Когда маргинальные технологии побеждают…

Маргинальные технологии изредка могут побеждать передовые (1) (примечания см. в конце статьи), если случайно нащупают более перспективные возможности, открываемые самой природой, свойством вещества.
Например, первые довольно несовершенные медные орудия соседствовали с высококлассными каменными. Скорее всего поначалу их использовали те, кто не имел возможности заполучить хороший каменный топор или нож. Но медь, а позже на её основе, бронза для изготовления орудий труда и оружия оказались, в конченом итоге, предпочтительнее камня (2).

Так же, как и первые медные орудия использовали те, кто не мог себе позволить качественных каменных – первые железные (на основе болотной руды) использовали те, кто не мог заполучить качественных бронзовых вещей. По крайней мере, нельзя исключать такую возможность для тех мест, где было изобилие болотной руды, а медь была дефицитной. Очень похоже, что некоторые варварские племена смогли подняться благодаря этому. Ведь, поначалу несовершенное оружие на базе железа, в конечном итоге улучшило свои качества. А стальное оружие, как известно, намного превосходит бронзовое.

Примерно по тому же пути шло развитие огнестрельного оружия – примитивные пищали (трубки с порохом) использовали те, кто не мог приобрести хорошего арбалета. Ведь поначалу с порохом было много возни, с тем чтобы зажечь его. Даже высечь огонь из кремня при дожде было проблемой в то время, не говоря уже о низкокачественном на первых порах порохе, который задымлял всё вокруг после выстрела. При том, что первое огнестрельное оружие было очень тяжёлым при переноске, заряжалось крайне медленно. Но перспективы у пороха в конце концов оказались лучше, чем у тетивы.

То же и с наборным шрифтом. По большому счёту печатные книги поначалу были дешёвыми вариантами (как бы заменителями-подделками) настоящих книг, писанных от руки (3). Но рукописные книги были очень дороги, поэтому большую популярность приобрели более дешёвые – печатные (4).

Нередко технологии (5) развиваются скачками. Иногда перед новым скачком возникает как бы некий порог, своеобразное замедление. Причём порог этот довольно трудно преодолеть, перед ним плавное доселе развитие или вообще замирает, или идёт очень медленно. А вот после такого порога вполне возможен прорыв – резкий скачок в развитии.
Пороги и скачки обусловлены как научно-техническим прогрессом, так и ситуацией на рынке, политической обстановкой (особенно ускоряет развитие технологий война) (6).

Например, прорыв в космических технологиях произошёл в середине ХХ века. В 1960-е люди всерьёз думали, что к 1980-м на Луну будут летать в командировки (7). Об этом можно прочитать в книгах тех лет. Но развитие космических технологий вскоре резко замедлилось и на Луну в 1980-е никто не летал, не только туристы и командированные – вообще никто из людей.
Так и в авиации. Долгое время самолёты «Конкорды» не были превзойдены, хотя приносили убытки ещё до того, как их фактически запретили после катастрофы 25.07.2000 (каждый их полёт стоил дорого и часто не окупался). А послевоенные самолёты, появившиеся до «Конкордов» – оставались базовыми. Хотя эволюционно за эти годы мы продвинулись.
Также и автомат Калашникова – прорыв порога оружейного дела около 1947 года, а затем незначительные эволюционные усовершенствования («эволюционные» – в контексте данной работы, как отличие от «революционных» прорывов).

Сейчас прорыв идёт в компьютерных, цифровых, интернет-технологиях, в мобильной связи (8).

