В потемках он бродит по гулким комнатам,
Слепому не нужен свет,
Ему все без света за годы знакомое,
Знакомо скрипит паркет,
Не слышит он скрипа, как сомнамбула —
Направо, потом вперед,
Глухой, потерявшийся и без памяти,
По дому один бредет.
Привычные тени, по-свойски, на корточках,
Прищурились, ждут огня,
Подходит к окну, открывает форточку,
Взвивается штор простыня,
Засохшие кактусы на подоконнике,
Проснулся голодный кот,
Из пачки дрожащими пальцами хроника,
Он с кашлем табак берет,
Вздыхая, садится. В холодном сумраке
Ласкается кот у колен...
...Жена говорит у плиты без умолку...
...Цветет на окне цикламен...
...По кухне плывут ароматы блинчиков...
...Измазалась джемом дочь...
...Моргает ресницами ежевичными...
...Ну копия - мать, точь-в-точь...
Привычные тени сидят на корточках,
Прищурившись, снова ждут...
Свежо, закрывает, поежась форточку,
Стоит где-то пять минут,
Представить пытается запах блинчиков,
Пинает кота в сердцах,
Идет в пустоту, раздраженный, взвинченный,
Врезается в дверь впотьмах,
Ложится, включает в U-tubе музыку,
С динамика льется плач,
В такт песне мычит с безнадегой узника
Своей полосы неудач.
За стенкой семейными фотоальбомами
Грохочет соседка - боль.
Ей, как и ему, все здесь стало знакомое
И поперек, и вдоль.