II

Влад представил себе их случайную встречу... где-нибудь в транспорте, например. Или просто на улице. Он увидит Лину и конечно же сразу узнает. Ведь у него есть масса её фотографий, собранных по всему интернету. Одни он нашёл в пабликах ВК и Фейсбук, другие на всевозможных тематических страничках.
Некоторые публичные, по-видимому с какого-то выступления – там женщина, стоя на маленькой сцене, то весело поглядывает в сторону аудитории с открытой книжечкой на ладонях, то, сохраняя сосредоточенное выражение лица, жестикулирует пустыми руками.
Некоторые приватные, но от того ещё более яркие – где она находится в самой разнообразной неформальной обстановке. Чудесное изображение с букетом полевых цветов, удачно оттеняющим её приятную внешность, удалось выискать на популярном литсайте, среди портретов участниц крупного поэтического конкурса. Но самый любимый снимок (зафиксировавший её в тот момент, когда она кажется лишь мгновение назад отбросила пальцами крупно завитые волосы на левое плечо, высвобождая зашеек, и не успев ещё опустить руку, непроизвольно застывшую в красующемся жесте, подняла глаза, глядя хмельным, чуть насмешливым, взглядом прямо в объектив), повезло найти просто по запросу в Гугл, среди массы случайных картинок.
Фотографию эту, с какой-то вечеринки, ему не удалось обнаружить больше нигде, кроме как в памяти всеядной поисковой машины. Облачённая в бежевое обтягивающее (с черными врезками на плечах, закрытом верхе, и вдоль бёдер), платье, дополнительно отороченном кружевными вставками, столь удачно обрамляющими на груди необычный крупный медальон с изображением дракона, молодая ещё и жизнерадостная женщина выглядела особенно обворожительной…
Так вот. Неожиданно заметив её, неторопливо идущую немного в стороне, по краю тротуара, погружённую в себя – помашет рукой, привлекая внимание и воскликнет:
- О, Лина, привет!
Она обведёт его фигуру рассеянным, чуть удивлённым, взглядом и лихорадочно перебирая в памяти старых приятелей, неуверенно спросит:
- Простите… мы знакомы?..
А он объяснит:
- Да, в некотором роде. Виртуально. Ты пишешь стихи, а я прозу... Ты Химеко, а я...
И тогда лёгкая тень понимания скользнёт по её лицу, глаза осветит улыбка:
- Влад, ты что ли?!
- Точно. Догадалась!
Она примется радостно обегать взглядом его лицо, бормоча:
- Чёрт побери, кто бы мог подумать. Ах, вот оно как...
Грудь мужчины вдруг неприятно обожгло изнутри.
«Тьфу ты! – резко оборвал мечтания. – И лезет в голову всякая ерунда!»
В нём сразу возникло внутреннее недовольство.
Странно, с чего это он внезапно застыдился собственных фантазий?.. Да с того, что глупости! Давно уже не мальчик, а бредни всё те же…
Возле иконки чата загорелся зелёный огонёк. Недавнюю игру воображения мгновенно застлала реальность. Несколько минут спустя он уже вовсю беседовал с женщиной, делясь впечатлениями о произошедших за день событиях. В какой-то момент переписки Лина неожиданно обмолвилась:
- Кстати, знаешь?.. Завтра буду читать стихи в одном заведении.
Влад не сразу нашёлся, что ответить.
- Здорово!
После короткой паузы, Лина приписала:
- Приходи, если хочешь.
Мужчину охватило ликование. Наконец-то события, словно подчиняясь недавним грёзам, принялись развиваться в желаемом направлении.
- А куда?
Она сбросила ему афишу мероприятия. Какое-то арт-кафе в центре города, два десятка участников, в большинстве своём совершенно ему незнакомых, семь часов вечера…
- Супер! Завтра увидимся, значит.
- Только как же мы…
Действительно, не смотря на активное общение, о внешности прежде разговоров не возникало.
- Ну, я видел пару твоих фоток, – состорожничал он. – Узнаю.
- Тогда отлично. Если придёшь раньше – займи местечко.
- Замётано.

