Сухая булка, пшеничная, – с зелёной плесенью.
Ландышев май, полированный ливнями, – спит в грязи.
Мне аппетитных эпитетов хватит, наверно, на весь июнь:
ты приобщайся, случайный прохожий, бери и грызи
хлебушек. Если не вкусный, маслом намажь его;
без холодильника масло прогоркло. Тебя напротив
пачка початая. Тут тебе не музей Микеланджело,
и я не «Мадонна с младенцем» Буонарроти.
Что? Нет, не гоню пургу – чай, до зимы ещё далеко.
Голод свой утоли, и поймёшь, на фига искрит
солнце на мокром стекле. Запей – вот кисельное молоко,
прямо из речки: выменяла на прошлогодний бисквит.
Соли б тебе? Дефицит. Кстати, подорожала пшеница.
Слыхал? Доу Джонса индекс прыгает кузнечиком в огороде.
Праздник желудка объявляю закрытым. Весь народ веселится
с «Попутной песней». А мне за индекс обидно. И Глинке. Вроде.