Где-то, когда-то, зачем-то жил-был царь. Жил, большей частью богато и меньшей частью счастливо, а был... царь как царь, не хуже других царей, но и не лучше, не злее, не добрее. Короче, сатрап каких много. Телосложения был среднего, лицом бел, ноги сорок второго размера. Обе. И дворец у него был то ли барокко, то ли рококо, то ли теремного вида. Очень приличный дворец, со светёлками и темничками в достаточном количестве. Двор имелся вместительный, хозяйство какое-никакое. Уточки, курочки, крупный рогатый скот и, для услады взора августейшего, загон с павлинами и страусами. Министры-генералы тоже были. И народ был довольно многочисленный — всё как надо, всё как у соседей.
Имелась, однако, у этой августейшей особы одна примечательная особенность: неуёмный он был по части командировок служебных, в целях ознакомления с народными нуждами и потребностями. Это — в четвёртых. А во-первых, во-вторых и в-третьих, для ознакомления народа со своими, царскими, нуждами и потребностями. Нужды и потребности эти, надо уточнить, были в основном очень фривольного характера и с чёткой направленностью на женскую часть населения. «С мужика что взять? - рассуждал царь. Кроме поесть-попить и в морду дать, ничего. Бабы же, в смысле женщины — совсем другое дело. Особенно если не совсем древние. У них возможности куда шире». Проще говоря, летел царь за юбками, как воробей за крошками.
Результаты царских командировок жили в каждом городе, в каждой деревне. Удивительно то, что пол результатов был без исключений, мужской, а уровень интеллекта невысокий. То есть, все царские дети были сыновьями и были дураками. Однако воспитанию худо-бедно поддавались и от работы не отлынивали. Жили, правда, с царём, во дворце два умных отпрыска по линии первой царёвой жены и соседского владыки, с которым отношения совсем не сложились, вплоть до обмена непристойностями через границу. Жили умные сыновья обособленно, в царский разгул не совались, занимались науками-искусствами дни напролёт и потому считались юродивыми.
Что ещё? Ах, да! Кроме командировок любил царь сказки. У него во дворце, надо сказать, совсем даже неплохая сказочная библиотека имелась. Зачитывался царь сказками. Больше всего нравились ему сказки про царей , чтобы всё хорошо кончалось. И вот, однажды, попалась ему сказка о царевне лягушке. Поначалу царь не сразу понял, о чём речь идёт. Уж очень сложно сюжет закручивался. Да и сам царь был не семи пядей во лбу, а только двух или трёх, в зависимости от погоды. Только царь не сдался и прочитал ещё раз. Потом ещё раз... И только после пятого раза вытер царь чело своё потное и.. сдался. Сдавшись, пригласил он придворного толкователя сказок (была и такая должность при дворе) и приказал всё разъяснить доходчиво, что толкователь незамедлительно и выполнил. Разобрался царь в сюжетных хитросплетениях, а разобравшись аж воспрянул! Ему мысль в голову залетела без приглашения, что нечасто случалось. Царь мысль эту покрутил, повертел и пришёл к решению, таким вот сказочным образом, через лягушечье посредничество, сыновей своих осчастливить. Не мог он на них, несчастных, смотреть! А смотреть приходилось часто. Повадились сыновья во дворец шастать, кто зачем: кто поесть, все попить, кто стащить что-нибудь, с целью дальнейшей перепродажи на чёрном рынке. Были и такие, кто приходил проверить, не пора ли делить наследство. Поначалу царь сыновей посылал. В основном за молодильными яблоками. Иногда за грушами. Самых настырных посылал за фейхоа. Сыновья безропотно уходили, но не пропадали, а возвращались с заказом. И яблоки приносили, и груши и фейхоа тоже. Царь громко благодарил, тихо ругался и чаевых за доставку не давал. Кроме того, он всё чаще и чаще впадал в беспокойное состояние. Кашлял, за бок держался, и в истерике бился. Пару раз даже командировки отменял. А тут, как уже было сказано, на глаза царские такая чудная сказочка попалась.
