На кровати-то перина, на перине Катерина, На перине Катерина, перед ней стоит детина.
Итак, в прошлый раз мы поговорили в общих чертах о частушке и её месте в устном народном творчестве, побывали вместе со своими недавними предками на посидках (или «беседах»), поиграли с ними в молодёжные игры девятнадцатого века с налётом лёгкого флирта, бегло прошлись по летним обрядовым развлечениям и вплотную подошли к разговору «по-взрослому» — о том, как затрагивалась и решалась тема секса и взаимоотношений полов в русской народной частушке. (Напомню, что в прошлый раз мы обещали не пользоваться в своём исследовании текстами скабрёзного содержания, и обещание наше остаётся в силе.)
У собирателя песен Павла Шейна в его знаменитом сборнике 1870 года одна из песен (точнее её финал) записана весьма оригинальным способом:
«Я напился, как бык, Сам не знаю, как быть, Круг кроватки хожу, Круг тесовенькия, На кроватку гляжу, На тесовенькую, На кроватке лежит Душа Катенька и т. д.»
Далее благовоспитанный автор сборника стыдливо замечает: «Остальные стихи неудобны для печати». Знал бы он, какие «неудобства» возникнут в этом вопросе совсем скоро, и как разойдутся «по-непечатному» ещё при его жизни бычок-детинка с душой-Катеринкой! Этот процесс мы сегодня и попробуем рассмотреть в развитии.
Ещё раз о коротких песенках-припевках
Для начала, как и в первой части, пройдёмся по незатейливым коротеньким песенкам, являющимся предтечами современных частушек. Прошло совсем немного времени, и они, эти песенные малышки, уверенно встали на ноги, что называется, заматерели, прямо на глазах повзрослели в прямом и переносном смысле. И вот молодёжь, ещё пока робко, густо краснея, но всё же запела:
Уж я выдеру дощечку, Сама скок в огород! Кудревятенький детинка За мной вó след идёт. Не капусту он торгует, Красну девушку любует. Хоть капуста не клубиста, А я девушка грудиста!
Я нигде дружка не вижу, Во постелюшке лежу, Нигде голосу не слышу, Умереть по нём хочу. Люди добрые, услышьте Я об чём вас попрошу: Вы сходите, приведите, Кого верно я люблю!
И дальше — всё смелее и откровеннее:
Волна быстрая по реченьке течёт, А по бережку Иванушка идёт; Как завидела-то милая его, Дорогая заприметила его: Ты зайди, зайди ко мне, моя душа! Про тебя, моя душа, Пива, мёду наварила, Сладкой водки настояла: Короватушка расписная, А занавесочки узорчатыя!
Во сямы́им часу ночи, ночи-полунóчи Прилетал ко мне голубчик, молодой поручик, Говорил он мне: «Во-первых, Отвори-ка, Маша, двери!» Как я двери открывала, голубя пущала, Пили, ели, забавлялись разными пайлами, Со серебрина подноса стаканьи роняли…
Ох уж мухи-комары, Безуёмны головы́! Спокой-ночки мне уснуть не дали. Чуть заснула я на первой на заре — Как хороший сон, младой, приснился мне: Будто миленький ко мне пришёл, Он по новым сенюшкам прошёл, Ко кроватке подошёл, Раскрыл белое полóтно — На белы́я груди пал, Крепко к сердцу прижимал, В уста алы целовал. Я проснулась — никого нет у меня, Взвoлнoвaлocя серднечко у меня, Взволновамши, я на белый свет гляжу, Я гляжу — как ровно с миленьким ляжу!
И вот понеслось:
Девушка с молодцами играла, Проиграла девушка конью шубу с плеча, С ножек сапожки, с ушек серёжки, С головушки веночек, с правой руки перстенёчек. Молодец девушке в глаза насмеялся: «Ой, как тебе, девушке, двору показаться? Как тебе, красная, матушке сказаться?» — «Взумела, молодец, хвалу потерять, Взумею, удалой, и матушке сказать!»
И вскоре из совершенно невинной житейской фразы
Не копавши криниченьки, Водицы не пити, Не сватавши дивчиноньки, З нею не жити.
получилось:
Не созревши, черёмуху Нельзя заломать, — Не узнавши красну девку, Нельзя замуж её взять!
