Пьеса в двух действиях

Действующие лица:

Пигмалион, скульптор
Его друзья:
Хрисанф
Ромил
Девушки:
Гало
Ктисто
Мино



Действие первое

Картина первая
На переднем плане - тропинка среди зарослей, вдали за деревьями на фоне моря колонны античного храма.

Явление 1
Девушки: Гало, Мино, Ктисто.
Гало проходит с корзиной и амфорой, из-за кустов выбегают Мино и Ктисто

Мино:
- Гало!
Ктисто:
- Ах, бедняжка! Совсем согнулась под тяжестью корзины! О Деметра! Чего там только нет! Груши и виноград! Сыр и свинина! Россыпи пампушек! А что в амфоре?
Гало (растерянно):
- Молодое вино…
Мино:
- Куда ты тащишь столько снеди?! Хватит накормить целый логос! Ты подрядилась снабжать наше доблестное войско?!
Ктисто:
- А может, надеешься щедростью снискать расположение какого гоплита?!



Гало:
- Что вы этакое говорите, девушки?!
Мино:
- Когда нет в приданом такой драхмы, как красота…
Ктисто:
- Мино! Не смущай её. Она прибавила шагу и, того гляди, споткнётся! Куда ты?! Постой, Гало! Ты не ошиблась? По той тропинке – мастерская Пигмалиона!



Мино:
- А! Пигмалион! Так это для него ты разоряешь свою матушку?! Сыром и молоком ты питаешь его вдохновение?! Благодаря твоим лепёшкам он почти закончил статую своей богини – и теперь сидит недвижно, как египетский сфинкс, и не сводит с неё глаз!
Ктисто:
- А ты не сводишь глаз с него.
Мино:
- Весьма недостойно для благочестивой девицы! Ты дочь свободного отца – а ведёшь себя, как презренная рабыня!
Гало:
- Пусть даже так… что вас заботит?
Ктисто:
- А нас, подруг, ты этим унижаешь! Мужчины будут думать, мы за ними побежим! Нам жалкий вид твой ни к чему! На что похоже?! Сиротливо стоишь возле камнереза – и слёзы точишь …
Мино:
- Ну, точно Семела над Эндимионом!
Ктисто:
- Так же бледна и печальна!
Мино:
- А он – так же бесчувствен!
Гало:
- Ах, девушки… к чему вы мне об этом?
Ктисто:
- К чему? А почему бы тебе не сплясать для него танец дикой вакханки? Может, хоть тогда он глянет на тебя краем глаза?
Мино:
- Хахаха! Такой боязливой скромнице – танец дикой вакханки?! Ой, умора!
Ктисто:
- Хахаха! Мино, вообрази! С такой корзинищей! С амфорой на голове! Танец дикой вакханки! А ну, как посыплется всё?! Да с обрыва – в море!
Мино:
- И потонет в пене волн! А пена оценит вкус твоей стряпни! Гало! Станцуй – и к тебе снизойдёт Киприда, рождённая из пены!
Ктисто:
- Авось, поможет! Хахаха! (со смехом убегают)
Гало (вздыхает)
- Ах, подружки… вам бы подразнить… (уходит).



Картина вторая

Кусты раздвигаются. В глубине сцены: вдали море, сцена - высокий берег, по краям деревья и кусты, средь нагромождений камней и разбитых колонн – мастерская скульптора. Отдельно, выделяясь на фоне моря - статуя богини в человеческий рост. С обеих сторон окружает её кустарник.



Явление 1
Пигмалион (сидит возле статуи), Ромил, Хризанф (выходят из-за деревьев)

Ромил:
- Приветствую тебя, служитель Прометея!
И рад увидеть плод твоих трудов,
что столько сил и чувства поглотили…
Хризанф:
- Прими и мой привет, Пигмалион.
К тебе я хаживал нередко – и лишь нынче
твой замысел оформился вполне,
как понимаю…
Пигмалион (нехотя):
- Да… Похоже, я
резец оставлю. Больше не посмею
к её живому телу прикоснуться…
чтоб не поранить…
Ромил:
- Не поранить?! Мрамор?!