Собрал царь сыновей во дворе, у загона с павлинами, водочкой всех самолично обнёс, рассказал им сказку тезисно, своими словами, зачем-то придумав, как один из сыновей лягушку целовал, что и возбудило процесс превращения её в царевну. Потом передохнул, чайку выпил и сказал проникновенно: «Сыны мои! Плоть моя, кровь моя, дурь моя! Пришло время великих перемен! Хочу я, всем сердцем хочу, повязать вас, гхм... образно говоря стреножить, узами брака». «Не поняли?!» - зароптали дураки. «Жениться вам, бестолковым, надо, - разъяснил царь. - Берите стрелы, луки. Что надо натягивайте, что надо отпускайте. Не забудьте учитывать ветер и другие погодные помехи. Направление стрельбы — болото. Там, в болоте, судьба ваша и моё облегчение. Не бойтесь, сыночки, пуляйте без оглядки! Хватайте лягушек своих, целуйте их, а дальше — по ситуации. Всё у вас получится, потому, что дуракам везёт. По себе знаю». Такая пламенная речь получилась. Дураки в ладоши захлопали и шапки вверх покидали. «А нам тоже стрелять?» - спросили умные сыновья. «Вам — в первую очередь!» - ответил царь и удалился в опочивальню, поспать.
Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Особенно, если касается оно военного склада, где снаряжение получать надо было. Пока открыли, пока пересчитали, день к вечеру склонился. К полуночи все наконец получили и луки и стрелы. У умных действительно, всё как в сказке вышло. Они в сторонку отошли, и стрельнули по-тихому. И не в болото совсем, зачем же им в болото стрелять? Они же умные! Первый сын боярскую дочь в неопасное место ранил, второй — купеческую. На них и женились. Расписались по-скорому и свалили из дворца куда подальше, через границу. С женами и средствами кое-какими. Там, за границей и устроились. Причём неплохо устроились.
С остальными, неумными, вот что случилось... Часа три они луки приручали. Лук — такая штука непривычная, хуже грабель. В конце концов справились, разобрались что к чему и стрельнули. Залпом. В одну сторону, в одно болото. Потому, что внезапно единение почувствовали, сплочённость, можно сказать. Можно даже сказать, родственную стадность. Стрельнув, поорали дураки от радости, водочки глотнули троекратно и пошли смотреть, кому какая лягушка досталась. Идут, курят, а в голове у каждого мечты радужные копошаться и образы сказочные малюются.
Пришли на болото, смотрят, на кочке лягушка сидит, одна-единственная, от страха-ужаса полупрозрачная. Глаза выпучила невозможно, лапки растопырила, квакнуть не может, по-рыбьи ртом хлопает и слюну судорожно сглатывает. А вокруг кочки — стрелы заборчиком торчат. Ровненько, одна к одной. «Да-а-а...» - подумали дураки. «Хм-м-м..» - додумали они через пару минут. «Что ж, надо что-то решать», - закончили они процесс размышления. После короткого обсуждения ситуации, записали на бумажке следующее:
1. Соблюдая очерёдность и уважением друг к другу целовать лягушку в уста сахарные или какие там они у неё есть до тех пор, пока не соблаговолит она в красну девицу обернуться.
2. Подождать, пока краснота сойдёт и предоставить даме право выбора спутника жизни посредством вытягивания из шапки бумажки с именем оного.
3. Устроить пышную свадьбу с музыкой, закуской-выпивкой и драками до полного изнеможения (не забыть заранее доктора с пластырями и примочками пригласить).
4. После свадьбы ходить к молодым в гости по необидному ни для кого расписанию пока молодые не состарятся. После чего ходить к старым на тех же условиях.
5. Избрать совет и милицию для слежки за порядком.
6. Выпросить вежливо, но требовательно у батюшки царя красивую форму для милиции на потоми водки-закуски для всех на сейчас. И на потом тоже.
7. После водки-закуски вступить всем в партию зелёных.
8. Все пункты принять единогласным голосованием.
И каждый под решением свой отпечаток пальца оставил. Начали с голосования, а проголосовав, посадили лягуху в баночку стеклянную, для сохранности, покурили с облегчением, места спальные обустроили и спать откинулись. И было им всем видение одинаковое, яркое и многокрасочное . Ничего конкретного и определённого никто наутро вспомнить не мог, но все решили, что это знак был, причём знак добрый и многообещающий.