Кодовый эротический язык
И всё-таки русский народ спокон веку воспитывался в скромности, в чётком понимании, что есть честь, а что есть срам, что разрешено делать, а что — ни-ни. Можно даже сказать, на обсуждение интимных тем негласно было наложено табу, как в быту, так и в народном творчестве (если речь не шла о свадьбе-женитьбе), да табу такое крепкое, что даже в советской России всё ещё «секса не было»! Но русские фантазёры-эротоманы и тут нашли выход. В устном песенном творчестве появился особый кодовый язык, вуалью тонких поэтических иносказаний прикрывший запретную тему. При этом и волки, и овцы остались довольны: секретный язык был понятен всем, но и моральные аспекты не пострадали. К примеру, о физической близости или лишении девственности в полноценных песнях и в коротких прибаутках знающим людям должны были рассказать образы общипанного, сломанного винограда, потоптанной или скошенной травы, увядших цветов и т. п. Посмотрите, например, как с помощью кодовых слов девушка сообщает парубку об отказе углубить отношения (отказе не окончательном, но всё же):
Не ходи, не гуляй круг моёво сáду, Не щипай, не ломай саду-винограду. Ведь не я ево садила, не я поливала, А тебя я, мой хороший, три раза целовала!
Другая сразу отшила:
Не топчи, бел-кудреватый, Во саду пахучия мяты! Я не для тебя сажала, мяту поливала, Для того и поливала — кого обнимала!
А тут уже почти созрело решение, хотя сомнения остались:
Неужели ты завянешь, Травушка шелкóвая? Неужели замуж выйдешь, Дура бестолковая?
А вот фактическое согласие на близость:
Сёдне я, мамонька, очень весела: Видела, слышала милова дружка. Ходит мил, гуляет в зелёном саду, Щиплет, ломает зелёный виноград, Кисточки бросает ко мне же на кровать: «Кисточки, кисточки, кисти эти вам». — Миленький, миленький, дели пополам!
Или констатация свершившегося факта:
Как у Колина двора Большая роза расцвела, Один цветочек позавял — То Коля с Дунькой постоял!
Здесь — сожаление, что никому оказалась не нужна (может, причиной стало слишком строгое воспитание?):
Я у батюшки, у матушки Как розочка цвела, В люди вышла — позавяла, Что некошена трава.
Тем же языком — о супружеской неверности:
Косит Ваня чужу травку, Своя, стоя, сохнет, Сохнет, вянет шёлковая травка От жаркаго солнца. Любит Ваня чужу жену, Своя с горя плачет, Она плачет, всё рыдает, Любовь вспоминает.
Ещё примеры:
Как подкошенная травушка Не может расцвести, Глупо сделала девчоночка — Не может быть в чести!
Хорошо траву косить, Сама котора косится, Хорошо милу любить, Котора замуж просится!
Меня высушил милой Суше травки полевой, Я ж повысушу его Суше сена своего!
— Куда идёшь, куда ведёшь Девчонку молодёхоньку? — В чисто поле посидеть, На травку зеленёхоньку!
Но как молодёжь не шифровалась, а народ наш всегда был внимательный и дюже сметливый, сразу всё просекает. Старики даже памятку составили:
Что котора девка щурится, Та давно уж с милым любится. А котора и тончава и баска (красива), У тыё девки по миленьком тоска. А которая белёшенька, Та давно дружку радёшенька. А котора девка сердится, Будет время — смилосердится. А котора приколачиват скобой (сапожной подковой), Поведите ту, ребята, за собой!
Так что шифруйся, не шифруйся…
Село* наше при угоре, Красны девки при уборе, Груди выставят вперёд, На них зарится народ. А село другое в яме — Изукрашено блядями. Стоить третье при в горе — По три бляди во дворе!
(* в песенке даны названия конкретных сёл)
Парень на меня глядит, Верно, хочет полюбить. Кабы волюшка была, Ночевать дружка б взяла! Через волюшку ступлю — Ночевать дружка возьму! Мы не спали, ночевали, Вдруг проснулися — заря! Пора милому с двора!
Ваня Дуню цалавал, начавать он унимал: «Начуй, начуй, Дунюшка, начуй, светик любушка! Есть начуишь у миня – падарю, радасть, тибя, Куплю Дунюшки сирёжычки сиребриныя, А другия залатыя са падвестычками, Есть на славушку пайдёшь — зимчужными падарю!» Спанадеилась Дуняша на Ванины славяса, Лажилася Дуня спать на Ванину каравать.
