Бог не играет в шахматы или го – каждая маска придумана, а не выдана. У королей – вечные приступы, у пешек с конями – гон, но оставшихся вне игры не лишают выбора.
Возьмëм орла – по клеткам полëт невысок, но сразу меняется отношение. Жираф не умеет голову прятать в песок, хотя на порядок страуса длинношеее, к тому ж – не хищник, и доходит до него тяжело, но он спокоен и не ищет лучшего. Поверх того, что выше страусиных голов, глядит, не смущаясь, по-философски задумчиво.
Я не святой, не воин, не пешка и не аскет, вру чуть не в каждой ноте и бите, но хочется мне по расчерченной правилами доске жирафом вышагивать – оскорбительно для страусов, выживших из ума, не понимающих, что жизнь обманчива и трудно тонкие шейки не обломать, если кто-то доску переворачивает.
А жираф изысканно заголосит, не разделяя надежд и страхов их, он расправит крылья и ухнет в синь черепахе с китами шептать о грехах своих.
И закружат все упавшие светлячками в ночи, будут медленно разлетаться маски снятые... Черепаха вздохнëт: человек – это уже не звучит, если не вспоминать одного, да и то – распятого.
жирафом вышагивать – оскорбительно"!
Спасибо