Удивительно что в компьютерных, позже интернет-технологиях колоссальный прорыв произошёл благодаря скромному, незначительному на первый взгляд изобретению – компьютерной мышке, точнее активному интерфейсу. До этого компьютерами управляли при помощи команд, набираемых буквами и цифрами. Понятно, что при такой технологии компьютеры были доступны в основном людям со специальной подготовкой, использовались в науке и производстве. А вот для развлечений такая техника применялась относительно нечасто.
Помню читая фантастические романы, написанные до изобретения активного интерфейса, обращал внимание что, используя навороченные космические корабли, летающие к далёким звёздам и галактикам герои управляют аппаратурой исключительно при помощи набранных на клавиатуре текстовых команд. Для фантаста легче придумать корабль со сверхсветовыми скоростями, проникающий в разные «кротовые норы», чем такое вроде бы простое изобретение, как компьютерная мышка.
И это неудивительно. Линейно мысль работает именно так. Читая легенды народов Севера, я часто отмечал, что их боги живут в таких же ярангах, как и сами представители этих народов, только в очень больших. То есть легче в своей фантазии увеличить знакомую ярангу в тысячи раз, даже в десятки тысяч, чем придумать что-нибудь типа Версаля или Эмпайр-стейт-билдинга. Причём это касается не только народов Севера, но и всех остальных – мифология Древней Греции, Махабхарата или Библия оперируют исключительно знакомыми авторам сих текстов образами и понятиями, допуская для достижения художественного эффекта любое количественное увеличение, но не изменение качества. Представить жильё своего божества не в виде колоссальных размеров яранги чукча или эскимос прошлого мог только увидев своими глазами (допустим такую фантастическую возможность) Версаль или Эмпайр-стейт-билдинг. Пусть даже увидев их на картинке, но никак иначе.
Если сказать точнее, то придумать качественное, а не количественное изменение характеристик может лишь гений. Талант способен улучшать уже знакомое, иными словами увеличивать количественные моменты, а гений в состоянии придумать новое, придать объекту, явлению, замыслу новую качественную характеристику.
По аналогии – талант это тот, кто создал шедевральный кремниевый нож, виртуозно применив уже знакомые технологии. А гений – тот, кто первым изготовил нож из меди, пусть даже ещё несовершенный на первых порах; тот, кто изобрёл доселе неизвестную технологию (9).
А после того, как гений придумает и другие ознакомятся с его «придумкой», привыкнут к новому – оно им будет казаться простым – по типу – «Кто же этого не знает» (10).
Поэтому неприметное изобретение в виде компьютерной мыши сделало доступным широким массам то, что раньше было доступным в основном специалистам. После этого любой человек мог без особого напряжения освоить компьютер для своих личных целей, а значит появился широчайший рыночный спрос на данную технологию, что означало огромный рывок. Но рывок уже не качественный, а количественный. А качественный рывок – это та самая мышка. Сейчас каждому её идея кажется простой и понятной – «Я и сам бы до этого додумался», а написать компьютерную программу для большинства пользователей выглядит сложнее. А на самом деле наоборот. Если представить среднестатистического человека до изобретения компьютерной мыши, то его легче обучить делать программное обеспечение, чем изобрести мышь. Ведь в первом случае он знает, что надо делать, а во втором – речь идёт о чем-то неведомом ему. В первом случае надо просто механически увеличить в своём воображении хорошо знакомую ярангу, а во втором – представить Версаль человеку, который кроме яранги никакого другого жилья не видел.