Сидя в подвальном помещении неподалёку от входа, за одним из обрамляющих маленькую сцену прямоугольных столиков, изучая новую для себя обстановку, понемногу потягивая, надеясь перебить нараставшее волнение, «Олд фешен», предвкушая долгожданную встречу и начало необычного мероприятия, Влад поневоле вспоминал старые знакомые строки, столь удачно совпавшие с внутренним переживанием момента:

«сборник моих стихотворений –
эклектичная выставка эмоций.
подходи, смотри –
осенние этюды в золотистых рамках,
мрачно-кровавые старинные фрески
в угольно-багровых тонах,
прохладный аквамарин морских пейзажей,
выцветшие черно-белые фотографии –
с изображениями старых аллей
и полуразрушенных зданий –
бери на память, что нравится».*

Вот именно, эклектичная выставка эмоций. Приблизительно таким виделся ему поэтический вечер – зажигательные тексты, необычные люди, обаятельные авторы, среди которых, естественно, не затеряется и Лина. Вспышки противоречивых эмоций… Интоксикация творчеством. Да и любовью заодно.
Хотя он с минуты на минуту ожидал прибытия женщины, появление её всё равно застало его врасплох. Внезапно возникнув на пороге, она спешно проникла в помещение. На мгновение остановилась в глубине прохода, бегло оглядывая зал.
Мужчина собирался встретить Лину заранее заготовленной шуткой, однако увидев воочию как бы улучшенную версию её фотографий, слегка смешался. Вяло помахав ладонью, с трудом выдавил из себя, обращаясь к замешкавшейся неподалёку от столика женщине:
- Привет…
- Привет, - ответила она немного растерянно, не вполне разглядев собеседника. Заново обежала глазами помещение, словно надеясь увидеть там кого-то ещё. Остановила внимание на Владе.
Словно сверяясь с внутренними ощущениями, спросила неуверенно:
- Ты, или не ты?
- Я, я, – подтвердил он, суетливо подвигаясь на диванчике. – Присаживайся, пожалуйста.
Весь облик женщины ясно показывал, что она ещё не совсем отошла от дороги и прочих житейских неурядиц. Растерянно сбросив модный красный дождевик в уголочке дивана рядом с его курточкой, Лина продолжила высматривать что-то в глубине зала, не выпуская из рук довольно объёмную, тоже красную, но чуть более темного цвета чем плащ, сумку:
- Я сейчас... – невнятно пробормотала она. – У нас тут обмен…
- Что такое? – попытался уточнить её намерения Влад, не вполне уяснив последнюю фразу, однако Лина уже удалилась к находящимся вблизи сцены столикам, где, как он понял, разместились её знакомые. Присела позади разноцветных кресел, живо общаясь с двумя девушками. Потом открыла сумку, извлекла и передала подругам книги, принимая из их рук другие.
Некоторое время женщины весело переговаривались, покатывались от хохота, и надписывали тоненькие томики в цветастых обложках.
«Придумывают себе звучные посвящения, – понял Влад. Прежнее чувство завороженности Линой тут же сменилось лёгкой иронией. – Одно слово - женщины!»
Было забавно оказаться случайным свидетелем обмена автографами представительниц местного поэтического бомонда.
Вскоре Лина вернулась к мужчине, потом опять куда-то отлучилась. Затем возникла непродолжительная суета, связанная с рассаживанием. Состоявшая из передвижения вещей, каких-то случайных реплик, мимолётных поглядываний друг на друга, и обоюдных попыток успокоиться, найти общую волну.
Однако не успели они расположиться поудобнее и обзавестись слабоалкогольным напитком для Лины, как начались собственно чтения.
Организатор и конферансье вечера, чем-то напомнивший Владу хрестоматийного мужчину, пребывавшего в самом расцвете сил, произнёс длинную речь о поэзии и подвижничестве, похвалив присутствующих за то, что они якобы отличаются от прочих, обладавших пустыми глазами, обывателей. Слегка запутавшись под конец, ведущий попросту оборвал велеречивое вступление и выхватив взглядом в зале знакомую физиономию, совершенно внезапно вызвал её обладательницу к микрофону.
Высокая стриженная ёжиком девушка, всем видом походившая на угловатого солдата, неуверенно шагнула на сцену. Как тут же выяснилось, несмотря на принадлежность к поэтам, имени её в афише не было, выступать она не собиралась и оказалась совершенно неподготовленной. Однако кое-как, постоянно сбиваясь, всё же продекламировала парочку стихов.
Хотя тексты были не из тех, к каким хотелось бы частенько возвращаться, однако в них ощущался яд прожитого, прочувствованного. Чем они и привлекали. Вероятно, девушка, благодаря непрезентабельной внешности, испытала немало лишений и разочарований в своей короткой жизни. Как бы подтверждая негласный тезис, уверяющий, что для яркости творчества нужно хоть немного и пострадать.
