Я прочитала этот листочек-флаер просто потому, что я всегда их читаю: мне не трудно, а тому, кто их раздает, приятно. «Вызвать скорую с мобильного, вызвать милицию с мобильного, вызвать дьявола с мобильного»... Кто бы сомневался — три нуля, три шестерки, три нуля! Привет из дома, от персонального дьявола! Это у него такое чувство юмора, это же его фраза: «Вызывать нужно скорую и милицию, а дьявол — он всегда с тобой».
Не слишком оригинально, но я ему этого не скажу. Я скажу, что хохотала до колик, потому что иначе он обидится, надуется... Нет. Дело не в этом— он расстроится: у него, на самом деле, ужасные комплексы, и все из-за меня. И это заставляет меня плакать: ведь я люблю его.
Я люблю его с того момента, как увидела впервые, люблю, несмотря на все его и мои выходки, люблю, когда он выслушивает мои жалобы и когда говорит со мной неприятным тоном, люблю, когда он смеется надо мной, когда ругается, когда зовет дурой — люблю и знаю, что это глупо, скучно и непоправимо.
Я люблю его, и это делает меня счастливой — потому что он всегда со мной — и несчастной, потому что это делает несчастным его. Я пытаюсь придумать что-нибудь, как-то исправить, но все напрасно: единственное, что ему нужно — это моя душа, а, вот, ее-то мне ему никак и не отдать.
Сначала я не верила, я говорила — возьми, зачем она мне, даже договор никакой не надо подписывать, только возьми... Нет, нельзя. Оказывается, душу можно только продать. Я говорила — хорошо, давай, что там у тебя - деньги, слава, что еще? Я подпишу, мне ведь все равно, лишь бы у тебя все получилось. Нет, опять нет. Я должна захотеть — этих денег, этой славы, чего-то там еще... Стала думать, чего захотеть... Год, наверное, мучила — и его, и себя. Но я, правда, старалась. Только что наизнанку не выворачивалась: просто он со мной, что же мне еще нужно?
Он за тот год так измучился, начал глупости творить: все искал, в кого бы превратиться, чтобы я его разлюбила — глупый. Мальчиком, помню, обернулся — я чуть с ума не сошла, естественно, ох, какой же он был красивый... А потом мне этого мальчика настоящего подсунул, а сам рядом - постаревший, потолстевший, вроде как - на, сравни... А что мне сравнивать, я ж сразу вижу, где он... И не нужен уже никто больше.
Потом алкоголиком был, знает, что я их с детства не перевариваю— как я тогда плакала... Говорила — вот, душу продам, не надо только... Так - опять нельзя: надо, чтобы я что-то настоящее захотела, а не дьявола спасала...
Вот, и мучаемся — я ради него на все готова, а ему все не годится. Конечно, он меня терпеть не может, разве я не знаю, сколько уж раз он со своим начальством связывался, просил сменить его. Не идет никто — говорит. Таких, говорит, дур все боятся.
Теперь он уже привык, ну, и устал, конечно. Дома все время сидит, чего за мной таскаться, все равно ничего не придумаем. Раздражительный стал, язвительный, как скажет — конечно, я плачу...
Вот, и с утра сегодня... Сказал - скорее бы уж я в свой рай попала, хоть он отдохнет от меня, пусть наказание его ждет, но это лучше, чем со мной... И листочек этот теперь — как напоминание... Вот, опять плачу...
Ой, изменился листочек... Вызвать дьявола — и наш домашний...Точно, дура: теперь смеюсь...
Знаете, а я, все-таки, самая счастливая.