Маме моей посвящаю

Нагруженные сумками (мамы постарались на славу, пирожки и продукты для разных салатиков оттягивали руки до земли), Геля с Лилькой вошли во двор огромного дома. Серые стены сразу отсекли их от радостного заснеженного мира набережной и им показалось, что в сумрачном огромном дворе - колодце даже снег падал иначе - замедленно и тяжело, хотя только что крутил подолы пальтишек веселой поземкой. Они долго бродили вдоль серых сумрачных стен в поисках двенадцатого подьезда, совсем запутавшись. Какой-то чудной, обладавший болезненной фантазией гигант, бросил подъезды, как кости на стол, и разровнял так, чтобы увидеть выпавшие номера. Номера выпали вразнобой, и именно в этом порядке он и пронумеровал мощные двери.

Наконец, доковыляв по нечищенному снегу до нужного подьезда, девчонки остановились подышать. Ту черную тяжесть страшного дома, о которой им рассказывали шепотом, на ушко, по секрету, они совсем не чувствовали, поэтому совершенно спокойно постояли, задрав головы к снежному небу. Там, наверху, далеко - далеко, в серой раме гранитных стен, кружила метель, сгущались сумерки и уже появлялись звездочки. Было так хорошо на душе - празднично, торжественно и новогодне...

Суровая консьержка, огромная, толстая пробуравила их насквозь острым, скорее режущим взглядом.

Она долго мытарила их - "Чьи" и "К кому" , но явно зря, потому что перед ней лежала здоровенная бумага со списком гостей, расписанная каллиграфическим профессорским почерком Владимира Аристофановича, отца Электры.

Наконец, тетка успокоилась и выудила из проверяемой сумки румяный пирожок с капустой.

- Пахнет....

"Берите-берите! Там еще с рисом - вкусныеее", - сами от себя не ожидая, залебезили девушки.

- Идти куда, знаете? Или сопроводить?

- Мы найдем, нам бы только до лифта...

Геля с Лилькой совсем растерялись в этом блестяще-мрачном, мраморно -шикарном великолепии, и им уже хотелось побыстрее выскочить на снежную улицу, чтобы вздохнуть свежий воздух.

- Идите через вестибюль прямо, вон по той лестнице поднимитесь, потом, мимо вазона с фикусом пройдете и налево. Там лифты.

Девчонки бегом, забыв о тяжести, проскочили по лестнице и остановились у лифта. Громоздкая дверь, наполовину в ажурных решетках, наполовину деревянная, казалась входом в иной мир.

Почти не дыша, девчонки стояли перед лифтом, не зная, что нажать, когда сзади веселый голос зазвенел колокольчиком.

- Ну что замерли? Страшно? То-то, куры!

Электра! Несмотря на интеллигентнейшее воспитание, знание языков, уроки музыки, балета и верховой езды у девушки был норов, как у строптивой лошади, внешность козы, а манеры и привычки лихой комбайнерши.

Она пальцем ткнула куда- то в стенку и зеркально-черное нутро лифта распахнулось плотоядно, одним махом заглотив трех девчонок.

Притулившись сутуловатой спиной к проему между стеной и зеркалом, прищурившись, осмотрела прямые мешковатые пальто Гели и Лильки и присвистнула как-то странно, уголком рта.

- Фьииии. Говорю ж куры! Где вы польта- то такие понабрали, у матерей, что ли?
Лучше б в шубчишках своих пришли, а то прям видно, что с чужого плеча. Лильк! У тебя прям особенно, на твоем- то тельце птичьем - ну точно чехол. Ну да ладно!

У Электры шубка была невесомая, беленькая, пушистая. И такая же шапка. И сапожки белые, все заграничное. То что отец ей все из-за границы привозил, никто даже не скрывал, уж больно папа- то всесилен. Правда одежда Снегурочки в Снегурочку девушку не превращала. Худое, немного жилистое тело с сутуловатой спиной, руки с большими , слегка костлявыми кистями, широкие плечи, узкие бедра. Ноги стройные, но с узловатыми, как у кузнечика, коленями.

