Здесь и воздух - чистая спесь, и невкусный набор полотен.
Кафетерий закрыт напротив, и билеты для тысяч сотен
не востребованы. У окна я стою, в пустоту вгрызаясь,
а в горшочке - бутонов завязь, перед мухой под мухой каюсь;
мне б по-тихому слиться на. Можно к Иню. Но лучше к Яну.
Между ними я где-то встряну; лучше трезвой, но можно спьяну -
диалектика взаперти ищет выход и строит планы,
перекос перегибов - плавный, а хандра перекрыла краны,
к жизни снизился аппетит.

В пятнах света - город желтушный околачивает фонарные груши.
Урны обнюхивают неутомимые белые бимы, кривляются мимы.
На дороге кларнет исполняет восьмёрки песен, за парадом планет
горемычная плесень вытесняет физический мир.
Что происходит с людьми? Голодом лечат от голода, тревогу испугом лечат,
тело - сплошная шея, розовокожая гуттаперча; всякий король - валет
в пасти у жадной гортензии. Клоун за сладким лезет, и
... не вмещают поэзии слов моих арбалет.