Хризанф:
- Дружище, ты теряешь под ногами
земли опору! Это не годится.
Нельзя столь предаваться впечатленьям,
что забывать: живёшь не на Олимпе.
Ты можешь изваять себе богиню,
и даже поклоняться как мечте,
как красоте, любезной сердцу, но –
страшись бессмертных прогневить, нарушив
устои, созданные ими: камень –
природа мёртвая. Она без чувства.
Пигмалион:
- О! Камень – да…! - покуда только камень…
Хрисанф:
- Покуда – камень? Хочешь ты сказать –
теперь не камень?
Пигмалион:
- Знай, Хрисанф – в ладонях
я ощущал и трепет нежной кожи,
и перекаты плавного движенья,
и дрожь волненья, и под левой грудью –
биенье слабое живого сердца…
Ромил:
- Ох, эти скульпторы…! Но жертва Прометею,
быть может, возвратит тебя назад
из плена чувств. А заодно напомнит
тебе титан могучий, что на свете
другие камни ждут – они не хуже
способны трепетать в твоих руках,
когда звенит резец, идёт работа…
Не стоит останавливаться, мастер,
на созданном – а надо устремиться
на новые порывы и восторги!
Лишь в том стремленьи состоит искусство.



Хрисанф:
- Прислушайся, мой друг Пигмалион!
Я восхищён прекрасною скульптурой.
Как грациозен стан, изящна поза!
Как руки плавны, словно бы в движеньи!
Лицо, и кудри… Да, влюбиться можно.
Тебя я понимаю. Но – не надо.
Ромил:
- Да, статуя достойна восхищенья.
Как ты измыслил, как нашёл такое
литое сочетание пропорций?!
Где подсмотрел переплетенья линий,
гармонию текучих плоскостей?!
Как всё здесь ясно, цельно, лаконично!
Лицо! Как необычно выраженье!
Черты… Да, безупречны… но черты…
кого-то, явно, мне напоминают…
Хрисанф:
- А ну-ка… что ты говоришь, Ромил?!
Неужто, есть в природе… да, пожалуй…
как-будто видел… где… когда… не помню…
Пигмалион! Ты не подскажешь мне?
Пигмалион:
- Луна и солнце были мне натурой.
И свежесть утра. И прохлада ночи.
И часто приходила Афродита –
влагала в пальцы выпавший резец…
Ромил:
- Ах, даже Афродита…? Но тогда,
она, наверно, мне являлась тоже –
раз узнаю знакомые черты.
Да и тебе, Хрисанф, она знакома?
Хрисанф:
- Я приносил ей жертвы – но давно.
Да и не так, чтобы черты запомнить…
Вокруг полно хорошеньких девчонок.
Да вот – сейчас попались по дороге.
Ромил (со смехом):
- А! Эти? Мино. Ктисто. Как же, как же!
Плясать горазды, на язык остры.
Оно, конечно, весело – но знаешь –
менады пляшут, а не Афродита.
И острота порой надоедает.
Хрисанф:
- Вон… что-то шевельнулось… за кустом…



(Из-за куста показывается Гало. Помедлив, скрывается. Хрисанф и Ромил приходят в движение, расходятся по сцене. Пигмалион неподвижен, созерцает статую. Некоторая пауза.)

