Облезлый старый дом на улице Васильева
торчал, как зуб гнилой в протезной новизне.
Жильцы писали в жэк — скандалили, просили
ремонта старых стен и крыши наконец!
А дом вздыхал тайком, и клавиши ступеней
скрипели от шагов родных ему жильцов.
Он знал своих в лицо до пятого колена,
и тусклым фонарём им освещал крыльцо.
Как водится у нас — «да лучше новых делать,
чем старых отмывать» — Снести и все дела!
Последние жильцы разъехались в апреле,
когда душисто-белым черёмуха цвела…
Прощай, мой старый дом, с беседкой кривоватой,
где прежде шла игра в лото и домино,
где сбоку, в лопухах, курили пацанята,
где соль и хлеб занять соседям не грешно.

Никто и никого не знает в новом доме,
бежит сосед домой накинув капюшон.
И все бы ничего - ведь лифт везет в хоромы,
и крыша не течет… но старый был с душой.