2 часть

Так как текст второй части моего рассказа ещё не был готов ко времени публикации первой половины, то я решила немного изменить маршрут сознательного потока мыслей и поговорить о творчестве в целом,
высказать, что я думаю по этому поводу.
Большинству пишущих людей, если говорить начистоту, душевно необходимо признание, отклики, незначительное хотя бы внимание к написанному, как доказательство не совсем обязательно великого таланта, но умения привлечь, заинтересовать читателя, вызвать соответствующие эмоции, ну или выплеснуть свои, чтобы перевести дух, а после просто пообщаться. Важен и запал, и процесс, и ожидание определённой реакции (воспламенения, взрыва, салюта и т.д., в худшем случае неприятия и отторжения), всего того, что заставит кого-то, немногих или весь этот мир – хотя бы на секунды остановиться, удивиться, рассмотреть, обдумать, а после двигаться дальше. Ради концентрации внимания на произведении, мы над ним и работаем. Возможно, не каждый текст попадает в зону зрительского любопытства, но каждый творческий человек счастлив аплодисментам, пусть самым негромким, чуть слышным, настоящий автор чувствует их загривком. Талантливый, дельный поэт/прозаик – без доли сумасшествия или фанатизма, без адекватного эгоизма, без любви к самому себе - вряд ли бывает интересен, мне так думается.
Мой виртуальный друг был несколько ленив и совершенно ничего не хотел менять в своей жизни. Он никуда не двигался. Так, естественно, легче жить. Именно заражённого апатией человека, течение жизни несёт не туда, как безвольного и слабого пловца, и в лучшем случае выбрасывает на берег, а случается – и топит. А ещё, к сожалению, он себя не слишком ценил.
Коля испытывал просто жизненную потребность в признании, внимании, возможно даже большую, чем испытывают другие. Так был устроен его творческий дух. В телефонных разговорах нередко улавливалась непримиримая обида в голосе, болезненное восприятие, снижение самооценки, показательное равнодушие, он сам себя считал – хронически невезучим человеком. И по-детски эмоционально радовался любому самому маленькому успеху, особенно в поэтических конкурсах на Стихи.ру и в Литсети. А как буквально прыгал от счастья, ликовал, торжествовал несколько дней, одержав победу на Осеннем балу, я этого даже передать вам не могу, его восторг не ведал границ. Случился такой безумный экстаз, как будто это было самым лучшим, что когда-либо происходило в его жизни. Доказательства своего таланта он искал повсюду.
Он считал, что его недооценивали на Литсети, страдал от читательского молчания, боялся долгого игнора и не скрывал своей патологической боязни в личных высказываниях. При этом, серьёзной отчаянной зависти к чужому успеху в нём не было, по крайней мере, я в наших разговорах ни разу подобного не ощутила. Он всегда искренне восхищался стихами Александра Коковихина, Тани Смирновской (стих про стадо носорогов он написал именно для неё и гордился своим творением), он постоянно восторгался Михаилом Богинским и ещё многими авторами. Коля умел честно радоваться за других, любил шутить, легко иронизировал, ронял смешные острые реплики, в кругу близких ему поэтов он хотел и умел чувствовать себя рыбой в родной стае рыб. В целом, он наслаждался виртуальным обществом, а дома мог позволить себе быть бесконечно немым и одиноким.
Полярные черты его характера были заметны, иногда он казался мне чрезмерно общительным, весельчаком-болтуном и открытым правдорубом, торопливо остроумным до конфуза, суетливым, а в другие моменты общения — глубоким, начитанным, очаровательно серьёзным, молчаливым домоседом-мизантропом, закрытым, странным. Ну вот как такое может сочетаться, невероятно!
Было заметно, что пессимизм в нём доминировал над оптимизмом...

Лариса Анатольевна рассказала, как однажды Коля специально приобрёл чугунные сковороды и кастрюли, чтобы попробовать их самому обжечь, причём, не где-то в печи, а в духовке домашней газовой плиты. Дообжигался до такой степени, что дверца плиты отвалилась, а дым закоптил весь потолок и стены, чуть не случился пожар. В спешном порядке пришлось делать ремонт на кухне, что вызвало полное недовольство горе-обжигателя, ведь он терпеть не мог посторонних людей дома.
Лариса Анатольевна полностью сама продумала будущий дизайн для кухни, самостоятельно, с любовью, подбирала новые вещи для уютного интерьера. Почти всё мама с сыном отремонтировали своими силами. По её словам, кухня стала ещё лучше прежней...