В приподнятом настроении отправились дураки к царю за формой милицейской и за провиантом. По дороге песни пели, по плечам друг друга стучали и анекдоты рассказывали. Царя шум этот и напугал. Он на колоколенку забрался, толпу дураков усмотрел и тут же в тайный подвал заперся. От греха подальше. Так что форму дураки не получили, а провизию сами добыли, пошустрив по запасникам. И на болото вернулись. На болоте совет избрали, получили от совета номерки и квитанции о принадлежности к общему делу. Самопровозглашённый председатель совета высадил лягушку на кочку, закрепил её ласково, чтобы не удрала и отмашку дал, мол, пора начинать. Дураки в очередь, согласно номеркам построились, помялись и первого слегка в спину подтолкнули. Ну, он и двинулся. А куда деваться?
Подошёл дурак к лягушке, вздохнул глубоко, глаза закрыл, дыхание затаил и осторожно так животное в щёку чмокнул. У лягушки инфаркта не случилось, но передёрнуло её основательно. То ли поцелуй был не слишком страстный, то ли перегар был убойный. Так или иначе, дрыгнуло лягушку качественно, но всё-равно, до красной девицы недодрыгало. Опечалился первый дурак, закручинился, голову опустил и в конец очереди потопал. А к лягушке второй подошёл. Посмотрел оценивающе, зачем то на ладони поплевал, потом через плечо левое три раза, потом через правое, икнул и в лоб лягушку чмокнул. И снова её, бедную, перетрусило. Подождал второй дурак минутку, но и в этот раз никакой девицы не образовалось. Пришлось ему вслед за первым топать. А тут третий подскочил, за ним четвёртый, пятый... Лягушку трусит, очередь продвигается. Продвигалась, надо заметить, очередь медленно, но недовольных не было. Никто вперёд не рвался, никто никому не грубил. Всё чин чинарём, благодать и порядок. Скоро процесс оптимизировался полностью: подошёл, прицелился, поцеловал, уступил место следующему. Чтобы время попусту не тратить, свободные от лобзания дураки болото благоустраивали: дома возводили, огороды копали, парки там всякие, клумбы, то да сё... Дороги попытались проложить, только с дорогами у них не заладилось. Пришлось тропинками-протоптышами пользоваться. Работа кипела, городишко рос и хорошел. Без проблем, ясное дело, не обходилось, только были проблемы эти какими-то мелкими, дурацкими. И решались быстро и безболезненно.
Центральную площадь камнем с грехом пополам вымостили, причём греха было явственно больше, и памятник на ней установили. Получился памятник хороший, в духе времени: угловатый и непонятный, местами даже отрезвляющий. Называли его по всякому. Кто «а пусть его», кто «и хрен с ним», а некоторые даже «обнажённая, блин». Особенно памятник воронам и голубям понравился. Они его никак не называли, но очень пользовали. Театр тоже построили. Небольшой, но уютный, с рестораном, сауной и борделем. Ну и так, по мелочам всякое, для разных больших и малых нужд.
Выращивали дураки город с любовью, не забывая, конечно, о главном своём деле. Над кочкой лягушкиной навес соорудили, скамейки поставили, бочку с пивом и ларёк с таранкой обустроили. Лягушка тоже потихоньку оклемалась, к поцелуям попривыкла, некоторым, особо ласковым дуракам даже отвечать пыталась. Кушала сытно, спала сладко — на жизнь не жаловалась.
Туристы-экскурсанты в город захаживать стали, что очень казну городскую поддерживало. Как-то даже сам царь-батюшка пожаловал. Инкогнито, но с большой, вооружённой свитой. Поглядел, пивка похлебал задумчиво, зачем-то манетку в болото кинул (не попал, правда), ничего не сказал и уехал восвояси.