Это можно сравнить с другим крупным изобретением, которое нам сейчас кажется само собой разумеющимся, но которое не могли придумать сотни лет. Имеется ввиду книга в виде кодекса. То есть книга привычная нам сегодня.
Сколько столетий люди мучились с книгами-свитками! Читали такой свиток держа его обеими руками, одной рукой разворачивали, а другой — сворачивали. Книги-свитки были крайне неудобны по сравнению с книгами-кодексами. Особенно свитки напрягали юристов и священнослужителей – ведь в свитке тяжело найти нужный фрагмент большого текста. А если в богослужении, богословском споре или в судебном заседании надо было оперировать множеством разных свитков, то можно представить насколько это было неудобно.
Причём текст обычно писали на одной стороне, которая становилась внутренней стороной свитка, так как на внешней стороне текст быстро портился (что означает огромный перерасход писчего материала). Этого нет в привычной нам книге в виде кодекса, когда сшитые листы защищают друг друга, а их все вместе защищает обложка.
К тому же повреждённый свиток было труднее использовать, чем книгу-кодекс с аналогичным по масштабу повреждением – ведь надрыв одной страницы или даже её потеря не приведёт знакомую нам книгу в негодность.
При этом текст в свитках, особенно литературный, издавна помещали последовательными колонками, которые соответствовали отдельной, привычной нам сегодня, странице и разделялись полями. Казалось бы — чего проще — разрежь это неудобное сплошное полотно по колонкам и сшей в виде удобной книжицы. Более того, при изготовлении свитков нередко текст изначально писался на отдельных листах папируса, которые потом склеивались воедино, но склеивались зачем-то вдоль. Казалось бы – неужели нельзя догадаться, что листы (раз их всё равно клеить) — лучше склеивать корешками в виде книжицы, а не друг за другом! Тем более, что и прообраз обложки в книге-свитке был: свитки из папируса помещали в специальный футляр из пергамента, так называемую, мембрану (11). К тому же свитки хранили в круглом коробе с крышкой. Понятно, что тот же материал можно было пустить на обложку книги-кодекса.
Более того – дощечки для записей покрытые воском издавна скреплялись между собой по тому же принципу, что и книги-кодексы. Получается – даже прообраз такой книги у древних был перед глазами (12).
И несмотря на такую простоту люди сотни лет возились с неудобными свитками, пока не додумались до простейшей, казалось бы, процедуры – разрезать свиток на страницы, поставить их в стопку и сшить (или склеить) между собой корешками.
А ведь мы говорим здесь об умнейшей и образованнейшей части человечества! Сколько признанных ныне гениями древних философов и поэтов использовали неудобные свитки и не додумались преобразовать их в удобные книги, казалось бы, простейшим способом! Но это сейчас он нам кажется простейшим после того, как изобретение уже сделано.
Хотя даже после изобретения книг в виде кодексов продолжали какое-то время по традиции существовать книги в виде свитков, которых, однако в процентном отношении становилось с каждым десятилетием всё меньше и меньше. На этом примере мы видим, что важно не только наличие самого изобретения, но и способность общества преодолеть свою косность, превозмочь силу традиции.
Хождение книг-свитков наряду с книгами-кодексами это всё равно, что с появлением компьютерной мышки (активного интерфейса) продолжать использовать командную строку. То есть вместо того, чтобы нажимать на экране тот или иной значок – управлять компьютером при помощи сложных кодов. Хотя я помню время (в самом начале этого века), когда при включении компьютера первой опцией было предложение перейти в систему DOS и открывался пугающий непосвящённого человека экран с разными цифрами и буквами. Тогда ещё встречались люди (из числа старых программистов), которым было удобнее управлять компьютером именно таким образом, а не при помощи мышки. Но довольно быстро более удобный активный интерфейс победил иные опции, как когда-то более удобная книга-кодекс вытеснила книгу-свиток.
Свитки какое-то время использовались лишь для различных указов и постановлений по той причине, что эти документы были, как правило, не длинные и в отличие от книги-кодекса из свитка нельзя незаметно вырвать страницу или, наоборот, вклеить лишний текст. По крайней мере подобную проделку со свитком осуществить труднее, чем с кодексом.

Теперь рассмотрим фотодело. Здесь тоже было несколько прорывов. Первый – само изобретение фотографии. Второй – появление цветного фото. Третий – быстрое фото (полароид). Четвёртый – цифровое, где фото по сути сливается с видео. Перед каждым прорывом шло медленное усовершенствование технологии, если так можно выразиться – доработка деталей.

Несколько прорывов было и в сфере видео (понимая это явление в широком смысле слова). Первый – изобретение синематографа и подобных ему технологий (движущиеся картинки). Второй – звуковое кино. Третий – появление телевидения, позже – цветного телевидения (при всей разницы между киноплёнкой и люминофорным экраном и та и другая технология представляет нам движущиеся изображение). Потом – цифровые видео-технологии (отличные от аналоговых).

Возможно у той или иной технологии есть естественный потолок и не только потому, что она не может развиваться дальше. А потому что – дальше не нужно. Так как потребители либо не заметят усовершенствования (13), либо оно не окупит себя. Скажем нож из самых дорогущих навороченных сплавов (твёрдых, прочных, износостойких, нержавеющих) для простой кухонной работы не намного превзойдёт те ножи, что делали ещё ремесленники средневековья, да и любой качественный «простой» нож нашей эпохи. Но будет стоить гораздо дороже. А цифровой фотоаппарат не может иметь разрешение подробнее одного фотона и провести съёмку объекта меньше атома водорода.

