак,
Но не станет душа белее,
Вспоминается «парадняк»,
Сигареты - за батареей.

4. Двор

...Над заводом, который дыру прокурил
В невесомости неба - кармической тверди,
Над Коломенским островом - чаячий крик -
Ветер поднял и в небо подкинул конверты.
Полетели над строем идущих домов,
Потерявшихся между Невой и Фонтанкой.
Там, где время могло заблудиться само,
Перепутав фасады с убогой изнанкой,
На Коломенском острове в доме-ампир
Угнездился внутри городского колодца,
Беспокойный, логичный по-своему мир
С человеческой жизнью, которая рвется.
Из распахнутой двери на уличный суд
Выбегает веселая стайка мамашек,
Их послушные дети пустышки сосут,
А мужья непослушные где-то шабашат.
На окрашенной в зелень весенней скамье
Восседает квартет добродушных старушек.
Двор секреты хранит, как резной шифоньер,
Глушат уличный шум подворотен беруши.
Там по-прежнему гонится пес за котом,
Отражается небо в субстанции лужи,
До меня это было и будет потом…
А душа…
Белой чайкой-конвертом закружит.

5. Желтый город

"Ловим шляпой дырявой жизнь,
Упирается дольче вита,
Бесконечность несется вниз,
В желтый снег,
Облипающий плиты."
***
«Желтый снег, облипающий плиты»* –
Фонарей депрессивны наброски,
Нам от желтого скрыться непросто,
От тоски, что в каналы налита
Под завязку, по горлышко, с горкой,
От колора домов без лепнины,
Штукатурной покрывшихся коркой
И присыпанных снегом-стрихнином.
Желтизной мы живём, ею дышим,
Как премудрые кошки, живучи.
Не надеясь на веру и случай,
Пробираясь по раненым крышам,
Не заметим, как станем фантомом
И, влекомые Genius Loci ,
Пронесемся над охренным домом,
Желтоглазы и златоволосы.
Желтизна, словно призрак, повсюду -
На воде, в отражениях, лицах,
В указующей властной деснице,
В завитках колокольной волюты.
Стерты краски надежды в палитре,
Классицизмом больны бутафоры,
Расставляют колонны, и хитро,
Словно под руку, каркает ворон
* строка Иннокентия Анненского "Петербург"

6. Призрачный город

Я шагаю в окно, принимай меня, призрачный город,
В черно-белом кино проживающий гордую жизнь,
Посадивший на цепь, как собаку, героя Аврору,
Отпустивший с цепи белоснежных ночей миражи.
Принимай и прости, демо-версия жизни забавна
И отважна, как кошка, нырнувшая в старый подвал
Виртуального дна, где ее непременно забанят
Или модеры-крысы бесшумно убьют наповал.
Не включая Caps Lock, запиши на flash-карту героем –
Соц.труда, и Союза, и всякой другой чепухи.
Я шагаю в окно, репликаторным вирусом Трои
Проникая в тебя
И тебе посвящая стихи.

7. Васильевский остров

Я растерянность выгоню первым дождём,
Ничего, поживём, поживём – это просто.
Панорамные окна поставим, уйдём
Погрустить, покурить
на Васильевский остров.
На свинцовой волне блюз воронок, огни
В круговерти оправы, как шарики ртути.
Никогда не читай, промолчи, помоги
Долететь до свободы - магической сути.
Это плотный туман, это вымысел, бред…
Иногда берега изменяет погода -
Ролевая игра, итальянский сюжет -
Петербуржская блажь окончания года.
Вот и всё, слишком холодно, ладно, идем
По анапестам трижды умноженной грусти,
Я не буду писать… о себе… обо всём,
Этот город, тебя полюбив, не отпустит…

8. До голубей и ёжиков

Мой город нынче пьян до глупых голубей,
Шныряющих вокруг и вечно что-то жрущих.
Мой город – полынья, убьешь меня? Убей.
Убей мою хандру и… голубей до кучи.
Ты триста лет стоял и пил портвейн дождей
И триста простоишь, в воде каналов корчась,
Тебя поил не я, стой над Невой, балдей -
Торчащий из болот меж финских низких кочек.
Не я тебя вогнал в туман, ты сам зашёл,
Шатаясь и кряхтя хламьём пятиэтажек,
Напился – закуси, и будет хорошо.
Пусть ты закусишь мной, ведь, я не против даже.
Послушай, ты смешон, угрюмо-жёлт и тощ,
Скажи, когда же ты бываешь настоящим?
Когда тебе в лицо плюёт осенний дождь?
Так пей хоть каждый день «до ёжиков шуршащих».

