Я пригласил Вас помечтать.
А Вы пришли с мечтой готовой.
Во мне взошло чутьё котОво
И выгнулась котОва стать.

Ах, как внезапно! Как я рад!
Ни суеты тебе, ни вздохов!
Всё начинается неплохо!
А главное, без лишних трат!

Меня чуток уже трясёт!
Полуприкрытые ресницы...
Нет, мне не грезится, не снится
Момент, когда возможно всё!

Какой момент! Момент какой!
Миг торжества мужского флага!
В такой момент перо с бумагой
Должны быть просто под рукой!

Запомнить миг! И воссоздать
Его небесными словами,
Чтоб Вы узрели, как над Вами
Моей души взошла звезда!

Скорей же ручку и листок!
Ваш образ выискрился в рифмы!
Так декламнём высОко их мы,
Что нас пронижет звёздный ток!

Для ража надо бы взойти
На две высоких табуретки:
Высокой страсти случай редкий
Уж не представится, поди!..

- Да чо же ж Вы?! Куда же ж Вы?! -
Я потрусил за Вами следом,
Но, запахнувшись нервно пледом,
Вы подарили напоследок
Мне взгляд беззвёздной синевы.

Я бросил ручку и тетрадь!

Я подзабыл, да вспомнил снова:
Когда котОво не готово,
На звёзды лучше не орать.

Слыхал, хорошо, мол, смеётся последний.
А кто не последний - смешон.
И тем у последнего хохот победней,
Чем будет последнее он.

И вот на земле - предпоследний с последним.
Последнего в смехе несёт!
Хохочет последний - великий наследник,
Ведь он унаследовал всё!

И, чем предпоследний, смешнее паяца
Последний не видывал в жисть!
Дай, Боже, ему хорошо посмеяться.

И что-то смешное скажи.

Всё в море смыто - до гранита.
И сам гранит уж в море смыт.
И верившим в Адама Смита
Давно плевать, кто этот Смит.

Сидим, убогие, на горках.
И горных кушаем козлов.
И, чтоб озвучить, как нам горько,
Нам не хватает горьких слов.

Ведь всё хозяйство - под водою!
Всё, непосильным что трудом...

И знали, что грозит бедою
Наш восхитительный содом.

Но так радели, так хотели
Себе и ближнему добра,
Так горячились и потели,
Что остужать пришла пора...

...Ледник на головы нам тает,
Смыв со скалы скелет козла.
И зла на это не хватает!

Но дьявол щедр. Добавит зла...

Со снегами под ногами,
С перестывшей головой
Ты бредёшь себе лугами,
Как на зов, на волчий вой.

С каждым шагом всё труднее
Выгребать по целине.
Да лесок-то всё виднее,
Зов слышнее при луне.

Догребаешься до леса,
Ищешь где-нибудь присесть.
Но к усталости в довесок
Вспоминаешь, кто ты есть.

Остановишься внезапно. -
Вспомнишь все свои долги
Под легчайший волчий запах
Из дымящейся пурги.

Поиграет ветер снегом,
Все следы твои губя.

Не осталось чтобы с Небом
Разногласий у тебя.

Я пришёл к тебе, ты знаешь, не затем,
Чтобы стать с тобою рядом у окошка.
У меня к тебе, поверишь ли, немножко
Накопилось очень много всяких тем.

Я тебе о самом главном не скажу.
Даже, к слову, заикаться не намерен.
Я не в дом пришёл к тебе, я только в сквере,
Если можно, перед домом посижу.

Я с тобой поговорю о том-о сём
Так, что даже ты меня и не услышишь.
Ах, конечно, кабы знал я, чем ты дышишь,
Я давно бы был твой муж, а не осёл...

И на улице мороз, и на окне.
И к лавчонке я примёрз не понарошку.
Вдруг гляжу - в твоём окне блестит окошко.
Его кто-то продышал, сдаётся мне.

Да и, к слову, почему мы не вдвоём?
Что сижу я тут бесцельно и бездарно?
Я пришёл к тебе - скажу высокопарно -
Изучать пришёл дыхание твоё...

А жизнь ты посмакуешь, да отравишься.
А знаешь, что там, братец, впереди? -
Ты радостно уйдёшь, да снова явишься,
Как будто, чёрт возьми, не уходил!

И станет вновь восходами-закатами
Она тебе рассказывать про суть...
Но как бороться ей с неадекватами,
Зари не наблюдавшими в лесу?

С волками утомлённый перебранками
За каждый сколь-нибудь съедобный кус,
Отравишься ты бледными поганками,
Довольно-таки яркими на вкус.

Пусть ни в одной из жизней степь не выпала.
Пусть волки, воя, тянутся к луне.
Но не для них она над лесом выплыла.

И этого достаточно вполне.

