В июльские дни воздух был так чист, словно его совсем не существовало – солнечная погода установилась надолго. В саду пахло ранними яблоками и малиной. На столе блестел самовар, и Хозяйка разливала чай по красным в белый горошек чашкам. Но семья долго не засиживались за чаепитием и к вечеру казалось дом перевернулся вверх дном. Слышались настораживающие слова: купальник, очки, фотоаппарат, бинокль… Хозяин звонил по телефону на работу. Хозяйка вернулась из парикмахерской с новой перманентной укладкой. Две дочки Инка и Янка постоянно ссорились, искали вещи и складывали их в два больших чемодана, лежащих раскрытыми на полу посреди комнаты. По дому разносился запах котлет и аромат яблочного штруделя.

– Собираетесь, как чёрт на заутреню, – беззлобно возмущался Хозяин.

Ковры и прочие ценности передали через забор соседке. Приехала девушка с русой косой, одетая в яркий сарафан, и увезла с собой корзинку с котом Маркизом и клетку с попугаями – Машкой и Кешкой. Рано утром появилась красная машина, семья погрузила вещи, все уселись в салон, и скоро яркая точка исчезла далеко на трассе.

– Уехали… все уехали. И кота с попугаями забрали… Неужели навсегда? – печально подумал Дом, закутавшись предрассветным туманом.

***
В разгар сезона у тёплого зелёного моря галька вперемешку с вишнёвыми косточками, раскалённый воздух наполнен запахами кипариса и водорослей, а величественный и неповторимый ропот прибоя перебивали бравые выкрики и неудержимый плеск купальщиков.

Поселиться удалось в бывшем доме Шаляпина, перестроенном и разделённом на несколько квартир. С большой террасы виден порт и слышны гудки кораблей. Рано утром отец будил семейство, и утром, когда восходящее солнце мягко подкрашивало в багрово-розоватые цвета нижние кромки облаков, семья выходила встречать рассвет.

После пляжа ходили в ботанический сад, и цирк, ездили на озеро Рица и гору Афон, отваживались полетать на дельтаплане. На фоне разного антуража весело позировали назойливому фотографу, покупали дешевые, бесполезные ожерелья, решались взять урок подводного плаванья. Море шумело о вечном и постоянном, отражая солнце и небо переливами лучей и бликами по воде. А вечером любовались закатами – когда красное солнце начинало тонуть на далёком горизонте, небо становилось цвета мятной карамельки. И наблюдали млечный путь, купались в тёплой лунной дорожке, которую великодушно предоставляло море в ясные дни.

***
– Как я не люблю одиночество, – грустно вздыхал опустевший Дом. – Раньше, когда хозяева уезжали, оставалась бабушка и к ней приходили родственники. Они разговаривали на веранде или в саду. И тихий говор напоминал журчание ручейка, который я видел по телевизору. А сейчас тишина расползается, наполняя углы, погружая в сон все вещи. Днём свет пробивается сквозь плотные шторы, а ночью только фонари и далёкие холодные звёзды равнодушно мерцают вдали. Слышно только, как тикают часы, добросовестно отсчитывая время. Темно и одиноко – даже в зимнем саду, где днём свет проходит через большой световой фонарь в потолке. Здесь были диковинные растения из дендрария – самолётами, поездами, автобусами они добирались, тщательно оберегаемые, поселились здесь и напоминали хозяевам о море, лете. Цветы сладко переговаривались, вспоминая родной край. Но их забрала соседка, чтобы не высохли. Только иногда в полу, в небольшом бассейне мелькают золотые рыбки. Но они не умеют говорить.

Лучи вечернего солнца скользили по кирпичной кладке стен, нагревая их и передавая тепло в комнаты, но Дому было холодно, и он продолжал грустить:

– Ночью темнота наваливается, как соседский чёрный ньюфаундленд и кажется будто стены шепчутся, что-то вспоминая. Просторные комнаты всегда были наполнены событиями. Здесь любили и ждали гостей – даже обыкновенные вещи радовались приятным посетителям – ступени деревянной лестницы приветливо поскрипывали под знакомыми шагами, весело открывалась дверь, вешалка с вежливой выдержкой принимала пальто и шляпы, стены ловили звук знакомых голосов. Вечерами Хозяин с благоговением погружался в свои институтские конспекты и делал расчёты, чертил новые дома, а позже увлёкся фотографией и превратил всё семейство в модели. А как хорошо было, когда Хозяин настраивал радиоприемник и сначала часами в нём что-то пищало, верещало, а потом вся улица наполнялась вдохновляющими звуками музыкальных шедевров. Весной приходили мастера с инструментами и делали ремонт. В доме стучали молотки, ревела болгарка, вгрызалась в стены дрель, пахло краской. И я всегда укрывал своих хозяев от непогоды, согревал теплом и уютом, и с удовольствием слушал рассказы о том, что происходит за его пределами. А сейчас тишина. И пустота…

Погруженный в свои грустные размышления, Дом услышал негромкий шорох. В чулане зашевелилась крышка старого чемодана и оттуда неуклюже выбралось странное существо. Длинные запутанные волосы свисали до плеч, густые седые брови торчали над глазами, всклокоченная борода доставала до пояса. Этот кто-то был одет в пыльную красную рубаху до колен, из-под рукавов которой выглядывали узловатые руки с длинными ногтями. Непонятный житель поморгал большими добрыми тёмными глазами, словно стряхивая пыль с ресниц, и стал осматривать всё вокруг, а затем прошёл по комнатам, погладил портфели и платья дочек, отправился на кухню, потрогал краны и замки. Нечаянно зацепил стакан, и вода пролилась на пол.

Дом сначала с любопытством наблюдал за передвижениями существа в красной рубахе, а потом подумал:

– Ну, хоть кто-то живой! Домовой, что-ли показался?

Хлопнула дверь чулана, крышка чемодана прикрылась. Вскоре послышалось хрипловатое посапывание, а потом стало опять тихо.

***
Камни были гладкие и горячие, внизу покрытые перламутровым бархатным мхом. Вода, тёплая и солёная, плескалась по ногам. Откуда-то осторожно передвигаясь на камень выбрался белый кот.

– Удивительно, ведь коты боятся воды, а он смотрит на море с таким любопытством, – заметил отец.

– А я уже скучаю за нашим Маркизом, – задумчиво сказала Яна. – И за Кешкой с Машкой.

– Вы же так хотели на море! – вмешалась мама. – Ещё неделю будем здесь. Надо посмотреть «Щит и меч» – панораму. И экскурсии будут.

Она поправила широкие поля шляпы и подумала, что ей тоже уже хочется домой.

***
Стройный тополь заволновался, шумно зашелестел серебристыми листьями и прошептал яблоне: – Едут!

– Едут! – поспешно передала яблоня известие и весточка побежала по листьям вьющегося винограда, по цветам, повернувшим головки навстречу.

– Едут! – проникло сквозь стёкла и шторы, блеснуло искоркой в пустующем доме.

– Возвращаются, – обрадовался Дом и, успокоившись, благодушно улыбнулся.