Явление 2
Те же и Гало
Ромил:
- Там белое мелькнуло…
Хрисанф:
- Край пеплоса…
Ромил:
- Девица? Легка на помине!
Хрисанф:
- Да! Стоит лишь заговорить о них…
Ромил:
- Эй, красавица! Не бойся! Мы добрые люди!
Хрисанф:
- Небось, твоя почитательница, Пигмалион? (зовёт Гало) Подойди, нимфа! Экая робкая… наверно, Гало… кому и быть, как ни ей…
Ромил:
- Гало? Это – такая? (показывает руками в воздухе) А! Та, что кругами ходит вокруг Пигмалиона? Ты, мастер, жесток! Заставить девушку так порхать над собой – и даже головы не повернуть….
(Пигмалион медленно и неохотно поворачивает голову, Гало выходит из-за куста)
Гало: - О Пигмалион…
Пигмалион (к Гало):
- А… это ты? (отворачивается к статуе)
Ромил:
- Ну, ты и скряга, Пигмалион! Неужто жаль тебе для девушки пригоршни любезных слов и ласковой улыбки?! (к Гало) Красавица! Не трать движений сердца на этот ледяной утёс! Не стоит! Есть более весёлые сердца и более внимательные люди!
Хрисанф:
- И верно! Идём с нами, Гало! Клянусь Дионисом, мы рассмешим тебя и увлечём такими шутками, что ты печаль забудешь! Ну, соглашайся! Пусть ваятель наш своей богине фимиамы курит. А мы добудем лучших благовоний – не мрамору, а девушке живой!
Гало (качает головой):
- Прости, о славный муж и любочестный – не следовать мне слову твоему (скрывается)
Ромил:
- Отказываешь? Очень огорчаешь… (порывается бежать за Гало)
Хрисанф:
- Оставь, Ромил… Всё это бесполезно.
Сии болезни фимиам не лечит,
и ничего ты шуткой не исправишь.
А жалко. Ведь красивая девчонка…
Ромил:
- Да, хороша… А кстати – ты заметил?
Хрисанф:
- Заметил? Что?
Ромил:
- Взгляни-ка на богиню,
перед которой млеет скульптор наш.
Не правда ли… похоже…
Хрисанф:
- Ну-ка, ну-ка…?
Ведь верно… необычное лицо…
черты его, при тонкости рисунка –
наивны и мудры одновременно.
Такое выражение, наверно,
У сильно любящих.
Ромил (оборачивается к Пигмалиону):
- Эй, ты! Слепой художник!
Ты – что?! Не видишь, что изобразил?!

(Пигмалион, оторвавшись от статуи, удивлённо оглядывается на него)
Пигмалион:
- О чём ты?
Хрисанф:
- Да о том, камнедробитель!
О том, точащий белоснежный мрамор!
О том – что вожделенная богиня,
Которой молишься ты – вылитая Гало!
Ромил:
- И то неудивительно! Ведь Гало
Вокруг тебя кружится постоянно.
Ты к ней привык – она в твоём сознанье
Давно слилась с зелёною листвою,
С лучами солнца, с облаками в небе –
А так же – с хлебом, молоком и сыром,
что принимаешь ты, не замечая.
Ты никогда не думал: вдруг однажды
она сюда дорогу позабудет?
Чем скульптор наш изволит пообедать?
Пигмалион:
- Кто? Гало?! Да брось ты! Я не помню дня, чтоб не пришла. Стоит и отбрасывает тень. А мне надо побыть одному.
Хрисанф:
- Она тебе мешает? Это странно.
Она тиха, послушна, исчезает
по первому же слову твоему.
Ты, друг мой, попросту неблагодарен.
Ромил:
- Ах, что, Хрисанф, ты хочешь от таланта?!
Художник не бывает благодарен –
Поскольку никого не замечает,
Кто не является его твореньем.
Хрисанф (Ромилу):
- Ты задеваешь друга.
Ромил:
- Задевай,
не задевай – он даже не заметит.
Как не заметил до сих пор, что Гало –
богиня, пред которой он простёрся.
Ты слышишь?! Эй, очнись, Пигмалион!