Кому нужна промозглая зима -
Уюта человеческого кража!..
А может, к ней стремится жизнь сама,
Чтоб остывать от собственного ража?..

Какие-то гнилые холода.
И мокрый снег, истоптанный и грязный.
Сегодня - безобразная среда.
И воскресенье будет безобразным.

Вот из окошек льёт неровный свет
На цветника коросту ледяную.
Собрался кто-то в них читать Завет,
А кто-то собирается в пивную...

Текут снега нечистою водой...
Всё меньше остаётся в душах суши...
Но зиму не назвал никто бедой,
Поэтому и я не очень трушу.

Даст Бог, - сойдёт когда-то этот снег.
И улыбнётся встречный мне сердечно.
И небо, что не видел бы вовек,
Вдруг станет небом, что глядел бы вечно...

Упали листья. Сразу. Все.
Столь осень выдалась спесива.
Хотел взгрустнуть в её красе,
Да лишь ругнулся некрасиво.

Лишь свищут плети тополей
В летящей мгле всё непокорней
О том, что вовсе не елей
По ним струится прямо в корни.

Здесь лужи чёрные рябят,
И слякоть стылая лоснится.
Как журавля употребят
Здесь полумёртвую синицу.

Ведь журавли спаслись уже,
Исторгнув крики, а не фразы.
На журавлином рубеже
Упали листья. Все и сразу.

По ним под зонтиком бегу.
И скомкав лист, - на них бросаю.
Кого-то - чувствую - спасаю.
От фраз кого-то берегу...

Высоко, за Богом,
Прячется Звезда.
Лишь мечтать убого
Можно иногда.

Ведь она осталась,
В сущности, одна,
Что хотя бы малость
Нам ещё видна.

В копоть окунулись
Остальные все.
Просто задохнулись,
Тихо в тьму осев.

Но одна - взлетела.
Выжила одна.
Что ж она хотела,
Дурочка, от нас?

Думала, что зори
Нам, как маячки?
Что в небесном море
Мы, как морячки?

Где-то, Бога выше,
Прячется Звезда.
...Все стоят на крышах.
Все хотят туда.

Но от всех героев,
Проигравших всё,
Бог её прикроет.
Бог её спасёт.

Не надо думать о любви.
От дум любовь перегорает.

Плющом неистово обвит
Проём для форточки в сарае.

О, как неистово я рад
Такому скромненькому факту!
У провиденья столько такта!
Как тут не выдохнуть: - Ура!

Сарай для таинства рождён!
Быть может, таинство уж близко!
Я жду-пожду красотку Лизку,
Заочно коей побеждён!

Мне, городскому, шёпот был
От деда местного - Тимохи,
Что к городским у Лизки - охи,
А после охов - даже пыл!

...Чу, Лизку кличут из кустов.
Быть может, мать, а может, бабка.
И чу, - шлепок как будто тапка,
Как будто гонит Лизку кто.

И протираю я глаза.
И, протеревши, обмираю:
Мыча, вальяжно прёт к сараю
Елизавета, так сказать!

...Я деду крикну: - Ну на кой?!
Я человек тебе ли? Вошь ли?!
Такое имечко опошлить!
Любви достойное такой!

Поле выстлали вороны,
Словно чёрный дым.
Холостого нет патрона.
Показал бы им!
_____________________
А на поле, а на поле
Всё ушедшие
В поиск поля вечной воли.
И нашедшие.

Попечалимся о них мы,
Небездушные.
Подберём аккорды, рифмы
Им ненужные.

Вновь пойдём на это поле.
Вновь во встречную.
И отыщем снова волю.
Снова вечную.
____________________________
Поле выстлали вороны
От беспечности.
Им не писаны законы
Человечности.

Ну, упадёшь. Но как бы, чтоб не зря?
К примеру, шёл в рассветное пыланье.
И не дошёл. (Далече ведь заря).
Зато не от тоски. А от желанья.

Желай, желай! Желаемое есть!
Оно умеет для тебя светиться.
Иди к нему. В пути не грех присесть.
Не грех упасть. Не грех не возвратиться.

Она жила в спокойном полусне.
И сердце билось как бы понарошку.
Да с ней ещё жила живая кошка.
К тому же и не сонная вполне.

К тому же был на свете месяц март.
К тому же и коты на свете были,
Которые, как водится, завыли,
Надеясь на искусство и на фарт.

Прислушиваясь к арии кота,
Хозяйка прикрывала кошке ушки.
Ведь кошка - ненадёжная подружка,
Когда в ушах - такая высота!

А кот старался! Все полутона,
Весь полусвет, а также полутени
Играли в его арии хотений.
И стало вдруг хозяйке не до сна.