А потом, как водится, дело пацана — сторона, а Дуняше самой расхлёбывать. (Хоть приводимая ниже песня и не частушка, но в её коротких фразах явно слышится частушечная перекличка):
«Матушка, лапушка, брюшинка болит!» — Курва-блядь (так в оригинале), доченька, ляг поди на печь! «Матушка, лапушка, на печи-то квашня». — Курва-блядь, доченька, ляг за квашнёй. «Матушка, лапушка, за квашнёй увязнешь!» — Курва-блядь, доченька, когда ты принесла? «Матушка, лапушка, вчерась в петухи». — Курва-блядь доченька, на кого теперь сказать? «Матушка, лапушка, скажи-ка на сестру!» — Курва-блядь, доченька, сестра-то молода! «Матушка, лапушка, скажи на сноху!» — Курва-блядь, доченька, снохи-то дома нет! Курва-блядь, доченька! Куда его девать? «Матушка, лапушка, спрячь его в голбец!» (чулан) — Курва-блядь, доченька! Из голбца запах пойдёт!..»
Что дальше сделали, решились ли взять страшный грех на душу матушка-лапушка с курвой-блядь-доченькой, нам не ведомо, песня на этом обрывается. Заканчиваем и мы обзор коротких песенок и переходим к частушкам классического, более привычного для нас вида.
Классическая частушка-эротушка
Мы уже отмечали в первой части, что едва только частушка стала приобретать свою классическую — четырёхстрочную — форму, в дореволюционной печати появились многочисленные обзоры-комментарии, трактовки, исследования этого нового для культуры того времени явления. В толстые исторические журналы, которых издавалось тогда немалое количество (и не только в столицах), из разных уголков страны валом посыпались от местных собирателей народного творчества тексты частушек, и вскоре их стало так много, что даже периодические гиганты вроде «Этнографического обозрения» или «Живой старины», выделяя порой по сотне страниц под публикации этих подборок, не успевали печатать новинки. Да ещё им и приходилось оправдываться, что многое не напечатано «по недостатку места». Давайте заглянем в различные издания рубежа девятнадцатого-двадцатого веков и поищем частушки по нашей теме, раз уж «глаза совести не знают, кого хочут приласкают». А для пущей драматичности представим их в виде любовной истории, у которой есть начало:
Не ругайте меня дома, Меня не за что ругать; Моё дело молодое, Мне охота погулять!
Подержи, родимый тятенька, Во строгости годок: От красивых да молоденьких Разстроился умок!
Говорят, что в бабах худо, В девках хуже и того: Повернёшься с боку на бок — Рядом нету никого!
Я хотел ноне жениться, Да боюся с жёнкой спать: Во потёмках поцелует — Утром совестно вставать!
Пойдёмте, девушки, купаться, Я вас плавать научу, А котора не умеет, Ту на лодке прокачу! (Согласитесь, беспроигрышный вариант!)
Говорят, что я гуляю, И гулять-то надо мне: Я на будущую зиму Неизвестно буду где!
Буду пить холодну воду Из ковшочка меднова, Без разбора любить буду Богача и беднова!
Как во нынешнем году Я в монашенки пойду, Срублю келию под елью И монаха заведу!
…развитие:
Ах вы лапти мои, Четыре оборки! Хочу дома заночую, Хочу — у Егорки!
Нюра, Нюра, Нюрочка, Ты что сдобна булочка! Поцелуйчик твой отведать — Так неделю не обедать!
Целоваться не любила, Когда маленька была, Как побольше подросла — В целованье сласть нашла!
На деревне срубы рубят, Все меня ребята любят: Тот тащи́т, другой тащи́т, Только кофточка трещит!
Погасите, девки, лампу, Она без пользы здесь горит; Разведите эту пару, Она без совести сидит!
У своей мамашеньки Просилась я в монашенки. — Хороша монашенка! — Ответила мамашенька. — У энтой у монашенки Четыре целых Сашеньки!
Наши девушки не робки, Больши охотницы до водки, Подберут свои хвосты, Бегут за парнями в кусты!
Забавочка спасается, В рай попасть сбирается, Днём всё Богу молится, А ночью за мной гонится!
Что ж ты, милый, не пришёл, Когда я велела? Ведь всё ночку напролёт Лампочка горела!
Вы девки, злодейки, Не пейте горелки! Горелка-злодейка к добру не приводит, К добру не приводит — с ума девку сводит!