Всякие люди в город на болоте захаживали. Однажды притопал под вечер дед какой-то. Странный такой дед, явно чужак. Можно даже сказать иностранец. Борода здоровенная, лохматый, глаза поблёскивают завистливо за плечами мешок. Вроде диверсанта. Милиция у него документы проверила, но прочитать ничего не смогла и отпустила. Дед ухмыльнулся и пошёл с городам знакомиться. Ходил, ходил, по сторонам зыркал да причмокивал. Так причмокивал, что непонятно было, то ли нравится ему всё, то ли наоборот, то ли зуб у него постреливает. День ходил, два, а на третий, вдруг как свиснет! Так свиснул, что все дураки, как под гипнозом, к нему примчались и вокруг сгрудились. А старик им говорит: «Да, мужички, странно получается. Странно и удивительно. Сколько живу, сколько по миру гуляю, а такого не видел. Порядок! Надо же... И порядок у вас тут и цель имеется. Даром, что дураки. Да-а...». Дураки не поняли, к чему это старикан клонит, а он бороду пощипал, затылок почесал, головой покачал и задумчиво так: «Не-ет, так дальше продолжаться не может. Дураки тут благоденствуют, а умные всюду мучаются». Поковырялся, покопался дед в мешке своём и палку какую-то из него добыл. Крутит палку в руках небрежно и спрашивает: «А знаете ли вы, дураки, чего Дарвин придумал?». «Дарвин? - удивились дураки. - Не слышали о таком. Дар вин... Какой у вин дар может быть? Похмелье!». «Ясненько, - протянул дед, - и что произойдёт, если обезьяне палку дать, представить себе не можете?». «Не можем! - хором ответили дураки. - У нас и обезьян-то нет. Не та зона климатическая, обёзьяны у нас помёрзли бы. А ты, дедушка, нас, неумных, не томи, не мучай, расскажи к чему ты клонишь, только попроще». «Хорошо, - вроде бы неохотно согласился дедок, - расскажу». И рассказал, что, мол, один иностранный умник, по имени Дарвин, к вину никакого отношения не имеющий, точно выяснил, что если обезьяна по какой-то причине возьмёт палку в руку, ну, или в ногу, обезьянам это без разницы, то тут же, моментально и бесповоротно начнётся процесс эволюции (тут дураки почему-то захихикали и зарделись смущённо), то есть, по-дурацки говоря, превращение обезьяны в человека. «Понятно?» - строго оглядел толпу дед. «Понятно. Чего же тут непонятного? - пожали плечами дураки. Только нам это зачем? Мы-то уже давно превратились». «А затем это вам, безмозглым, что не только обезьяны могут посредством палки человеком стать, но и любая тварь на это способна. Надо только палку подходящую найти и место её приложения», - объяснил старик, а сам палку свою и так повернёт и эдак, вроде случайно и задумчиво. Ну и добился своего, разумеется. «И лягушка так сумеет?» - спросил один дурак. «Ясный перец! Чем тебе лягушка не животное?» - ответил дед. «Уж не это ли та палка, которая может нашу лягушку в человека обернуть?» - осторожно поинтересовался дурак. «Она. Она самая. Она родимая, бесценная», - торжественно сообщил дед. «Продай!!» - тут же ухватился за палку дурак. Так ухватился, как утопающие хватаются за соломинку. «Про-дай, про-дай!» - подхватили все дураки. «Цыц!! - успокоил их дедок. Мне подумать надо». Затихли дураки, а старик оглядел ещё раз дурацкий город, вздохнул и сказал: «Что ж... Я смотрю, люди вы неплохие, хоть и дураки. Терпеливые, работящие. Больше, конечно, терпеливые... Ладно, берите палку за так, в подарок». Дураки и глазом моргнуть не успели (они же хроническим похмельем страдали, а с похмелья даже моргается медленно), как подлетел старец к лягушке, сунул ей палку в лапки, по голове погладил, шепнул в ухо что-то наставительно, крутнулся и пропал. Только его и видели.