- Неплохо, – воодушевлённо похвалил Влад, – для начала неплохо. Тем более, что она даже не собиралась выступать.
- Да, интересно, – согласилась Лина. – Но почему бы всё-таки не выучить пару тройку собственных стихотворений на память?! Во избежание, так сказать?..
- А ты свои хорошо знаешь?
- Знаю... – слегка потупилась женщина, – но когда выступаю, бывает, теряюсь...
- Это понятно.
- Но всё-таки…
Влад слегка улыбнулся:
- Мысль я понял.
Вслед за короткостриженой на сцене появилась дама неопределённого возраста. Эдакая хиппи в жёлтой шапочке, разноцветном шарфике и очках с роговой оправой. Не глядя на рискованно-претенциозный вид, стихи её выдались вполне удобовариваемыми, местами иронично-забавными. Правда с заметным политическим окрасом.
- Хм. Какой любопытный экземпляр, – неуверенно протянул он, внимательно выслушав многочисленные строфы.
- А то! – подтвердила Лина. – Без пяти минут классик.
- Даже так? Что-то я не очень уловил.
- Ничего, – улыбнулась она. – Почитаешь в сети, уловишь. Всё, как обычно, гораздо сложнее. Дело не только в текстах, но и в сопутствующих обстоятельствах. Тут тот самый случай, когда поэзия не просто виршеплётство, а нечто вроде судьбы.
Пока они негромко переговаривались, на сцене возникла худенькая студентка в очках. Стихи её пыхали небывалой дерзостью, наглостью и самоуверенностью. Разглядывая хрупкую фигуру и довольно юное лицо Влад поневоле поражался – откуда в молоденькой чтице столько желчи?
Впрочем, исполнение запомнилось. И это уже было кое-что. Потому как дальше начался какой-то сплошной сыр-бор. Выступающие, а то были сплошь девушки в возрасте от восемнадцати до шестидесяти восьми, довольно быстро сменяли одна другую. Эффектные на вид барышни самым вкрадчивым тоном читали какие-то совершенно плоские стихи. Отдельные особи при этом порывались раздеться или как минимум сесть на шпагат. По-видимому, лавры Кардашьян и Волочковой не давали им покоя.
Потихоньку дошло до того, что Влад, уловив нечто сходное в тематике стихотворений, принялся подшучивать над поэтессами, веселя Лину. Постоянно переговариваясь, они поневоле сели ближе друг к другу. Лица их оказались совсем рядом, позволяя общаться шёпотом.
- Слушай, – поинтересовался мужчина, пытаясь сдержать смех, – а почему они все читают одно и то же?
- В смысле? – поразилась она. – Почему одно и то же?!
- Вот, сама прислушайся, – Влад заговорил, насмешливо копируя манерную интонацию выступающей. – Я не пальцем деланная, голыми руками меня не возьмёшь!
- Нет! – от неожиданности расхохоталась Лина, обращая на себя всеобщее внимание. – Она так не говорит!
- Разве? А, по-моему, очень даже, – посмеиваясь шептал он. – И ладно бы она одна. Так это уже пятая, насколько я услышал. Словно заезженная пластинка играет.
- Бли-и-ин! Ну ты вообще опустил всех ниже плинтуса. А как же детали, личностный подход, неожиданные образы?..
- Ага, ага. Особенно неожиданные образы. Вот странно, правда? Слова вроде разные у всех, а стих по сути один и тот же. Ладно, те были молодые и симпатичные. А этой-то уже явно хорошо за сорок. Такой паэзь нам не нужен!.. Ну и вот, только послушай, опять начинается!
- Да, – Лина окинула его тёплым взглядом, – с тобой забавно за всем этим наблюдать. Ты видишь немного по-другому.
Объявив небольшую паузу, конферансье вывел из подсобки и провёл на подмостки ещё одну женщину. Новоявленная выступающая заметно отличалась от всех предыдущих – на ней был облегающий тряпичный наряд, делавший её похожей то ли на Арлекина, то ли на некую инкарнацию Харли Квинн.
- Ух, ты! – изумлённо воскликнула Лина. – А тут что такое, интересненькое?
- Фух, – деланно-утомлённо пробормотал Влад, окончательно оседлавший иронического конька. – Чувствую, здесь новый типаж. Более редкий чем предыдущий, но не менее меткий. Я - долбанутая, называется.
Лина покатилась со смеху.
Однако, словно подтверждая слова Влада, аляписто наряжённая девушка, имитируя движения сломанной куклы и вертя безумными глазами, принялась читать странные, лоскутные стихи.
- Ну, что я тебе говорил?
Женщина, не успевшая толком успокоиться, вновь прыснула. Не без труда преодолев очередной приступ веселья, подтвердила.
- Да, ты оказался прав.
- А главное, – продолжил вполголоса острить мужчина, – вот ей-то как-раз веришь безоговорочно. Сразу видно - истина буквально в каждом слове!