Я попряла бы — куделька вся, Посидела бы — никак нельзя, Я сидела — дело молодо, Целоваться — вроде холодно, Обнимала во всю силушку, Изломала другу спинушку!
Я по улице иду, Заверну налево, Ко милёночку зайду, Кому какое дело!
Похудела девка, я, Но не от работушки: Переменные дружки — Мало ли заботушки!
Давай, милый целоваться, Теперь некого бояться: Отец в поле, мамка спит, А братко сам того глядит!
Ты, Ванюха, брат родной, Давай подделамся к одной, Давай жеребий кидать, Кому милашечкой владать!
Ну какое стало время И какие времена: Лет пятнадцати девчонка — Да и то подманена!
У нас беседа в нашем доме, Мы отчаянно сидим; Нас и хают, и ругают, Мы на это не глядим!
…и финал (у каждого свой):
Перед батюшком божилась, Перед матушкой клялась: Поверьте, милые родители, Ничем не занялась!
Отворяй, мама, ворота — Я с гуляночки иду, Стели мягкую постелю — К себе спальщика веду!
Я не столько нагуляла, Сколько начудесила: Троим голову вскружила, Семерым — повесила!
Будет, милый, погуляли, Пойдём на отдых, полежим, Полежим, потянемся, Потом попу покаемся!
Милый — мой, а я — твоя, Куда хошь девай меня, Хошь пропей, хошь прогуляй, Хошь на картах проиграй!
Сошью новую жилетку На барашковом меху; Одново люблю для чести, А другова — для смеху!
Девушки вы, девушки, Делышко неладно — Через девок любим баб, То ли не досадно!
Были сиськи, Съели киски! Пришёл вечер — Мануть нечем!
Ты не смейся, победитель, Горькой участи моей, Ты допрежде был засухой, А теперича злодей.
Когда милый уезжал, Он мне строго приказал. Не послушалась приказу — Полюбила троих сразу!
Рано, рано пташка склалась На болоте на моху, Рано девка сбаловалась — На шестнадцатом году!
Ах вы девки-сволочи, Не гуляйте до ночи! Если будете гулять — Вы наносите ребят!
Как у Сашиной гармошки Оторвалося ушко, Как у Сашиной милашки Прибавляется брюшко!
Как во нашей волости Появились новости: Лет пятнадцати, не боле, Девка принесла в подоле: — Нате мальчика мово, Кормите с пальчика ево!
Тятьку с мамкой угрожу — На лето мальчика рожу! А своего-то милого Возле зыбки посажу: Поглядите, мать, отец, Какая нянька-молодец!
Пришла с Питера девчонка Принесла маме ребёнка, Вот те, маменька, на чай, Толстопузова качай!
Изломается тальянка, Её некому чинить, Опузатеет девчонка — Её некому любить.
Мою милку Бог несёт — Скоро двойню принесёт, Паренька Алёшеньку Да девочку хорошеньку!
Чок-чок, башмачок, Жареная рыбка, Припасай-ка к Рождеству, Дорогая, зыбку!
На этой счастливой ноте давайте и завершим наше небольшое исследование. На самом деле тема эта неисчерпаема, так что где бы мы ни остановились, всё равно не пройдём и сотой доли пути.
P.S. А чем же там закончилась история Катерины на перине и детины из нашего эпиграфа? Кому интересно — вот полный текст песни.
Как пошли наши подружки в лес по ягоды гулять, По чёрную черничку, по красну земляничку. Они ягод не набрали, подружиньку потеряли, Любимую подружку Катеринушку. Не в лесу ли заблудилась, не в траве ли заплелась? Кабы в лесе заблудилась, то бы лесы приклонились, Иль в траве бы заплелась, вся трава бы повилась. Пойду по тропинке, найду я три елинки, А под елью-то кровать, на кровати-то перина, На кровати-то перина, на перине Катерина, На перине Катерина, перед ней стоит детина, Перед ней стоит детина, он просит Катерину: Коли любишь, так скажи, а не любишь, откажи! Я любить не люблю, отказать не хочу!
Необходимые пояснения автора: - В статье приводятся малознакомые широкой публике подлинные тексты, взятые из источников, опубликованных до 1917 года. - Слово «камасутра» в названии статьи использовано исключительно в просветительных целях — для привлечения внимания молодёжи.