9. Летняя Петербурженность

Парусат и безбожен заносчивый ангел на шпиле
Белоснежную грусть провожает – плывут облака.
Часовой-Император к пространству пришпиленный или -
Медный Genius loci болота пронзил на века.
По ранжиру стоят, величаво взирая на чаек,
Кавалеры-дома, охраняя легенд чистоту.
На воде - корабли, их волною любовно качает,
Защищает гранитом река от случайных простуд.

Всё логично и просто. Ампирно, красиво, - не ново.
Колоннады статичны, полна отражений вода.
Только клодтовы кони ночами теряют подковы,
Чтобы счастье вошло, угнездилось в домах навсегда,
Задушевные львы улыбают гранитные пасти,
Опускается вечер, буксир на Неве задремал.
Спи спокойно, трудяга, сложив бесполезные снасти…

…Продолжается мой неоконченный (верю) роман.

10. Город (черное)

Время жизни парус тугой полирует нещадно,
Нитка не рвется, все меньше глупый клубок,
Нет, не играю,
здесь я живу Ариадной,
В розовой комнате темперой крашу лубок.
Время скупое слепого Гомера не лечит,
Тянется в нежные руки сердца бутон.
Город - Молох наш
суровый и широкоплечий
Мы в лабиринте его только шлак –
зоопланктон.
На щит положи благодарности меткие стрелы
Смело вперед идем, лишь набросив плащ,
Исчезаем в городе–призраке –
пасти тоннеля,
И бой с ним идет,
хотя и не настоящ.
Верная нить покажет дорогу. Это не стыдно,
Помощь прими мою, вечность живу для тебя.
В бессонницу дышит монстр.
Несутся спиралевидно
Минотавры глазастые,
в кровь мостовые щербя...

11. В сказку Летнего сада

И нет ничего аморального
В таинственном Летнем саду,
Погода стоит пасторальная,
По летнему снегу бреду,
Форсирую лужи–трапеции,
Заслуженных клёнов канва
Видна у Петровской фортеции,
Где два из Манчжурии льва.

Пускай остается обыденность,
Стучится водой в парапет,
История-дама отныне вас
Из окон изучит в лорнет,
Легенды тряхнут папильотками
За створками дивных ворот,
Там франты гуляют с кокотками,
Звучит клавесин и фагот.

Раздеты венеры и грации
Среди заповедных аллей,
Но просится на реставрацию
Дворец-властелин ассамблей…
Прохладным ментоловым привкусом
Крадется за мной по пятам
Мелодия Людвига Минкуса,
В балетном плие – Петипа.

12. Мой гранитный Адмирал

Ты меня не отпускаешь, словно под крыло забрал.
Строй решеток – строй забрал стережёт холодный камень,
Городской листвы пергамент опускается в канал.
О тебе стихи слагал тот, кто был тобой обласкан.
Только, ты всегда под маской, мой гранитный адмирал.

Я вдыхаю полной грудью острый запах невских волн,
Слышу ветер штормовой - симфонические ноты,
Вновь мелодию полёта дарит северный циклон
Всем, кто так в тебя влюблен, на одних с тобой частотах.
Только, любишь ли кого-то? С кем станцуешь котильон?

Невским ветром дай напиться, будь не брошен, не забыт,
Пусть под белой ночью спит кораблей твоих армада.
Не гони меня, мне надо кожей ощущать гранит.
Нас никто не разлучит. Быть с тобой – всегда награда.
От покоя до парада Ангел пусть тебя хранит.

13. Трамвайная история

В диабазе мостовых -
Колея, и еле-еле
Заскрипит трамвайный стык…
- Нет, а кошек мы не ели…

- Да, беда не всем видна…
- Не было, и всё вы врёте!
… Догоняла их война
На трамвайном повороте…

Дзынь… - Билетики кто входит!
Нет, до «Автова» идём…
Жалко, лето на исходе,
Живы будем – не помрём,

Вспоминаем, как забудешь,
Ужас……….. визг авиабомб,
Жёлтый лёд голодных будней,
Серость улиц – катакомб,

Покорёженные рельсы,
Гроб – вагон и люди в нём:
- Голод, выше, в сердце целься…
- До весны-то доживём?

- Доживём. Как на ладошке,
Жизнью пахнет в котелке…
«Съели Валечкину кошку»
Съели – запись в дневнике…

- Ну, зачем вы так, не надо…
Мир в трамвайном плыл стекле.
- Остановка: «Баррикада»
Каждый помнил и жалел…

14. Шаги зимы

Шаги звучали в тишине -
Зима, открыв дворы-шкатулки,
В ночных бродила переулках
Сама с собой наедине
Студила спящие каналы,
И, как заправский озорник,
Лукаво башенный тростник
Высоких шпилей украшала,
Уютный плед снежинок-фей
Дарила аттикам, флагштокам
Домов доходных, желтобоко-
Лимонных в свете фонарей.
Посыпав облаков просвиры
Хрустящей сахарной крупой,
Вновь зажигался день скупой
Над остывающей «Пальмирой».