Лина откинулась на спинку кресла. Закрыла лицо руками, содрогаясь всем телом. Немного спустя, весело поглядев на Влада сквозь пальцы, сдавленно прошептала:
- Перестань, я больше не могу так смеяться.
После небольшой паузы, необходимой присутствующим для хоть частичного осознания предыдущего напрочь безбашенного выступления, поэтический чёс продолжила пожилая провинциалка, вышедшая на сцену с очень толстой тетрадкой. Тётушка по-видимому готова была читать стишки совершенно любого содержания. Более того – настойчиво просила публику загадывать разнообразные сюжеты. Любовь? Вот вам миниатюра про любовь. Разлука? Получите. Деньги? Да, пожалуйста. Что ещё?.. Темы были выделены в тетрадке доброй сотней торчащих поверх страниц закладочек.
По счастью, товарка отказалась от микрофона, чему Влад очень даже обрадовался. Ведь ни черта из её выступления толком не услышал, что, конечно, было к лучшему. Всё-таки, думалось ему, шутить над пожилыми людьми – не самая забавная затея.
Вслед за провинциалкой к микрофону выпорхнула улыбчивая пышка, любительница эпического и прочего фэнтези. В стихах её проказили принцессы, рыцари и драконы; доминировали переиначенные в ироническом и обязательно постмодернистском духе стандартные сюжеты, приключались ещё какие-то сказочные события…
Вечер становился всё более невыносимым.
Одна милейшая с виду девица, словно желая окончательно пришибить слушателей, принялась вместо стихов излагать прозу. Нечто вроде «Вредных советов». Но вопреки Остеру её указания были исключительно правильными, позитивными. Премудрости на все случаи жизни.
У Влада же возникло ощущение, будто ему кратко зачитывают подшивку «Лайфхакера» как минимум за год. И с каждым следующим услышанным советом, такое впечатление только усиливалось. В определённый момент мужчина просто утомлённо поднял руки, непроизвольно привлекая к себе внимание персонала.
- Всё. Не могу больше слушать… – пробормотал он Лине, а на вопрос подпорхнувшей официантки: «повторить ли ему?», облегчённо кивнул. – Обязательно!
Лина восприняла «советы» более добродушно:
- Ну, в принципе, ведь правильные вещи говорит.
- Да, но сколько ж можно? У нас тут, вроде как, вечер поэзии, а не тренинг личностного роста!
- Ну, это так.
Следом, словно специально испытывая терпение Влада, некая светлоликая девушка пожелала поведать присутствующим о счастье. Так как ещё с толстовских времён известно, что все счастливые люди счастливы одинаково, то и стихи о счастье выглядят обычно словно созданными под копирку. Единственный плюс выступления состоял в том, что девушка сама излучала жизнерадостность, так что излишнего диссонанса между формой и содержанием у мужчины не возникло... и на том спасибо. Под конец оптимистка, правда, в свою очередь неожиданно возжелала прочитать что-то из, по её небрежному выражению, «собственной прозы».
- О, нет! – слабо воскликнул мужчина, ощущая, что его собираются доконать окончательно.
- Как так «нет»? – удивлённо отозвалась Лина. – Ты же наоборот предпочитаешь прозу?..
Ему, конечно, очень хотелось объяснить женщине, что многие люди почему-то думают, будто если им удастся сцепить разношёрстный набор слов в некоем правильном порядке, и передать таким порядком какое-то абсолютно тривиальное содержание, то тут сразу же, словно по мановению волшебной палочки, возникнет литература.
Однако сам он, например, более двух десятилетий мучившийся словосложением и добившийся в этом направлении крайне куцых успехов, до сих пор не осмеливался назвать свои пробы истинной прозой. То есть текстами, обладающими внутренней красотой и правдой; наполненными чувствами, мыслями и скрывающимся за стереотипными сюжетами сверхсмыслом. А что уж там говорить о совсем юной девчонке, буквально минуту назад неприятно поразившей всех мертворождёнными стихами о счастье…
- Это долго, – попросту отмахнулся Влад.
Впрочем, проза выдалась короткой, и завершилась прежде, чем он попытался в неё вникнуть.
Но безысходности, думалось, не будет конца. На сцене возникали ещё какие-то приятные девушки, умело поставленными голосами чеканившие не менее приятные стихи без особого содержания. Не имевшие ни малейших отпечатков личности автора.
Точнее, являвшиеся слепками слабых личностей, неразвитых внутренних миров, поверхностных эмоций. А потому одинаково скучные.