Пигмалион:
- Тебя я слышу, друг Ромил. Но только –
всё, что сказал ты – шелуха ореха,
граната кожура и прочий мусор,
который недостоин поминанья.
Как можно – рядом поместить две вещи,
Несовместимые?! Огонь и воду!
Ущелье – и вершину снеговую!
Звезду в ночи – и жалкую стекляшку!
Как можно светлую мою богиню
Всерьёз равнять с какою-то девчонкой?!
Тут если есть какое-то подобье –
Лишь в том, что две ноги да две руки!
Да! Я не отрицаю! Боги образ
Божественный свой людям передали!
Мы созданы, по их уразуменью,
На них похожие – но всё ж – не боги!
Девчонка! Гало! Ну, и насмешили!
Я помню Гало тощей и патлатой,
Похожей на сверчка или омара.
К тому же хнычет, глупости болтает!
Согласен – нынче выросла и в возраст
невест вошла – но чтоб с моей богиней,
с моей сияющей прекрасной девой
её сравнить…?! да вы, друзья, безумцы!
Вы отличить не можете смарагда
От черепка, облитого глазурью!
Моя богиня! Сладостная Тео!
Вся жизнь моя – одной тебе служенье!
(склоняется перед статуей)
Гало (выглядывает из-за дерева):
- О, сердца боль! Какая это мука –
услышать и понять – всё безнадёжно!
О Афродита, озорного сына
никак не приструнишь – так пусть же следом
стреле любви пошлёт другую в грудь мне –
ту, что любовь исторгнет из неё! (уходит)
Ромил:
- Ну, что ж! Служи придуманной богине!
Устраивай ей жертвоприношенья!
Смотри лишь – как бы боги не отняли
За дерзости таланта или жизни!
(вдали слышно женское пение)
Хрисанф:
- А мы с Ромилом на земле цветущей
Найдём живые радости. Зовут нас
Весёлые певучие девчонки,
чей голос нежен, и рука тепла… (оба уходят).

Звучит песня:
- Расцвёл нарцисс у вод.
Что ж Эхо слёзы льёт?

Явление 3
Пигмалион

Пигмалион (простирает руки в мольбе):
- О Тео! Никогда и никого
Я не любил так! Лишь тебя люблю!
Не мрамор шелковистый, не резец,
Тебя извлекший из него, отсекший
Всё лишнее – чтоб ты явилась миру –
И озарила жизнь мою навеки!
Тебя! Тебя люблю, моя богиня!
Я знаю – видишь ты и понимаешь!
Меж нами тот язык, которым мастер
беседует с творением своим.
Но я хочу, чтоб не моим твореньем –
Чтоб ты собою стала, и жила,
Имела волю, душу и желанье –
и отвечала взгляду и словам.
Взгляни! Ответь! Открой уста немые –
Скажи мне так же о своей любви!
Скажи словами, плоти трепетаньем!
Но ты молчишь, как прежде – твёрдо тело,
Грудь не вздохнёт, рука не шевельнётся…
Какая это мука – всякий раз
В осколки разбивать свои надежды!
О Афродита! Ты к моим мольбам
Вниманьем снизойди – творенье это
Пусть оживёт и станет смертной девой –
Лишь с ней возможно счастье и блаженство!
Тебе дарую я талант и жизнь,
Все помыслы отныне вдохновенья –
а так же тучновскормленную тёлку,
Всю белую, без пятен и изъянов… (убегает).



Действие второе

Картина 1
Кусты и деревья задвигают мастерскую Пигмалиона и статую.

Явление 1
Хрисанф с Мино, Ромил с Ктисто
(попарно выбегают на сцену, на переднем плане)

