Корпела ночь над вышивкой созвездий,
Когда в Гурлей вошёл его фрегат.
Пожрали черви пики, бубны, крести.
В свою судьбу не верил Воленбат.

Плескал вино гурлейский виночерпий:
– Андорны, пей гурлейское вино!
Его секрет в корнях турильских серпий.
Сервин напиток выплеснул в окно.

Шпион и побратим анагурея,
Он Воленбату должен был по гроб.
Три ночи до Турильи. И, зверея,
Сервин пустил кретоника в галоп.

Подъёмный мост опущен у Турильи.
Сидоны – шваль, не воины. И вот
Летит кретоник прочь, пиная мили,
Туда, где еле теплится восход.

Придёт заря в автонии Гурлея.
Протри глаза, заспавшийся Севой!
Ни платины, ни мраморов шалфейных,
Ни славы, ни бессмертья – ничего.

...Проворные, как лостонские нерпы,
Андорны поднимали якоря.
А Воленбат, сжирая корни серпий,
Считал казну гурлейского царя.