В женские чтения периодически вклинивались мужчины. Оказавшись на сцене, они тут же принимались чего-то там бурчать себе под нос. До Влада только и доносилось, что бесконечное бу-бу-бу. И всё вроде как со смыслом и с некоторой даже претензией, но по итогу нифига не понятно. Суть претензий, вероятно, состояла в том, что она не пальцем деланная, или попросту долбанутая. А может даже первое и второе вместе взятые... Ну и потом, как обычно – бытовуха заела, бурбон с герычем уже не спасают...
Досконально разобраться во всех перипетиях проблем лирических героев столь путанных стихов не представлялось возможным. Самое смешное, что звучали вроде как близкие Владу темы. Он сам писал о подобных вещах постоянно. И во всех жалующихся на обстоятельства мужчинах видел даже некую частичку себя. Самую глупую и непритязательную частичку.
Лину вызвали к микрофону последней.
И только она принялась читать… как всё сразу стало на свои места. Внезапно Влад понял, чего ему так не хватало на протяжении вечера. Во всех без исключения выступающих имелась какая-то рассогласованность. Либо стихи не те, либо голос, либо внешность автора не соответствовала сути текстов. Теперь же буквально каждая деталь работала на целое. И вроде нельзя сказать, чтобы поэзия была какой-то сверхособенной, а голос слишком уж чарующим, да и среди выступающих попадались более ярко выглядевшие особы, но впервые мужчине увиделось нечто большее, чем набор эклектичных элементов.
Над сидящими в зале расслабленными людьми возвышалась приятная женщина, с сияющими глазами говорившая о глубоко-внутреннем, интимном даже, простым, но безупречно-точным языком. При этом от неё словно исходили вибрации безыскусности, искренности, харизмы. И хотя утомлённая публика слушала в большинстве своём уже не слишком внимательно, и вряд ли уловила многое из того, что Лина пыталась ей втолковать, даже неподготовленные слушатели ощущали, что являются свидетелями чего-то по-настоящему яркого, неординарного, истинного. Владу же хрупкая освещённая тусклым фиолетом софитов фигурка на маленькой сцене казалась так и вовсе прекрасной.
Зачарованно, с огромным внутренним напряжением, он слушал, как Лина уверенно преодолевает ритмические трудности собственных текстов, доводя их сюжеты до блистательных финалов.
Уход женщины с подмостков сопровождался оглушительной овацией.
- Ну и как я выступила? – немного нерешительно поинтересовалась она, возвратившись на место.
- На одном дыхании!..
Спрятав глаза, Лина удовлетворённо улыбнулась.
Что ж, поэтический огонёк действительно закончился на ударной ноте. Когда все зрители потихоньку разошлись, они посидели немного вдвоём, до скорого закрытия заведения, оживлённо делясь впечатлениями.
- Спасибо тебе за удивительный вечер, – сказала Лина ещё чуть позже, во время расставания у входа в метро. – Я прекрасно провела время.
- Да, я тоже… Но, может быть встретимся как-нибудь на днях?
Женщина посмотрела на него пристально. Произнесла немного играючи:
- Может быть…
- Слушай, в самом деле, – попытался настоять Влад, – чего тянуть? Давай в пятницу, например, посидим где-нибудь опять, пообщаемся.
Лина загадочно улыбнулась, перевела шаловливый взгляд на ночное небо. Минуту разглядывала что-то в вышине.
- Посмотри, вон, какие тучи!
- Что?
- Ничего тебе не напоминает?
- Какие ещё?..
Низкие рваные чёрные облака, явно выделявшиеся на фоне гладкого беззвёздного неба, слегка походили… походили на… по правде говоря, ни на что не походили.
- Нет, ничего не напоминает, – огорчился он.
- Наверное будет дождь, – алогично закончила мысль женщина.
- Ты так думаешь? – окончательно растерялся Влад.
- Наверняка. Ладно, всё, пока! – коротко махнула на прощание Лина и поспешно скрылась в переходе метро.
Мужчина возвращался домой на маршрутке, совершенно сбитый с толку. Встреча, в целом удачная, неожиданно завершилась ничем. По пути только и думал про себя, что: «Облака, блин, облака. Какого хрена?..»
Оказавшись около компьютера уже за полночь, он намеревался коротко задокументировать, чисто для себя, просто на память, произошедшую с Линой встречу. Однако, словно найдя неожиданный выход из прежней растерянности и следуя внезапно пробудившемуся ручейку мыслей, принялся писать совсем-совсем другое.
Зациклившись на случайно упомянутых Линой облаках, он внезапно сумел преодолеть давнее затруднение. Возникший ранее ступор. В одно короткое мгновение Влад со всей отчётливостью понял, каким именно образом сделает в своём застопорившем было рассказе переход между сценами. Постаравшись, с одной стороны, воздействовать на читателя не слишком навязчиво, а с другой – продвинуть ещё на шаг вперёд развитие характеров и взаимоотношения героев.