Да еще лицо... Острый длинный нос, кончик которого слегка шевелился, если девушка начинала говорить чуть эмоциональнее обычного, маленькие, черные глазки с острым взглядом мыши, всегда бледноватая, даже желтоватая кожа - Электра была, скорее некрасивой. Но неожиданная улыбка, яркая, обезоруживающая, белоснежая и поток длинных прямых черных волос, про которые говорят "вороново крыло", ее очень красили. И ямочки на щеках. И еще гиперсексуальность молодой самки, которая лезла из всех пор. Девчонки не понимали ЧТО за ток исходит от их подружки. Но тоже его чувствовали. Короче, кого не спроси из знакомых Электры о её внешности, никто толком ничего сказать не мог! "Приятная", " Интересная", "Оригинальная" - так в основном ее характеризовали окружающие.

- Заходь. Не боись! Никого нет, все на дачу уехали, свобода!

Электра открыла дверь и помогла затащить сумки в квартиру.

- Лиль, давай волоки все на кухню,. Гелька, раздегайся, скидавай свой балахон. Руки вон иди мой, идешь по коридору, направо повернешь и еще раз направо. Полотенцы там есть, вода горячая сама идет. Мыло розовое бери, белое для прислуги. Пам-пам!!

Электра, как фурия пронеслась мимо, обдав Гелю резким запахом каких-то незнакомых духов. Втянув носом ароматный воздух, Геля поморщилась. Мать не душилась больше и дочери не разрешала.

" Это признак внутренней развратности, распущенности. Так далеко можно уйти. Потом помада красная, потом глаза подведешь, как распутница, потом парик, чулки со стрелками. Сама подумай!"

Но Геле очень нравился резкий запах подружкиных духов, он кружил голову, расслаблял и придавал мыслям какое -то иное направление и острое, приятное чувство возникало где- то чуть ниже ребер.

Долго пробираясь по шикарным коридорам, мимо бархатистых кушеток и пышных пуфиков, мимо высоких изящных столиков из черного витого металла, Геля, наконец, добралась до ванны. Открыла дверь и обалдела.
Такое она могла представить лишь в сказке. Ну или в фантастических рассказах, которые она придумывала сама.

В блестящем пространстве комнаты все сияло белизной - изогнутая слегка, изящная ванна, раковина, отливающие перламутром стены... Краны темно-рыжего металла блестели глубоким, чуть мутноватым блеском. Пушистые полотенца... Они были именно пушистыми, в них хотелось зарыться лицом и так замереть... И мыло..

Геля осторожно, словно хрупкую игрушку, взяла из фарфоровой мыльницы розовый полупрозрачный кусок с выпуклым вензелем в виде лилии.
... Что-то уже было такое в её жизни, что -то всплывало в детской памяти, нежный розовый аромат, легкая пена, тихий всхлип уходящей воды. Но издалека, как сон...

- Чего зависла, мыла не видала? Пошли салатики крошить, скоро мальчики придут. Ух ты! Платье у тебя ничо так. Где взяла?

Не слушая ответ, Электра вытащила Гелю в коридор и включила свет. В огромном помещении, казалось не было потолка. Вернее он был, но где-то очень высоко, его было почти не видно в затухающем свете изящных бра, висящих вдоль стен. Там, наверху, стены заканчивались чем-то, похожим на скульптуры.

- Даааа....лепнина там. Все содрали давно, а папик, наоборот, восстановил. Не понимает, деревня, что сейчас в моде строгость! И полировка! И техника, вон, пластинки лучше бы новые купил! А то, на сортире этот драный дуб...

Электра толкнула дверь в уборную, и Геля увидела на унитазе шикарную деревянную, отливающую янтарем сидушку.

- Посикать не желаешь? Тока воду нормально спускай, там похоже на ручку выгнутую. А то все как идиоты, дергалку ищут. А это прошлый век!

Геля зашла в уборную и стеснительно потянула дверь на себя. Электра фыркнула , и убежала куда- то в темную даль своей квартиры, крикнув:

- Быстрее давай, там уж Лилька одна замучалась. Да в спальню ко мне зайдите, чего скажу.

