Папа ушёл покурить

Папа ушёл покурить, уронив меня на пол небрежно,
Носом ушибся. Но я ведь весьма терпеливый.
Скоро вернётся и снова покрепче возьмётся за ножик,
Будет скоблить, отрезать от меня по кусочку, по щепке.
Папа, ведь я увидать белый свет не просился,
Тесно тут, в вашей трёхмерной каморке, но раз уж
Так получилось, то будь человеком, шарманщик!
Не оставляй недоделок. И так предстоит мне
Жить с репутацией чурки безмозглой, отпиленной наспех,
Это, по-твоему, нос? Тогда что у тебя между щёк
Вставлен за финик такой переспелый, мясистый и гладкий?
Трудно представить его по соседству с садовой рулеткой.
Руки растут у тебя не оттуда. Ты понял, папаша?
Резчик, прости, из тебя, как из щебня мочало,
В зеркало глядя с тоской на мою долгоносую личность,
Множество раз мне хотелось быть брошенным в топку.
Чтобы отвлечься от комплексов, думал забыться в искусстве,
Вышла и тут незадача: не чувствую я расстояний.
Мне приближаться к полотнам на выставке очень опасно,
Каждая дырка от носа обходится в штраф и побои,
Вот и любимый Поленов зачем-то навстречу попался...
Конские цены на живопись кто-то безумный назначил.
Не говорю за позор и насмешки салонных эстетов.
Книг содержательных не открываю по той же причине,
Азбуку, в частности. Так и живу, неучёный ни разу,
Чуть задремал, бессознательно клюнул — и тут же со свистом
Книжку с картинками с ходу насквозь продырявил
Шнобелем острым. Да будь же он трижды неладен!
Всюду, куда я ни влезу, ни вставлю с размаху носяру,
Только интриги да мелкие травмы. До тяжбы доходит.
Мне бы служить мировому сообществу ножкой от стула
Или бейсбольною битой — нарядной и ударопрочной.
А на театре мне ходу не будет, сживают со света.
В концептуальную трудно вписаться, отец, режиссуру.
Часто берусь за стакан за стеклянный поглубже
И носопыркой до самого дна достаю без усилий.
Это не грим дурака, а обломок от школьной указки,
Колышек первопроходца, забитый в степях Забайкалья,
Или крутилка, которой без спичек огонь добывали,
Можно сказать, и протез, дабы запахи нюхать протезом.
Тёсаный кол, коим занавес чуть отодвинув,
В щель одним глазом глядеть на постылую детскую сказку.
Нет, не смешно. И банально. Досадно и скучно. Доколе?
Ты не надейся на мне зарабатывать, папа,
Разве какой горемыка безносый подаст тебе сольдо
От огорчённого сердца, с глубоким, прерывистым вздохом.
Так что не будет тебе гонораров и славы народной.
В прессе не будет восторженных откликов, понял?
Где ты на шею уселся мне, «кукольник» глупый,
Там же и слезешь, лаптями на снег, и потопаешь молча.
Мне ведь неплохо жилось и в лесу, ты подумай об этом.