После просмотра фотографий Лариса Анатольевна торжественно повела меня в его кабинет. Около стены перед самым входом стояло огромное старинное кресло ручной работы. Перехватив мой внимательный взгляд на диковину, она пояснила:
– Раньше здесь была занимающая слишком много места клетка с морским свином. Филька был Колиным любимцем. Сын, что и говорить, души в нём не чаял. Он часто брал зверька на руки, пускал на компьютерный стол, баловал разными вкусностями, сюсюкался, по-доброму дразнил. А я... Не смогла ухаживать за ним, я совсем не любительница подобной живности. Мне Филька стал в тягость, даже как-то раздражал. На сороковой день после похорон его забрали к себе наши хорошие знакомые, сразу же после поминок.
Я с пониманием вздохнула, услышав её признание, но грустно, всё равно. Мне стало жалко Фильку. Вдруг представилось, как внезапно осиротевшее, живое существо бродит по клетке, смотрит по сторонам, принюхивается, ждёт привычного поглаживания, скучает по своему большому человеческому другу...
Лариса Анатольевна, не замечая, как сжалось моё сердце, продолжала:
– Это необычное кресло, вот попробуйте, присядьте в него, сразу поймёте, в чём его секрет.
Пришлось опробовать образец старинного мебельного творчества, сначала присесть на самый краешек, но, постепенно, я съехала вглубь, и кресло, как живое, мягко обволокло всё то, что находится у человека ниже пояса. Очень удобно, но встать с него было невозможно! Кресло, которое не даёт с себя встать, хм... очень интересно, да, но... где ты, Филька...

Вдоль всей стеновой панели, напротив двери, стояла массивная корпусная мебель из чёрного дерева, уставленная по традиции изящной посудой, книгами, статуэтками, сувенирами, сухими икебанами и прочей прелестью. Перпендикулярно стенке около пластикового балконного блока с выходом на шикарную лоджию, с видом на тихий дворик вблизи и на Москву-Сити вдали располагался компактный стол с компьютером. Возле клавиатуры на чёрном коврике возвышалась стопа книг, которые Николай последнее время перечитывал, сверху лежала энциклопедия Розенталя, любимая книга, как любил он сам пошутить иногда.
Надо отметить, что это была не совсем шутка. Агальцов просто поражал меня своей любовью к русскому языку, он очень нудно, придирчиво проверял свои (и мои, в том числе, во время конкурса) тексты, постоянно сверяясь с разными справочниками и словарями. Это было его отличительной чертой, одной из его удивительных особенностей, совершенно интеллигентная кропотливость, усидчивость, бережность.
Помимо перечисленной мебели, в комнате находился невысокий, удлинённый журнальный столик, гармонично вписывающийся в общий интерьер. На его поверхности лежали яркие плетёные салфетки с рисунком под хохлому.
– Я их специально стелю, они прикрывают царапины от фужеров и бокалов. Помните, как в мультфильме "Каникулы в Простоквашино" мама дяди Фёдора говорила: "От этой картины на стене очень большая польза, она дырку на обоях загораживает."​
Лариса Анатольевна улыбчиво подмигнула мне. Я внимательно вглядывалась в фантом прежней жизни здесь — видимо, Коля часто устраивал посиделки дома, под салфетками были целые паутины царапин...

Последние 7–8 лет он не работал.
Где-то за месяц, может чуть раньше, до последнего своего Нового года, у него начались галлюцинации, провалы в текущей памяти, нервные срывы. Перестал принимать пищу, ни с кем не общался, кроме мамы. Он мог несколько раз в день звонить ей на работу и переспрашивать, например, какое сегодня число, какой день недели, месяц...
Сердечная недостаточность.
Странное, если задуматься, название смерти для человека, у которого сердце было безразмерно добрым и отзывчивым.
Больше всего мне не хватает его восклицательных "трямсов", он всё время любил так здороваться. А ещё часто шмыгал носом, когда разговаривал, как будто у него был насморк.

