Съедали жадно. Жрали тихо. Возгласы. У смерти на ладони не нужны. И вот оно, - невинный, голорозовый, в стеклянном бое человек лежит.
Корреспондентка Таймс чуть слышно пискнула: - О вери гуд!.. щёлк-щёлк. - Бай, чилдрен-бой! Контрастные, взывающие пиксели насытят - до отвала. От домов,
к сельмагу, Богом данному автобусу, робея подошли ( неровен час нездешние военные озлобятся, - известно чем - придётся отвечать) слепой кабздох, зовут Иван Иванычем, облезший от ожогов тощий кот, Степановна с ведёрочком на саночках... - Картошечка, огурчики, компот, отведайте, в столицах-то, родимые, соленьями не потчуют поди? По мартам здесь места непроходимые, а мы коптим - дожили до седин.
Уныло монотонное негромкое никто не слышит, зарычал мотор, автобус прессы, сыто глянув, тронулся Степановне оставив на потом
не сложное, привычное, не зряшнее: похоронить дитя под шёпот слов, и гнать сомненья, это сдуру кажется что не младенец то, а целлулойд.