Хрисанф:
- Сюда… под сень деревьев! Тут ручей!
Ромил:
- Ну, солнце распалилось! Задумало меня испепелить – от ревности, небось, прельстившись прекрасной Ктисто! (обернувшись к Ктисто) Признавайся, Ктисто – ты солнцу строила глазки?!
Ктисто:
- Хахаха! Зачем мне строить солнцу глазки? От его любви сгоришь, пожалуй!
Хрисанф:
- Конечно, солнце красавицу румянит (касается щеки Мино), но она и так румяна! Уста её рдяны и без солнца, зато в прохладе – она нежна и ласкова, а это гораздо важнее! Не так ли, Мино?
Мино:
- Ха! Ничего не ласкова! Просто прохлада приятнее!
Хрисанф:
- Конечно! Ополоснёшь лицо журчащею водой – и разбирает истома. Так и хочется склониться на плечо тому, кто рядом… А рядом – я, благородный и храбрый Хрисанф, готовый ради красавицы сразиться со всеми львами и гидрами… Дело только за ними!
Мино:
- Ну, что же? Как только появится гидра…
Хрисанф:
- О! Как только появится гидра… Вся Аттика знает, что Хрисанф первый после Геракла истребитель гидр… а так же львов… лернейских, немейских и прочих… но только в том случае, если рядом красавица! Это непременное условие!
Ктисто:
- А если нет красавицы?
Хрисанф:
- Ну, зачем стараться – если красавицы нет? Пусть себе топают своим путём. Я их не трону.
Мино:
- Ха! А они?
Хрисанф:
- Они? Ну…
Ромил:
- У Хрисанфа тайный замысел: издалека заметив гидру или льва, он подхватит красавицу и вместе с ней благополучно удалится. В прохладу. Отсюда соображение: красавица в прохладе и в безопасности, тогда зачем…?
Ктисто:
- Ах, вот как?! Хрисанф герой, поскольку имеет ноги!
Ромил:
- Ну, Хрисанф герой – когда необходимо… А знаете, кто будет стоять насмерть подле своей возлюбленной?
Ктисто:
- Догадываюсь!
Мино:
- Пигмалион! Ведь его статуя с места сойти не может!
(все хохочут)
Хрисанф:
- Прямо беда! Что нам делать с этим влюблённым безумцем?!
Ктисто:
- А что нам делать с этой влюблённой безумицей?!
Ромил:
- Да… жалко бедную девицу.
Мино:
- А Пигмалиона-то как жалко!
Хрисанф:
- Да… Жалко…
Мино:
- Жалко…
Ромил:
- Жалко…
Ктисто:
- Жалко…
(все вздыхают)
Ромил:
- А вообще… так им и надо! Друг друга стоят!
Ктисто:
- СтОят!
Мино:
- Стоят!
Хрисанф:
- СтОят! (после паузы) Придумать бы чего…
Ктисто (живо):
- Придумать?!
Мино (живо):
- Это мы не против…!
Ктисто:
- Это мы очень даже…!
Мино:
- Это мы, можно сказать, уже…!
Ромил:
- Да? Девушки, кажется, придумали? Любопытно, до чего это додумался короткий женский ум….
Хрисанф (разводит руками):
- Чем короче – тем надёжней! Ты же знаешь, Ромил: всего ничего нажмёшь на короткий конец журавля – а другой поднимет груз, какой и немыслимо!
Ромил:
- Ну, поведайте, красавицы – что у вас за груз…
Ктисто (таинственно):
- А вот какой груз… Слушайте: припасён у меня рог от чудного и странного заморского зверя… и если в тот рог что сказать – меняет он голос до полного неузнавания…
Хрисанф (с усмешкой):
- Так-таки, до полного?!
Мино (таинственно):
- До полнейшего, клянусь Гермесом!
Ромил (с интересом):
- И вы задумали…?
Мино и Ктисто (разом):
- Да!
Хрисанф (недоверчиво):
- И надеетесь…?
Мино и Ктисто (разом):
- Да!
Ромил:
- Ха! Занятно!
Хрисанф:
- Ха! Почему бы, нет?
Мино:
- Вы сами слышали - Пигмалион потащил белую тёлку в храм Афродиты…
Ктисто:
- Клянусь Афродитой – Гало торчит сейчас в мастерской возле статуи со своими пампушками: Пигмалиона ждёт…
Хрисанф:
- Что же? Пойдём, посмотрим… Авось, хоть с перепугу бедняжка отвратится пагубной страсти…
Ромил:
- А там и в другого влюбится…

Картина вторая

Кусты и деревья раздвигаются, открывая мастерскую скульптора. Возле статуи - Гало. Хрисанф, Ромил, Ктисто, Мино, прячась за кустами, осторожно расходятся, скрываются.

