В небольшом городке, где невысокие старинные дома засыпали зимой в пушистых сугробах, жил старый Сказочник. Долгими вечерами, когда сумерки рано занавешивали окна темными шторами, а крепкий мороз добавлял прозрачный ажур на стекла, мерцавший в теплом свете уличных фонарей, он часто засиживался допоздна у горящего камина в любимом плетеном кресле-качалке. Он давно остался один, рано проводив любимую жену в вечную и, как ему очень хотелось верить, более светлую и счастливую жизнь. На низком деревянном столике, на подставке-подсолнушке, связанной когда-то заботливыми руками жены, дымилась кружка горячего кофе со сливками, а рядом лежала стопка чистых листов и ручка. У него был компьютер, но он любил смотреть, как буквы из-под его руки, складываются в живой узор, рождая на бумаге новую историю.
Слегка покачиваясь в кресле, он невидящим взглядом смотрел то в огонь, то в большое арочное окно, машинально поглаживая старую толстую папку из коричневого картона со шнурками-завязками, лежавшую на коленях и хранившую все его сказки. Он думал о том, что Жизнь – это большая история уже кем-то написанная, в которую он, Сказочник, добавлял свои главы-пространства, подобно тому, Первому, создавшему этот удивительно многогранный мир, и ждавшему продолжения творчества от тех, кто обладал такой же способностью. Созданные Сказочником миры и их жители, постепенно проявлялись, вплетаясь, становясь частью той Первой, большой истории. Разойдясь по свету, герои его сказок давно жили самостоятельной жизнью. Иногда навещая его, делились радостями, спрашивали совета, жаловались или грустили.
Но были и такие, кто приходил ночью, во сне. Они стояли, молча смотрели на него долгим взглядом и исчезали с лучами солнца. О них сегодня, в канун Рождества, сидя у камина, думал Сказочник. Это были истории, которые писались, когда он был в разладе с самим собой, уставший от житейских неурядиц или внутренней боли. Но проходило время, менялось настроение, а у событий краски – его жизнь шла дальше, а герои и пространства, созданные им тогда, так и оставались в мрачной безысходности. Они смотрели и безмолвно просили не happy end, но возможность, шанс изменить то, в чем он их оставил. Спустя время Сказочник увидел, как тьма без надежды, воплотившаяся в его историях и героях, которым он не позволил найти выход, с годами как плесень расползлась, проникая в реальный мир, отравляя жизнь и забираясь в сердца тех, кто открывал свое этим сказкам навстречу. Он перебирал их одну за другой – сказки, сложенные в старую папку.
«Марк и Мари» - когда он писал историю о них, тоже была зима. На улице мело не переставая. Ветер проникал в дом через невидимые щели, забирая тепло. Мокрые с улицы дрова долго не хотели разгораться, а взявшись, недовольно шипели, наполняя дом едким дымом. Его кофе остыл, пока он возился с камином. Раздраженный, закутавшись в шерстяной плед, он, наконец, сел в кресло. Пока он пытался согреть руки дыханием, ему вспомнилась история о королеве, превращавшей сердце в лед и отнимавшей любовь. Онемевшими от холода пальцами он взял бумагу и ручку и написал сказку, в которой убил любовь двух некогда близких людей. Он погрузил Марка в холод отчужденности и непроницаемого безразличия. Ушедшую из дома Мари, замерзавшую в пустоте безмолвия и ледяной завороженности мужа, растворил в стылой слякоти облаков и колючем крошеве вьюги.
Сейчас, перелистывая страницы этой истории и осознав, что он создал, когда выплеснул в мир свое раздражение много лет назад, он вспомнил, как однажды, измученный и опустошенный, потерявший смысл в жизни, бесцельно бродил по городу. Ноги привели его к небольшой деревянной церкви. Не веривший ни в бога, ни в черта, он сел на высокий порожек, как когда-то в детстве учила бабушка. Освещая лики святых, неровный свет тонких свечей раздвигал полумрак церкви. Словно легкие призрачные души, живущие в храме, они освещали дорогу заблудившимся, а в ладонях пламени уносили просьбы пришедших за помощью. Постепенно сердце успокоилось, и во внутренней тишине он услышал: «В чистоте храни сердце свое».
Подбросив еще дров в камин, он взял ручку и чистый лист бумаги.
…От зимнего ветра все сильней хлопала входная дверь, которую, уходя, не закрыла Мари. От очередного удара, особенного сильного, желтые мохеровые цыплята-клубочки, которые она каждый год вязала мужу на Рождество, подолгу держа в руках и напитывая любовью своего сердца, но давно позабытые на полке буфета, вспорхнули и разбежались по полу. Накопленное в них тепло заставило таять сталагмиты, наросшие в доме, и грязной водой стекать в щели пола. Несколько желтых шариков с картонными лапками и клювиками прикатились прямо к ногам Марка. От них тепло медленно начало подниматься и растекаться по скованному холодом телу. Когда оно коснулось сердца, его глаза открылись. Ничего не понимая, он, с трудом разогнувшись, встал из-за стола. Оглядев комнату, Марк начал собирать с пола мохеровых цыплят, притягивавших его, идущим от них теплом. Оно согревало и возвращало все, что когда-то перестало быть важным. Он вспоминал сад, в котором они вместе посадили кусты роз, как он учил Мари кататься на коньках, ее теплые умелые руки и сердце художницы. Взяв кочергу, Марк сбил с потолка оставшиеся налипшие сосульки, насухо протер пол, растопил камин, подбросив побольше дров, чтобы окончательно выгнать стужу, проморозившую дом. В платяном шкафу нашел мохеровый свитер, связанный заботливыми руками жены. Надев, поискал глазами теплую шаль, в которой была особенно красива его Мари и, аккуратно сложив, положил в рюкзак. Оглядев дом еще раз, прикрыл за собой поплотнее дверь и отправился в путь, веря, что любовь, наполнившая его сердце, подскажет правильную дорогу к любимой.
Поставив точку, Сказочник взял кружку и откинулся на спинку кресла. Он пил давно остывший кофе и всматривался в новые, созданные им линии развития истории и возможности для ее героев. Дальше сказка не властна над их судьбами. Воплотившись в жизнь, став частью ее реальности, она продолжала жить в людях, вселяя надежду в сердца.
Старинные часы, висевшие над камином, начали бить полночь. Он подошел к окну и увидел, что в маленький сонный городок вошло Рождество – окна перемигивались яркими огнями, ребятишки и взрослые высыпали на улицу, и в их наполненных радостью глазах отражались цветы, распускавшихся в небе праздничных салютов.
Любите и благо вам будет