Геля еле нашла кухню, путаясь в бесконечных ответвлениях полутемного коридора. Кухня оказалась, на удивление крошечной. Среди простора этой сумасшедшей квартиры, она была похожа на комод изнутри.

Взмыленная Лилька шуровала салаты, пироги уже были разложены, нарезана колбаса. Правда толстыми неровными кусками.

- Я чертов нож не нашла нормальный, одни тупые резалки малюсенькие. У них и посуды- то толком нет, видала какая кухня. Пральна. Нечего жрать носителям идей. Только пить!

- Они в ресторанах кушают, или прислуга доставляет. Что ты разоралась-то?

Геля осторожно заглянула за узкий деревянный шкаф, там была какая-то дверь. Она приоткрыла, скорее чуть оттянула её, стараясь не повалить мебель.

- смотри, Лиль. Там шахта...

Лилька, малюсенькая и черненькая, как грач, сшила себе платье из ярко красной ткани в горошек, волосы сбила в плоский пучок и была похожа на мухомор, взмыленный и злой.

Не лазь, где не надо! Ты что забыла, про призраков? Тебе ж рассказывали!

- Деффки! Идите сюда. По коридору налево до конца.

Голос Электры звучал глухо и издалека.

Геля и Лилькой, толкаясь как две овцы, побежали на голос и дружно, одновременно пролезли в дверь спальни. Обстановка в комнате была шокирующая, особенно после их кроватей с проволочными матрацами и круглыми шарами на спинках.

Но совершенно ошеломительно выглядела сама Электра.

Широкое, огромным колоколом платье, из неизвестной серебряной ткани, похожей на конфетную фольгу, только не жесткую, а легкую, струящуюся, как водопад, от тонкой шеи до стройных икр, затянутых в чулки, тонюсенькие, как дымка. В юбку было явно вставлен обруч, поэтому она колыхалась распустившимся цветком, не касаясь ног. На сильно открытой шее что -то искрилось так сильно, что даже слепило. Черные волосы были подняты высоко на затылке в стиле "бабетта", а потом спускались гладкими прядями на плечи.

Но главное было не это.

Глаза! И губы! Она их накрасила! Тонкие серые стрелы превратили маленькие мышиные глазки в очи. А перламутрово-розовая помада сделала узкие бесцветные губки нежными , слегка приоткрытыми лепестками.

Девчонки выпучили глаза и изумленно сели на кушетку одновременно, разом, будто им врезали под коленки!

- Ты что.......вдруг узнают, это же стыдно для комсомолки! Да и на собрание вызовут. Позор. До папы дойдет...

- Псссс. Дуры. Папе моему на это нас..... А что этт у вас на ногах?

- Чулки... А что?

- Да ничто! Вы бы еще нитяные в рубчик напялили! С рейтузами!

Геля обиделась, посмотрела на свою стройную ногу в бежевом, достаточно тонком чулке. Мать, втихаря от отчима, правдами и неправдами достала эти чулки с огромной переплатой.

- Какие рейтузы? Мне мать их по знакомству достала, знаешь сколько они стоят?

-. Фильдэпээээрсовые небось?

Электра как -то обидно протянула это слово в нос, гундося и посмотрела на них с жалостью

-. Гель, а ну иди сюда! А ты, коза, давай скачи, открывай! Вон уже кто-то топчется, щас ногами будут молотить, звонить не умеют, масквичи хреновы...

Она опять затянула Гелю в комнату.

-Сядь! Сними свой бант идиотский, волосы чуть взбей. На духи! С твоей внешностью надо думать, что носишь. Держи! Надевай!

Она протянула Геле что-то невесомое, практически незаметное и вроде, как будто, душистое.

- И стрелку ровно направь, а то будешь кривоногая. И губы подкрась, моль бледная. Помаду возьми хотя бы.

И, хлопнув дверью спальни, убежала навстречу гостям

Геля сняла туфли и босиком подошла к огромному зеркалу. На нее смотрела грустная рыжая девчонка со встрепанными волосами и детском газовом платьице. Босые ноги с расстопыренными розовыми пальцами были смешными и жалкими. Она вздохнула и открыла пакет с чулками