Явление 1
Гало

Гало (смотрит на статую):
- Какая ты счастливая, богиня!
Тебя Пигмалион так сильно любит!
Скажи – зачем тебе любовь его?
Ведь правда – не нужна? Ответь же – правда?!
(пауза, Гало ждёт ответа)
Я, видно, от любви и впрямь безумна…
Как может отвечать холодный мрамор?
Ещё не видывали под луною –
Чтоб мрамор говорил по-человечьи.
О Тео, изваяние из камня!
Как ты безмолвна, холодна, жестока!
Как зла – не любишь ты Пигмалиона!
Из-за тебя, бездушной, он страдает!
(за кустами мелькают тени, Гало не замечает)
Всё ты да ты! Ты – камень между нами!
Меж мной – и этим мастером чудесным!
Мной – и Пигмалионом ненаглядным!
Желанным, дорогим Пигмалионом!
Ах, как резец в руках его играет!
Поёт и свищет иволгой весенней!
А ты – ты камень! Мраморная глыба!
Ты разве можешь мастера понять?!



Явление 2
Гало, Ктисто, Мино
(из-за листвы за спиной статуи показываются головы Ктисто и Мино, в руках большой рог, который говорящая прикладывает к губам)

Ктисто:
- Презренная и подлая рабыня!
Как смеешь предо мною сквернословить?!
Как смеешь поносить мой белый мрамор
И посягать на резчика по камню?!
Гало (в страхе пятится):
- Ааа! Ожила! Заговорила Тео!
Мино (перехватывая рог):
- Заговоришь – когда такие речи!
Когда такая дерзость в жалкой твари!
И через край заносчивости, спеси!
Гало (дрожа)[[color=gray]/i]:
- Богиня! Если ты живая, если можешь
Ты отвечать, беседовать словами,
И понимать, как человек, не мрамор –
То почему молчишь с Пигмалионом?!
[i]Ктисто:
- Что мне с Пигмалионом говорить?
Меня речами он не оскорбляет!
Мне молится и курит фимиамы –
И я за то вполне терплю его.
Гало (вдруг вскипает):
- Как?! Терпишь?! Моего Пигмалиона?!
Что изваял тебя со всем талантом?!
Что посвятил тебе такие чувства,
О коих я и не мечтаю даже?!
Да если б я… да если б мне… о, боги!
Она же не богиня! Просто дура!
Мино:
- Сама такая! Отойди подальше,
Не пачкай мрамор грязными руками!
Гало (в гневе):
- Конечно! Если вымазать – то вряд ли
Пойдёшь ты к морю, чтобы искупаться!
Но я тебя не вымажу, злодейка –
Не смею огорчить Пигмалиона!
Нет, какова! Её ваятель любит –
Она ж его ничтожеством считает!
Нет! Мастер сделал только внешний облик –
И сути внутренней пока не знает.
Когда узнает… только не узнает!
Ну, до чего хитра колода эта!
Ктисто:
- Эй! Глупая девчонка! Что болтаешь?!
Что замышляешь?! Подойди, попробуй!
Твой мастер будет мне рабом навеки!
И никогда не отпущу на волю!
Гало:
- Рабом?! Твоим?! Пигмалион?! Не будет!
Сгинь – и тебе не быть его кумиром!
(Подбежав, толкает статую. Статуя летит с обрыва)
Гало (в ужасе):
- Ааа!!!
(В кустах видны разбежавшиеся в разные стороны Мино и Ктисто, на переднем плане выбежавшие Ромил и Хрисанф. Все замерли. Пауза.)