Поминки проходили в кафе-бильярдной, где когда-то раньше Николай собирался и весело проводил время со своими друзьями. Как всегда это обычно бывает на поминальных обедах, было сказано много хороших, добрых слов, прокручено немало воспоминаний. В эмоциональном волнении Колины товарищи попросили и пообещали опубликовать его рукописи, которые Лариса Анатольевна передала им. К её сожалению, этого так и не случилось. Обещания вскоре забылись, а рукописи благополучно вернулись на Заречную, так и не попав ни в одно издательство.

Лариса Анатольевна щёлкнула настенным светильником, и мягкий свет разлёгся возле нас, как ленивый, сытый кот. За окном незаметно стемнело.
Мой взгляд бесцельно блуждал по зеркальному кухонному потолку шоколадного цвета, по тканевым обоям с принтом из приятных завитков, по перламутровой скатерти с удивительно красивыми цветами, у которых лепестки были длинные, как пальцы пианистов.
Всё это время, сидя на бархатном сиреневом диванчике, перед обеденным столом, за разговорами, за просмотром вороха снимков, за чаепитием с тортом и пирогами, я до конца не осознавала, что Коли больше нет.

– Какие у вас чудесные орхидеи, Лариса Анатольевна, невероятно много цветов.
Она по-заговорщицки весело посмотрела мне в глаза и принялась рассказывать свои секреты ухода за орхидеями...

Автор: Николай Агальцов

«Libertad o muerte»

Я первым встал, но встал не с той ноги;
похоже, что надел чужие тапки:
в одном - казённый дом, в другом - долги...

Кому колёса, а кому и палки...
Не лучше ли под ноги посмотреть...
По улицам разгуливают танки...

Почувствовать бы мне земную твердь...
Из дома вышел... В спину: "Сдохни, тварь!"
Припомнилось: "Свобода или смерть!"

Пока иду... Холодный, как январь...
Сейчас толпа сожрёт, прогонит скуку...
Собак бездомных, кошек тоже жаль...

Вергилий мне протягивает руку...

2015

***

Белый парус

Мы стали незаметны друг для друга;
нас связывают только провода
и общий сын...

Давно ли трели соловьёв считали,
летали над кострами вихрем искр...
Теперь зола...

Осталось послевкусие, конечно, -
из памяти так просто не сотрёшь...
Чуть-чуть горчит...

Мой алый парус спрятан в коридоре,
в контейнере для грязного белья...
Прости, Ассоль!

Боимся встреч, как раньше - расставаний...
Стакан разбитый тени разогнал...
Не склеить нас...

Боимся потому, что понимаем:
весна - всего лишь первый шаг к зиме...
Куда же плыть?..

2015

***

Фотограф

Работа. Выпускной. Стою на страже.
Подъехала в шикарном экипаже
такая обалденная девчонка!
Фиксирую подчёркнуто почётно...

Проследовала в зал средь ахов хора,
пустилась в пляс - ну, чисто Терпсихора...
У сердца фотографию согрею!
Подумалось: старею я, старею...

За что мне этот рай, хотел бы знать я?
Она передо мною, в белом платье -
живое воплощение Венеры...
Скучают дамы, киснут кавалеры,
и меркнет при свечах паркета глянец...
Какой же он прекрасный - белый танец!

2015

***

Не судьба

Расстались тихо, как смычок и скрипка
в финале оратории одной;
лишь горечь на губах, и как-то липко...
Шинели взяли, все пошли домой...

Не быть тебе женой, не быть мне мужем...
История наивна и пошла...
И кошка еле тащится по лужам -
кому она дорогу перешла?

2015

***

Гулял

Шлёпал как-то по дорожке,
шёл по Невскому я с песней,
шли мы к Зимнему весною,
шли туда, где наливают...
А навстречу нам бояре,
шли с футбола, очень громко -
потому что проиграли,
потому что выходные...
Не одобрив текста песни,
растопырили копыта,
и давай махать руками,
тоже мне - экскурсоводы...
Вспомнил всё зачем ходили
в институт архитектурный:
влез в карман, достал блокнотик -
вас давно не рисовали!
Расписал на всю катушку...

Так вот мост через Фонтанку
вместо клодтовых фигурок
заимел мои эскизы...