Иной раз совершенствование технологий происходит на естественном максимуме при появлении новых, сменяющих их. Например, суперфилигранные кремниевые ножи оказались не нужны, когда появились бронзовые, пусть даже поначалу не столь совершенные, как каменные. А бронзовые, в свою очередь, уступили место железным (стальным).
Развитие луков, арбалетов, катапульт, баллист было остановлено появлением огнестрельного оружия (на первых порах, как уже говорилось, довольно несовершенного). Хотя сейчас с использованием титана, пластмасс, разнообразной синтетики и других продуктов современных технологий можно сделать арбалет лучше средневекового (и делают такие). А вот кремниевых нож, в лучшем случае можно сделать такой же, но не качественнее, чем мастера неолита, так как данное орудие приблизилось к потолку своей технологии (14). Более качественным кремниевого ножа не сделаешь при всём желании (или это будет уже не кремниевый нож).

С. Аксёненко

ПРИМЕЧАНИЯ:

1 – Передовые на тот момент. Причём, победившие маргинальные технологии сами, в свою очередь, становятся передовыми – опять-таки передовыми для определённой конкретной эпохи.

2 – Мы не говорим здесь о дереве. Оно постоянно использовалось людьми, но дерево плохо сохраняется, в отличие от того же камня. Тем не менее нельзя забывать, что каменный век был скорее дерево-каменным. Точно так же как медный век, был скорее дерево-медным, а бронзовый соответственно – дерево-бронзовым.

3 – Настоящих по представлениям того времени, когда изготовление книг было в основном индивидуальным делом, в отличие от бригад копиистов древнего мира, изготовлявших книги под диктовку.

4 – Надо сказать, что и первопечатные книги были довольно дорогими, но гораздо дешевле рукописных.

5 – Каждая в отдельности.

6 – Хотя, естественно эти факторы связаны между собой на более глубокой плоскости относительности.

7 – Полагали, что развитие будет идти с той же скоростью.

8 – Кстати, из-за этого не имеет особого смысла делать мобильные телефоны (смартфоны, айфоны) очень дорогими внешне – например, с платиновым корпусом и бриллиантами. Начинка устареет за три-четыре года и модель придётся менять (по крайней мере тем, кто хочет следовать последней моде). Хотя на практике всё равно изготовляют мобильники из дорогих материалов – этот аксессуар может быть таким же элементом престижа, как часы, колье или запонки.

9 – Хотя в реальной жизни холодную ковку меди могли придумать случайно, при изготовлении каменных орудий. По истечении определённого времени люди научились плавить медь. Поэтому изобретение данной технологии вполне могло быть результатом коллективного творчества, а не деятельностью какого-то конкретного гения.

10 – Такое бывает часто, но не всегда – некогда казавшаяся великой рифма «человек-век» стала банальной, а вот теорию относительности – простой не назовёшь.

11 – Позже пергамент усовершенствовали и приспособили для письма.

12 – Это как печатанье наборным шрифтом – его долго не могли изобрести, несмотря на кажущуюся ныне очевидную простоту; при том, что сам этот метод люди издавна знали, он и сейчас используется на печатях и штемпелях, когда на бумаге остаётся оттиск изображения.

13 – Оно будет столь минимальным, что его не заметить невооружённым глазом. Человек просто не почувствует никакого улучшения.

14 – То же касается и каменных топоров, традиционная форма которых была доведена до совершенства по принципу – «лучше не сделаешь» (по крайней мере из этого материала). Такие топоры тщательно шлифовались и выглядели как произведения искусства. Несомненно, в каменном веке они служили не только по своему прямому назначению, но также были элементом престижа. Возможно такие вещи передавались по наследству, так как их находят в кладах, зарытых уже после окончания каменного века, вместе с изделиями из металла (например, Бородинский клад). И сейчас эти филигранные, мастерски выполненные изделия служат украшением музеев.