Давно-давно здесь не была - семь долгих зим и вёсен,
а жизнь летит, как валит снег, сугробит и скрипит,
январь позвал меня опять в родной посёлок в гости,
чтоб окунулась в тишь да гладь, да в запахи крапив,
висящих в узеньких сенях на гвоздиках и рейках
над покосившейся, ничьей, трухлеющей скамейкой.

Я завтра вынесу во двор одежды и надежды -
пусть ветер сдует пыл да пыль прожитого «вчера».
Унылый домик оживёт, согреется, как прежде,
когда курлыкала гармонь племянника Петра.
Могли б застольно помолчать, разбавить слёзы водкой...
Пока же холодно печи и стульям одиноко.

Не позабыть мне вечера и наши посиделки,
протяжность песен, да стихов прохладный мягкий шёлк.
Поэт и друг округи всей, любивший карамельки,
уже пять лет, как в мир иной нечаянно ушёл.
Хоть поселилась тишина, но будто бродят тени
родных людей, гостей двора - ни смерти нет, ни тлена.

А ночь звенит о том, о сём... Рассвет, придя внезапно,
вернёт мне папино пальто и бабушкин платок,
два шкафа высветит в углу, наш стол, мой скудный завтрак,
пустую пачку от «L&M»​, письмо, сухой цветок.
И сквозь немытое окно, проглядывая, солнце
вдруг подмигнёт, как в добрых снах, и счастье в дом вернётся.