...Мысли толкаются изнутри. Стреляют в череп - чаще рикошетом, иногда навылет - на бумагу.

Повезло - решилась проблема чтения в поезде: пришел очередной выпуск журнала Союза писателей. Фу, какая банальная фраза, но без нее моя галиматья выйдет безногой для читателя, считающего себя нормальным, а поэтому придется обозначить место отрастания ног. Проглотил журнал запоем [да залепись во мне критик метафорических формул, ибо я пишу сейчас для записной книжки кривым карандашом, и вагон с ритмическим издевательством толкает меня под руку]
Лежу на полке, и тело, кажется, такое мелкое и бескостное, как червяк-придаток, колышется вместе с поездом. А голова - наоборот, огромная, едва помещается на подушке, даже свешивается с краю, вросшая в вагонное место и распухшая то ли от гордости, то ли от зависти. Еще бы... сколько восторженных слов для тех, кто умеет сложить пару строк... (хорошо ли, плохо ли - философски-субъективный вопрос, который достоин пинка на корню). А вот я тоже могу! [это гордость].. или мог.. [а это зависть].
Как-то Евтушенко сказал, что на стихире нет поэтов. Зато в этом сборнике их - слишком много! Мысли колыхаются аморфно - а это кто сказал? Я ли думаю так, проглотив пару сотен стихов, то ли критики постарались и вбили мне эту мысль своими регулярными лирико-патетическими вступлениями? О поэтах, как о покойниках - только хорошее, иначе критик непрофессионален? [стыдливая обреченность - и я сам писал такие же вылизанно-восторженные рецензии, более того, не просто не писал о недостатках, но даже заставлял себя их не видеть, и экзальтированным словом ставил очередную пробу высокого качества] Фу-фу-фу, спать было бы полезнее.

В стихах, как и в любом искусстве, человек есть мера всех вещей. Захочешь быть прокурором - разгромишь шедевру, по камешку разнесешь и утрамбуешь так, что поверят, и отрекутся, и выплюнут из головы, и - о самый ужас! - вычеркнут из избранного. А включишь адвоката - и во всякой корявке найдешь жемчужное зерно, как минимум последний костыль, эту косу мюнхгаузенов - душеееевность. Пусть криво, вторично (сторично!), малограмотно - зато автор, как истинный пает, душу вложил щедро и без меры, "для всех и даром".
А пегас-то по-деревенски толстопуз и осоловел на лавровых вениках и овсяной соломе критических рецензий, в которых собсна критики-то ни на маковое зерно. В. Морис назвал недавно всякую неумелую, подростково-инфантильную и звездануто-СПшную графомань таким же явлением в литературе, как примитивизм в ИЗО. Не знаю, шутил он или всерьез, но... Кто мерит, тот и судит. Вот тут и встанет опять, как бессмертный часовой у мавзолея, вечный вопрос о судьях, а всевозможные лИтовско-СПшно-редакторские псы взвоют утробно - кто таков, выскочка-недоучка, никто в убогой своей словесности, размазанной по древу (такому же выбеленно-размолотому, как и эти дорожные записки в колбасящемся вагоне)? Никто, да, не член, не поэт, чур меня, критики-цветочки у меня в садочке - ни поливания елейные, ни таблички-бейджики представительные в сборниках сути вещей у меня в голове не изменят. Не критик. Просто стихоголик неизлечимый, читающий уже который год километры нетленок (сервера горят реже, чем книги, да) в поисках чего-то такого, что пробило бы мои многолетние валенки до мягких пяток, в которые ухнула бы душа, обмерев и сощурившись от кайфа и сладкой зависти. Чего-то такого, о котором не зудело бы назойливое "где-то я это уже читал... и не раз...". Бедный йорик, череп твой отполирован перьями и душами, как бронзовые яйца трофейного оленя в Смоленском парке Блонье. Тереть яйца на счастье - это банально и плоско, как блин (с). Креативные - те сразу пилят рога. Но это чревато, за это бьют. Если поймают... И вот, вместо того, чтобы наводить блеск на медные ... кхм.. головы и венки из драгметаллов, меня черти вечно тянут к ножовке.

Нет, сегодня ни одного имени. Пусть ловят, как невидимого комара в полночь. Да, кстати, полночь... А мысли зудят, толкаются, стреляют и вытекают в получающиеся дырки без цели и, скорее всего, без особого смысла.
...Полусонные музы берут серпы
и начинается резьба по правде...

Да начнется ли?..))) Вступление затянулось не на шутку.
Вот почему все настолько неопределенно?
Если 19 лет - не факт, что выдаст то самое пресловутое "явление в литературе". Если член - не факт, что бесцветная тягомотина об образцовых плоско-русских полях и политике примитивизма. Но 90% - из области не просто входящих дважды в одну реку, но вообще не выходящих из нее. Т.е. таких же ценных для исторического литературного пространства, как фото в семейных альбомах или неповторимые детские каракули, ибо каждый в норме проживает только одну жизнь, и детство обычно не повторяется. Чем безличнее и безрегалийнее имя - тем больше места в памяти остается на стихи. А про иных только и помнишь с хихиканием - мол, редактор, лауреат и книгоноша - а кругом член, точнее и не скажешь.
Лавровые деревца со звонкими листьями -
листопада на них нет...
Блестят ордена-иконки - молитесь,
ценители бисера,
вздрагивайте во сне...
Потому что когда листопад начнется - будет уже глубоко однофигственно, сколько книжек ты издал и сколько цистерн кипятка выплеснули вокруг деревца тучные стада поклонников. Тогда уже всё просто будет - четыре гвоздя и полтонны чернозема, и душа забудет, как метаться в поисках бумажки по ночам. Поднимется, как пузырек из глубин нарзана, дрожащего на купейном столике, и вольется в единый пузырь инфополя - и сбудется мечта лириков-душеведов и душелюбов о всеобщей любви, единении и понимании.
Но нужны ли будут тогда стихи?

2012
ЗЫ. С удовольствием предоставляю текст для тренировки критиков, которые любят про заек))