2015

***

Люблю надгробия и склепы поутру...

На конкурс: Дуэли с классиками"
Вызов: А.С. Пушкин
---------------

Люблю надгробия и склепы поутру,
они - "Клико" во льду горящему нутру;
какие образы, какие перспективы,
какие в голову вселяются мотивы! -
дубов широких похоронный марш...
(Плевать на ударенье! - это шарж...)

Когда по кладбищу задумчиво брожу,
грибы и ягоды порою нахожу;
дары природы с упоением вкушаю,
но тишину при этом я не нарушаю...
вернее, напеваю иногда:
"Спокойно спите, дамы-господа!"

2015

***

Диагноз

На конкурс: "ЛАП - Философская и психологическая лирика"
___________

Меня укусил опоссум
во сне, но чесалось долго…
Я – жизни дурной отросток,
не “Порше”, а просто “Волга”…
Не гаджет в руках – авоська,
без звона могу быть резким!
Один в магазин – не войско,
зато и делиться не с кем…
Смотрю чертовщину часто –
не Спилберг, а просто Бортко…
Не остров, а лишь участок,
не суши, а лишь селедка…
К врачу обращался как-то –
диагноз: серьёзно болен…
Не грейдер, а просто трактор,
но жизнью своей доволен!
Зачем не снимаю “Рибок”,
когда “Большевичка” круче?
Зачем дрессирую рыбок? -
сожрать бы... негоже мучить!

2014

***

ул. Заречная, д.1

Когда весна придёт - не знаю,
покамест осень на носу,
но эту улицу, что с краю,
по жизни в печени несу.
Живу на улице Заречной
уже который год подряд.
Да, не горят в округе печи,
но трубы есть - они горят,
обогащают вид из окон,
когда порою в них торчу
до пят замотанный, как кокон,
поскольку насморк свой лечу.
С Большой Филёвской перекресток -
здесь мой приют, здесь мой причал,
на этой улице подростком
по чавке часто получал.
Но все же был не битой битый -
меня сам дворник уважал
за то, что я на клетке мытой
ни разу пьяный не лежал.
Баранов - тьма! К волкам взываю!
Чурчхелы - будто на пляжу...
Язык я русский забываю,
когда по улице брожу.
Берёзы зрят, без слёз рыдая,
на "салки-ноги-на-весу"...
Тебя, Заречная родная,
как кровь из ранки я сосу...

2014

***

В купе наперебой...

"Беды скучают без нас..." /А.Ахматова/
----------------

В купе наперебой базарят тесно:
от каждого - трагический рассказ...
Без нас скучают беды? Интересно -
скучают без кого это из нас?
Я сам к своей беде стремлюсь, усталый,
компании не нужно никакой...
Мне надо, чтоб беда скорей настала -
хочу в беде я обрести покой...
Прекрасен мир пред дулом пистолета;
пока же - лишний трёп, бесцветный чай,
газета, сон безумного поэта...
Встречай меня, беда моя, встречай!

2014

***

Ты вошла, как стадо носорогов...

Т.С.

Ты вошла, как стадо носорогов,
расплескав по стенам ароматы,
с силой бурно-пенистых порогов,
громче, чем разрыв ручной гранаты...
По лицу приветствие размазав,
пронеслась по кухне ураганом,
от твоих грохочущих рассказов
в воздухе запахло рестораном...
Я молчал и думал, сидя в кресле
(стоя в кресле делу не поможешь), -
отчего мне так спокойно, если
столько шума ты наделать можешь?!

2013

***

Вот скоро листопад...

Дочке

Вот скоро листопад, а это значит,
что в школы понесут чужой успех...
Цветы, цветы...
Но в трубку кто-то плачет,
а этот кто-то мне роднее всех...

Хорошая моя, все обойдется!

Ты выбрала -

тебе же выбирать...
Твой я, конечно, парится и рвется,
пытается тебя чуть-чуть понять...

Ты бросила -

так это чепуха,
что бросила - другие подберут...
Твоя тропинка тоже неплоха -
ну, если гороскопы нам не врут...

Ты видишь -

попытался пошутить,
глаголами, "согласными" рулю,
и даже если я не брошу пить,

ты знаешь -

я всегда .... .....

2013