Обычное утро. Мамулик что-то пьет вкуснятское, я танцую, у меня еще есть время, много времени... Папа привычно ворчит за завтраком.

И вдруг звонок! Равнодушный голос проекции металлом бьет по ушам: - Это Виктор и Людмила Терпеловы? В соответствии с приказом номер 232 Министерства талантов в рамках борьбы с глобальной мутацией вам дается 4 часа на выбор предка для зарегистрированного члена семьи номер пять. Имя и годы жизни кандидата на передачу талантов прошу прислать сообщением по номеру регистратуры. Серия ансисторских инъекций начинается завтра в процедурном кабинете лаборатории Банка ДНК. Пропускать инъекции категорически не рекомендуется. Всего доброго!

Тишина. Что будет? Мама, ты же меня защитишь?

- Витя, как же это? Я все надеялась, что это поколение все-таки пропустят, завершат разработки...

- Нет, я не понял, у тебя первый ребенок, что ли? Какое поколение? Ты уже третьему кандидата на передачу подбираешь, и вот, снова-здорово, слюни, сопли!

- Но это же такая ответственность, может быть, она сама решит...

- Что решит? Я, конечно, слышал, что теория об утрате талантов как последствии компьютеризации некоторыми считается правительственной уткой и средством манипуляции, но примеры, живые примеры! Ты ж видишь, насколько дети изменились после введения ансисторских инъекций? И кто "она"? Ты и пол самостоятельно назначить хочешь? Короче, у нас восемь кандидатов за последние двести лет, и четыре часа, чтобы решить. Сегодня раскопок с целью забора ДНК не предвидится, так что решай.

Что?! Что он говорит? Я девочка! Мама, не сдавайся! Я даже согласна солдатом быть!

- Витя, ну хорошо, давай хотя бы на этот раз выберем бабу Машу, посмотри, хорошая какая женщина была, верующая, положительная...

- Точно нет. Она как в религию ударилась, с ней и поговорить-то не о чем стало. Ты что, хочешь, чтобы этот живой укор у меня перед глазами мелькал следующие восемнадцать лет? Эх, и выбрать-то уже не из кого... А вот Щегол хорош!

- Ну, Витя, чем же он хорош? Наркоман, нигде больше месяца не работал, ни семьи, ни детей. Может, все-таки Воробыш?

- Да милая ты моя! Воробыш - это кот в мешке, еще неизвестно, чем выстрелит. Он же в голод 1933-го наелся селедки на помойке и умер 12-летним, что бы уж там выросло...

- А ты не знаешь, что бы выросло? А про неестественный отбор ты забыл?

- В те годы? Да ладно!

- В те годы генетика уже была. Как думаешь, генетика была, тоталитарный режим был, а неестественного отбора не было?

- Люся, ну хорошо, умничка ты моя, о чем это говорит? Что его либо не утвердят, либо аннулируют с годами, когда свободолюбие уже трудно скрыть будет. Тебе легче будет тогда?

А теперь серьезно. Я. Хочу. Чтобы ребенок был похож на меня. Никаких поэтов-художников-гитаристов я в доме не потерплю. А с наркоманом я справлюсь, будь уверена. Парню не повезло просто. Мать без вести пропала, когда ему всего-то полтора было. Воспитывала бабушка-алкоголичка, неоднократно битая за это муженьком, соответственно, алкоголиком. И у Щегла талант был, и мечта была. Ты знаешь, что он с первого дня, как на улицу погулять вышел, часами мог стоять у дороги и смотреть на машины. С пяти лет, если не раньше! Вот такая страсть к автомобилям. И учиться пошел, но не сложилось. А что наркоманы? Да их у нас в стране и нет уже несколько десятилетий. Так что вот: Толик Щегол, а остальных даже обсуждать не будем. Стране нужны солдаты, девчонку тебе не утвердят.

Слышу тихий плач мамы, сворачиваюсь. Вот и все , хочется исчезнуть, вернуться во вчерашний день, как-то утешить мамочку. Но остается только ждать завтрашнего дня. Одно утешает: завтра я уже не буду помнить, кем я был до внедрения.