3.

Поначалу гуляли молча, завязать разговор никак не удавалось. Обходились общими фразами, отрывистыми вопросами, односложными ответами. Так сразу, словно из ничего, нащупать точки соприкосновения оказалось довольно сложно.

Егор, интуитивно ощущая, что первое оказанное на Алину впечатление было не слишком выгодным, и чтобы хоть как-то разговориться, попытался перевести речь на близкую обоим тему. Постепенно между мужчиной и женщиной возник небольшой спор.

Дело в том, что в стихах они были приверженцами разных поэтических форм.

Егор защищал классические построения. Высказать мысль, украсив её гибкими, невиданными прежде метафорами, чётко выдержав при этом размер - казалось ему верхом идеала. И тем интереснее выглядела для него возможность изредка слегка выйти за строгие рамки «правил», достигнув новой, нестандартной, образности.

Алина же, наоборот, считала все эти забавки давно устаревшими. Предпочитала сплошную строку, либо жгучие верлибры. Обходилась без грамматических тонкостей, любила использовать неточные рифмы, а то и вовсе никакие не использовала, пестуя тем не менее внутренний, слабоуловимый ритм текста, иной раз каким-то прямо чудом выдерживая тонкую музыку стиха.

На этой почве у них частенько происходили онлайн пикировки. Вот и теперь они немного поспорили, уже «вживую», отстаивая каждый свою точку зрения.

