наш ответ Пушкину

мне не скучно, сердце ноет
доживу ли до утра
что-то слышится родное
то ли посвист, то ли брань

я бегу побитой псиной
цель забега не ясна
продираясь сквозь осинник
вслед за мной бежит луна

паникую – ходу, ходу
ощущаю всей спиной
между нами только воздух
по плечам ползёт озноб

измочаленный толчками
и не видимый никем
воздух рвётся, пропуская
жёлтый лунный сюрикен

бесполезно звать и плакать
всё равно догонит диск
и под левую лопатку
смачно с хрустом угодит

блёклый лунный свет под кожей
разнесёт течением вен
скажет доктор – безнадёжно
потерялся пациент

закричу я вот уроды
и рванусь к своей любви
между нами только воздух
только воздух не пробить

не прогнётся, не качнётся
напрочь отобью плечо
и меня развеет солнце
первым яростным лучом

превращаясь в пару строчек
стану забывать слова
в мутном небе мутной ночью
о забытом тосковать

эй, ямщик, ты где, родимый???
В поле – ни коней, ни нарт...
Притворилась невидимкой
в тучах хищная луна.

Вечный огонь
Дом впускал нас, лязгнув дверью лифта.
В детстве всё казалось мне родным:
улыбались с фотографий лица
чёрно-белой жизни до войны,
восхищал – на чёрном одеяле
ярким шёлком вышитый дракон.
В разговоре взрослых повторялись
каждый раз – Москва, цветы, огонь.
Я ждала, задрёмывая чутко,
о поездке слушая рассказ.
Позже – заезжали на минутку
и звонили, но издалека.
Я забыла питерскую осень.
В городе, живущем без меня,
женщина на поезде московском
снова уезжала на два дня
и, хотя измучили болезни,
глядя на летящую листву,
говорила: "Отдыхать полезно,
но уже давно пора в Москву!"
Не сумела – в восемьдесят восемь:
год была бездвижна и слепа.

Почему в Москву – теперь не спросишь.
В похоронке – "без вести пропал"

Денежное

Вновь рецидивы рифмующих косят,
я в их рядах – беззащитен и слаб:
курочка-ряба по имени Осень
солнце-яйцо золотое снесла.
Я на него напоролся всем телом,
падая, понял – ну всё, пропаду.
Сверху на голову мне прилетело
золото с дуба и вышибло дух.

Драхмы, гинеи и талеры в кроне
не удержались – ловлю наугад,
не сосчитать придавивших сокровищ,
пусть я ушиблен, зато я богат!

Жёлтых цыплят золотые запасы
не на Клондайке, а здесь собрались,
сам лезет в душу, поправить финансы,
круглый и звонкий осиновый лист.

Спрятать и спать. Разберусь поутру я:
окна, глаза, окуляры протру…
Курочка-рыба в серебряных струях
мечет, смеясь, золотую икру.

Портрет дамы с ванской кошкой

Трудно поверить, что это лишь холст и масло –
словно художница тайный рецепт нашла:
дама с глазами, как небо – добра-прекрасна,
кошка с глазами, как море – прекрасна-зла.
Кошке, умеющей плавать, противна ванна:
ей бы на волю – под солнцем скользить легко,
гордо гулять по солёному пляжу Вана,
на мелководье ловить золотых мальков,
не замечая за тихим озёрным плеском –
под полумесяцем рушится храм Креста.
Больше святые не сходят на землю с фресок –
вечно ей плакать, от крови солёной став.
Чьими потомками будет отстроен город,
храм обновлён и положен везде асфальт?..

Ангел кошачий, похоже, сильней людского:
ванские кошки охотятся на кефаль.
Что им до войн и жестокости всех империй –
выплывут там, где пожары и кровь рекой.
Рваных котяток не будет: ведь мы не звери.
Господи, упокой...

Мальчик и собачка

Он лишь каратель тех, кто сознанье пропил:
жить не достоин грязный помойный крот.
Город прогнётся арками подворотен,
мягкий асфальт послушно впитает кровь.

Болью насытясь, он до утра бессмертен,
бесит до дрожи серый и скучный день.
Ночь! Нетерпенье ждущих работы берцев,
больше свободы - меньше недолюдей.

Вот и ублюдки: бомж еле тащит сумки,
старого пса уродуют пятна бельм...
Но не на тех напал: "Отпустите, суки!"
Тоже ошибка: горло порвёт кобель.

...Молча стоят мужчины, их жёны плачут,
поп говорит, что ждёт и прощает Бог.
Мать беспрестанно шепчет: "За что? Мой мальчик..."
Дышит едва: её убивает боль.

Бомж и собака греют друг другу спины.
Все говорят, что жертва - на небесах.
Все активисты города вновь едины,
требуя смерти подлым бродячим псам.

Сказочник

Плачь, сказочник, ты уничтожил с корнем
всё светлое, рисуя боль и страх,
когда ребёнок вырос и спокойно
сказал, что в сказки верит лишь дурак.

Он взрослый и его уже не тронут
обрывки непрочитанных страниц:
ему не нужен мир твоих героев
и ты ему не нужен вместе с ним.

Плачь, сказочник: ты потерял всё сразу,
ненужные слова кромсай и режь,
и доставай ошмётки мёртвых сказок
из рваного мешка своих надежд.

Теперь ты - поставщик безумных армий,
жестокий сценарист кровавых битв.
Плачь, сказочник: миры твоих кошмаров
урча, грызут всё то, что ты любил.