Постояли дураки, потоптались, помолчали. Пожали плечами, в полной уверенности, что их опять в дураках оставили и совсем уж собрались к повседневной рутине вернуться, как лягушку подкидывать начало. Примерно так, как после первого поцелуя. А дальше — больше! Трясёт лягуху так, что с нею всё болото ходуном заходило. Дураки на всякий случай за деревья попрятались. Минут сорок кидало бедную тварь, колотило, а потом она раздуваться стала, постепенно лягушачий облик теряя. И до того ужасно и кошмарно это было, что дураки, как подкошенные, на землю, в жижу болотную попадали, ногами к лягушке, головы руками прикрыли и затихли обречённо. Ещё минут двадцать прошло, а может и больше, времени никто не засекал, раздался громкий «бум!» и всё стихло. Так тихо стало, просто как на кладбище каком. Дураки помаленьку в себя пришли, ощупались, встали, отряхнулись, посмотрели на кочку, где лягушка сидела и снова завалились. От неожиданности полнейшей. Вместо лягушки, на кочке, здоровеннейший мужик сидел. Лицом красный, в плечах — сажень косая, весу — центнера полтора. Сидит мужик, лоб хмурит, порыкивает по-медвежьи и мышцы невообразимые разминает. А в руках у него оглобля. Дураки, в шоке подрагивая, мужика рассматривают, мужик -дураков. Наконец, один дурак, из тех, что посмелее, возьми и спроси: «Слышь, уважаемый, а это..., ну.., как его.., её.., красна девица где?». Хмыкнул мужик. Не по-злому, а больше вроде по-свойски. Хмыкнул и спрашивает: «Та-ак. Значит девица вам нужна?». «Нужна!» - осмелев ответили дураки. «Одна на всех?» - ухмыльнулся мужик. «Ну, было бы неплохо, если каждому», - ухмыльнулись в ответ дураки. «Будут вам девицы, будут вам красные! - заорал вдруг здоровяк. - И обеспечу их вам я, красный мужик! Ура!!». «Ура!» - попав под его влияние заорали дураки. «За мной! Все!! Вперёд!» - продолжает орать мужик. «Куда?» - поинтересовались дураки. «Как это куда? За девицами! И за всем остальным!» - удивился мужик. «За чем — понятно, вопрос — куда?» - говорят дураки. «К бате вашему. Он всё под себя подмял, ни с кем делиться не желает! Погоним его, и начнём новую жизнь, ясно?!» - разъяснил мужик и зашагал в сторону царского дворца. Дураки за ним кинулись, уж очень авторитетно, мужик себя поставил. Бегут дураки, а на бегу в такой раж впали, что совсем соображать перестали. Кулаками машут, деревья, какие помельче, с корнем рвут, на собак рычат, губы, от целования опухшие, в пене.... Жуть! А мужик этот, вожак дурацкий, идёт себе посмеивается недобро и оглоблей помахивает. Так и добрались дураки в столицу, к царю. Охрана попыталась было отпор дуракам дать, да куда там!, полягла вся так и не отперевшись. А царь-батюшка сбежал. Напрасно дураки его искали. Весь дворец вверх дном перевернули, каждый уголок обнюхали — нет самодержца! Пропал. Растворился, как сахар в чае. У дворца, на площади, народ собрался. Волнуется, переживает, к дуракам пристаёт: «А мы как же? А нас куда? А как же без царя?». «А мы почём знаем? - отмахиваются дураки. - Мы всюду искали! Честно искали, только нет его! Сбёг, куда глаза глядели!». «А куда его глаза глядели?» - интересуется народ. «А мы почём знаем?» - отвечают дураки и по сторонам опасливо озираются. Потому, что народ вокруг дураков всё теснее и теснее. «Что хотите делайте! Вас кто просил бучу заваривать?! Ищите нам царя, Мы без него не можем!» - кричит народ. И обстановка всё напряжённее: у народа температура поднимается, у дураков настроение падает. Дракой уже запахло. Очень даже запахло! И тут мужик, тот самый, который с оглоблей_ вышел и ка-ак гаркнет: «Заткнулись все!!». Ну, все и затихли, а мужик продолжает: «Ладно, уговорили, буду вашим царём, только не ругайтесь». «Разве мы тебя уговаривали?» - удивился народ, а заодно и дураки. «А разве нет?!» - нахмурился мужик и оглоблю крутанул. Народ тут же всё понял и спорить не стал, и дураки тоже спорить не стали. «Только царём называться я не хочу. Лучше президентом. Так демократичнее. Никто не против?» - спросил мужик. Понятно, все за были. Как тут против будешь, когда такая оглобля перед носом летает? «Вот и хорошо», - заключил мужик и тут же царём оформился . Перво-наперво дураков с красными девками свёл поженил, подарками царскими, памятными одарил и по царству разогнал, работать, себе и всем на благо. Город же болотный развалил, объяснив это заботой об окружающей среде. Ну и ещё несколько мелких реформишек провёл. На том и остановился. Хватит, сказал, новизны. И начал править как и все, не лучше других и не хуже, Не злее, не добрее. Короче стал мужик сатрапом, каких много. Однако и у него примечательная особенность имелась. Ходил новоиспечённый царь, раз в неделю, на болото, поквакать ностальгически. Ну и с мужиками иногда целоваться лез, видимо по привычке. Дураки с девицами своими зажили, кто счастливо, кто как. А батюшка ихний, царь свергнутый, через какое-то время у сыновей своих умных проявился. Они его неохотно, но приняли.
Вот, собственно и всё.