- Может, помнишь, у Тургенева в «Нови» был разговор, - выдвинул Егор новое оправдание собственной правоты, - мол, не должно искусство быть негодным на том только основании, что оно старо. Значит и приёмы, на которых оно зиждилось не могут считаться устаревшими. Иначе искусство только мода и больше ничего.

- Тургенев?.. - поразилась женщина. - Кто сейчас читает Тургенева? Школьники разве что… Хотя - искусство как мода… не такая уж и плохая мысль. Пожалуй, своеобразная мода и есть.

Егор даже рот открыл, от неожиданности.

- Как и всякая мода, - принялась развивать мысль Алина, - искусство обязано обновляться, сообразно времени. Старое искусство само по себе не плохо, но оно не соответствует тем вызовам, которые ставит перед нами нынешняя эпоха. Я ничего не имею против значения всех этих классиков. Мы, типа, стоим у них на плечах, и всё такое… но они меня совершенно не трогают, мало волнуют. Другое дело, когда читаешь ярких современников. Сразу ощущаешь живой нерв текста, истинность, близость высказанных эмоций. И добиваются они этого, заметь, совершенно нестандартными, с точки зрения классики, средствами.

Егор окинул женщину немного растерянным взором. Спросил неуверенно:

- Но… тебе же вроде как нравятся мои стихи?

- Да, - Алина слегка потупилась. - Твои нравятся.

Бросила на мужчину быстрый косой взгляд и вновь углубилась в себя.

Егор примолк. Он не увидел ни малейшей логики в высказанных женщиной противоречивых сентенциях. Одно с другим у него не сходилось.

В таком несоответствии было, конечно, что-то волнующее. Чудилась какая-то призрачная надежда. Собственно, потому-то он и оказался здесь, в чужом городе.

Некая разность потенциалов, привлёкшая их в своё время друг к другу, и заставившая переписываться сутками, взахлёб, на самые причудливые, вплоть до интимных, темы, со временем давала мужчине всё более крепнувшую надежду на возможность по-настоящему близких отношений…

Увидев вдруг на стареньком здании мемориальную табличку, Егор остановился. Медленно прочитал надпись-посвящение. Перевёл искрящийся взгляд на немного ушедшую вперёд и с удивлением выискивающую его позади, женщину.

- Представляешь, - коротко хохотнул он, поясняя задержку. - ведь и о нас когда-то, возможно, напишут - они прогуливались по этой улице. Или, там, сидели на этой скамейке.

На желаемом «проживали в этом доме» Егор решил пока, на всякий случай, не заострять.

- Да, иногда проскакивают подобные мысли, - чуть улыбнулась Алина. - Хотя на самом деле - вряд ли.

Пока шли по улочке, разглядывая построенные в стиле «модерн» прелестные, пусть и неухоженные, здания, и с любопытством читали прикреплённые к ним памятные таблички, облака на небосводе понемногу кучнели, необычайно разрастаясь.

Вереницы вычурных белоснежных башен медленно надвигались на город. Освещённые солнцем бока их ослепительно блестели, радуя глаз. Неосвещённые теневые, наоборот, всем своим сумеречным видом вносили в душу неявное ощущение тревоги.

- Посмотри, дракон летит, - внезапно сказал Егор, разглядев на небе отдалённо узнаваемый образ.

Алина внимательно изучила надвигавшееся кучевое облако.

- Какой же это дракон? На плюшевого мишку скорее похож.

- Что? - весело воскликнул мужчина. - Где ты там мишку увидела? Вытянутое тело, рыло, пасть… настоящий дракон!

- Нет же, сам взгляни. Вот ушки, мордочка, нос… Ну, вылитый медведь! Причём, милашка такой.

Как Егор ни напрягал зрение, ничего подобного не увидел.

Дракономедведь вскоре расплылся надо всей длинной улицей, превращаясь в бесформенную бурлящую массу, совершенно закрывшую солнце. Однако, следом, на открывшейся позади него части неба, появилось новое исполинское облако. Возникла голова характерной формы и две скрюченные лапки по бокам.