Явление 3

Гало, Ктисто, Мино, Ромил, Хрисанф

Хрисанф:
- О боги! Как же это получилось!
Ктисто:
- О Афродита! Мы никак не ждали!
Мино:
- Мы ничего такого не хотели!
Ромил:
- Пожалуй, все слегка погорячились…
Хрисанф:
- Что же теперь делать?! Ведь Пигмалион…
Ромил:
- Пигмалион… увидит… да он не переживёт!
Ктисто:
- О горе! Он так носился со своей статуей! (плачет)
Мино:
- Всё говорил с ней… дарил подарки, украшенья - точно живой! (плачет)
Ромил:
- Статуя и без украшений была совершенством! Какое прекрасное творенье – и вот его нет! Припадок гнева – и мир лишился чуда! А ведь изваянье толком ещё никто не видал! И что? Сейчас придёт Пигмалион…
Хрисанф:
- Пигмалион! Да он просто всех поубивает!
Мино:
- Спрятаться!
Ктисто:
- Бежать!
Хрисанф:
- Как бы кстати сейчас была нам гидра…

Ромил (оглянувшись):
- Шаги! Пигмалион идёт!
(все, кроме Гало, разом скрываются средь кустов, Гало, потрясённая, неподвижно застыла на месте статуи)

Явление 4

Те же, и Пигмалион (появился из кустов в глубине сцены и замер на месте)
(Пауза)

Пигмалион (негромко):
- Благодарю тебя, рождённая из пены!
О Афродита! Мне не показалось!
Действительно – знак был! Как вспыхнул пламень!
Я верил – так случится! И случилось!
(делает шаг)
Ты ожила, о Тео! Ты моя
Из мрамора извАянная дева!
И мрамор мягким стал. Чуть розоватый –
Таким остался. Но теперь он тёплый! (берёт Гало за руку)
О, ты – моя! Моя – и ты живая!
В тебе люблю я каждую крупицу!
Любой изгиб! Любое углубленье!
Я всё прочувствовал, тебя ваяя!
Извлёк из глыбы – но вдохнуть не смог я
Дыхания! Вдохнула Афродита!
Отныне и вовеки ей кумирни
Я стану воздвигать, где лишь сумею!

(Гало, придя в себя, поднимает голову)

Гало:
- Пигмалион… но я…
Пигмалион:
- Заговорила!
И голос твой и звонок, и приятен,
И чем-то, кажется, родным он веет…
Как лёгкий ветер… шёпоты листвы…
Пожалуй, даже он похож немного
На голос этой девушки… а впрочем,
Не помню… с ней почти не говорили…
Какие-то черты её, возможно,
В тебя привнёс я… Аттика богата
На дев красивых… всё, что есть на свете –
Прекрасного – в твой воплотил я облик…
О Тео! О любимая моя!
(протянув руки, обнимает)

Ромил, Хрисанф, Ктисто, Мино выглядывают из кустарника на переднем плане
Ромил:
- Неужто, обошлось?!
Хрисанф:
- Ещё неясно… А если догадается?
Ромил:
- Лишь бы девчонка сама не выложила всё начистоту!
Ктисто:
С неё станется!
Мино:
- Возьмёт – да и раскается с испугу!
Ромил:
- Не осмелится. Да и понимает, небось: на что нужна ему – правда-то!
Мино:
- Да. Ни ему, и ей. Уж так решили мойры! А с ними, с мойрами – так даже Зевс не спорит!
Хрисанф:
- Похоже, мойры именно так и решили! Вы посмотрите! (указывает на любящую пару, выходит из зарослей – и следом за ним остальные)

Пигмалион (обнимая одной рукой Гало, оборачивается к друзьям и взмахивает другой):
- Друзья мои! Свидетелями будьте
О чуде белопенной Афродиты!
Моё творенье говорит и дышит –
И обнимает сладостно и нежно!
Услышала Киприда стоны сердца –
И вот пред вами юная невеста!
Её я представляю вам – и всех вас
Зову на свадьбу! Где там музыканты?!

Хрисанф:
- Клянусь богами, друг Пигмалион! Это лучшее решение всех проблем!
Ромил:
- Ну, что же! Свадьба! Как и положено в пьесе с хорошим концом!

Занавес