- О, погляди-ка, а здесь у нас что?..

- Богомол, какой-то.

- Действительно… богомол.

Так прогуливаясь и болтая, понемногу добрались до сквера, служившего местом выставки-продажи доморощенных художников. Вдоль длинных каменных дорожек стояло множество подставок, обвешенных рядами картин. Как ни странно, кроме продавцов, да играющих на парапете центрального фонтана шахматистов, людей в сквере оказалось немного.

Алина с Егором медленно и молча пошли вдоль экспозиции, разглядывая художества. Со всех сторон на них смотрели броские пейзажи, идиллические изображения, тщательные срисовки местных достопримечательностей.

- Ну, что?.. - некоторое время спустя поинтересовалась женщина, довольно спокойно относившаяся к живописи, - как тебе?

- Есть, конечно, симпатичные вещицы, - Егор указал на маленький холст с осыпающейся сиренью, -например вон тот натюрморт, - Затем перевёл взгляд на полотно с преобладающим жёлтым колоритом, - или вот, - приличный осенний пейзаж. Там ещё у старика при входе были милые акварели. Ну и, конечно, все эти очаровательные, заваленные снегом домики... Но, в основном, такое, купить что-то можно только если надо дыру в стене срочно чем-то завесить...

- Типа этого?..

Усмехаясь, женщина кивнула на огромное невыразительное полотно с плавающими в озере лебедями.

- Да, да. Это если дыра ну очень большая! А здесь ещё... гидропиритовые блондинки и ночные высотки… могут подойти для квартир с современным дизайном, - он отстранённо осклабился, приглядываясь к отдалённым картинам. Сосредоточил взгляд на далёком полотне.

- А вон, пойдём, посмотрим! Кажется, неплохая вещица.

На сгущенном тёмном фоне, придерживая складки багрового платья, танцевала дама с алым бантом; бросая косой, словно подчёркнутый лучом света, взгляд назад, на пол.

Егор внимательно присмотрелся к широким мазкам. Алина с интересом поглядывала то на него, то на картину.

- Скажите, - поинтересовался он внезапно у сидевшего за мольбертом, с карандашом в руке, задумчивого мужчины. - Вы автор?

- Это репродукция Атрошенко, - хмуро бросил продавец, не отвлекаясь от дела.

Егор коротко хохотнул. Потянул Алину за собой, произнося шёпотом.

- Пойдём-ка отсюда.

- Ты чего? - поинтересовалась она, когда отошли немного в сторону.

- Чувствую себя полным идиотом. Вообще-то можно было догадаться, видел ведь некоторые его произведения. Цветовая гамма, работа с фоном, характерная техника, эти мазки ещё... как лучше выразиться… подчёркивающие движение, короче говоря.

- Почему? Ты же, не зная картины, сразу определил, что она стоящая.

- Хм. Ну если на дело так посмотреть... то да...

- И потом, твоя специализация ведь не картины, а стихи... Ты же по нескольким строчкам сразу любого классика опознаешь, - она чуть улыбнулась. - А для меня это была просто очередная… как ты там говорил… гидропиритовая?.. Хотя тут, кажется, не блондинка.

Егор окончательно смешался.

- Умеешь ты, конечно, подбодрить.

Она дотронулась до его плеча, словно пытаясь передать Егору собственную уверенность.

- Но правда ведь!

Случайное прикосновение моментально согрело мужчине душу.

- Хорошо, да. Ты права.

- Спустимся к реке?

С кроткой улыбкой мужчина кивнул, и они неторопливо пошли вниз по склону. По пути он продолжал внимательно изучать выставленные вдоль тротуара полотна, в то время как женщина периодически прикипала к столикам, заваленным всевозможной, изготовленной из декоративных материалов, бижутерией. Несколько раз она даже извлекла из сумочки продолговатое бордовое портмоне, оплачивая небольшие симпатичные изделия, казавшиеся Егору хоть и милыми, но совершенно бесполезными.

Впрочем, ей находка на развалах этих вещиц доставляла явную радость, так что ему тоже было приятно разделить с нею столь безыскусное удовольствие.

*https://www.stihi.ru/avtor/rosemarene