И вяло ухмыльнувшись в пол-лица,
И сердце ощутив не понарошку,
Хозяйка тихо двинулась к окошку,
Чтобы взглянуть украдкой на певца...
______________________________________
Да будут же удачливы коты,
Что требуют своих квартирных милок.
Что дам весной доводят до ухмылок.
Но, слава богу, не до глухоты.

Показалось, показалось
Показалось! Вот и всё!..
Высотой пустого зала
На меня из тьмы несёт,
Глубиной пустого мрака -
Из-под сводов тихих лож...

Каждый день сюда, однако,
Я со страстным сердцем вхож.

Непонятно, Бог ли, дьявол,
Кто для публики святей?
Мне ж сойдёт любая слава, -
Лишь бы быть на высоте!

Здесь игра, как жизнь, жестока!
Здесь тебя любой софит,
Словно дьявольское око,
Извратит и ослепит!

Просто обморочный холод!
Без прощений и пощад!
Место, где бессмертный Воланд
Смертных ласково смущал...

Беспредельное пространство!
Запредельные огни!
Беспробуднейшее пьянство
Не спасёт тебя от них!..

То ли волчье, то ли лисье
Над душой моей сопит...
Я пробрался в закулисье.
Я включил себе софит.

У меня лицо - из воска!
В облик Зла вживаюсь я!
Тень упала на подмостки
Бесконечная моя...

Все ушли. А я - остался!
Этот зал - моя беда.
Заигрался. Заигрался.
Заигрался, господа...

Присохшую вишнёвую смолу
Настырно пацанёнок ковыряет.
А по кривому старому стволу
Какой-то жук неспешно ковыляет.

Ему, жуку, на свете хорошо.
Есть для него у жизни всё на свете -
И что его мальчишка не нашёл,
И что вот-вот возьмёт под крылья ветер
И отнесёт на чёрствый огород,
Где много всякой всячины съедобной
В роскошной куче, что насыпал крот,
Пушистой, для копания удобной.
Где лебеда не содрана ещё,
Калачики не выбраны, как вишни,
А холодом не сыгран чёт-нечёт,
Где тот малец не лишний или лишний...

Пока же ковыряется смола,
И бьются абрикосовые кости.
И Ленку, что подружкою была,
Опять не отпускают чо-то в гости...

И оступиться не моги
У сна бездонного кошмара!
Хоть разум твой тебе не пара,
Не ставь на краешек ногИ!

Там разметёт любую суть
Живого мрака чёрным ветром
По запредельным километрам
Корней, змеящихся в лесу!

И очумелая душа
Твоя, нелепая, у края,
Хрипит, от мрака угорая,
В смешной попытке не дышать.

Но оступиться не моги! -
С такими встретишься иными,
Что вмиг покажутся родными
Наизаклятые враги!..
___________________________

Поспал дружок? Проснись и пой!
И обязательно услышишь,
Как громко ты рассветом дышишь
Сквозь то ли песню, то ли вой.

Располагайся. Ты - в кино.
Встречай сеанс улыбкой сонной.
Всё эстетичней, чем в окно
Кривиться правде заоконной.

По-голливудски заводно
Творит вендетту справедливость.
Приятней глазу, чем стыдливо
Глядеть беспомощно в окно.

Храпни в киношные миры,
Прессуя плюшевое кресло.
Там всё равно ведь все воскреснут,
Хоть все миры - в тартарары.

И не пугайся среди сна
Фанфар киношного the end-а.
Жизнь и тебе была ведь friend-ом
На платный time её кина.

Люди, помнить как попроще бы
Тех, кто вам звездой сверкал?
Надо - памятник на площади!
Не на годы - на века!

Чтоб носить им вечно розочки...
Но поймёте в "миг святой",
Что сверкали эти звёздочки
Да в стороночке не той.

Вам прозренье даст задание!
И с ухмылкой вместо слёз
Вы пойдёте на свидание
К ним с кувалдой вместо роз.

Станет грохот камня павшего
На увядшие цветы
Возгласом спасенья вашего
От неправильной мечты.

Подметёте всё, исправите,
Отмотаете назад...

Если памятники ставите,
Не смотрите в их глаза.

Когда ты уйдёшь, всё останется в норме.
Когда ты уйдёшь.
И в круглой планета останется форме,
Похожей на грош.

И круглым - отличник с медалькою круглой.
И круглым - дурак,
Ума круглосуточно ищущий в гуглах,
Да что-то - никак...

И в круглых глазах будет солнце округло,
Округла луна.
И будут спасать человеки друг друга
От яви, от сна.

Вокруг тебя встанут потерянным кругом,
Когда ты уйдёшь.
И будут глядеть на тебя и друг друга,
Как будто на ложь.

За круглым столом посидят человеки
И скажут круглО
О том, кто уже закруглился навеки,
Аки НЛО.

Да млечными кольцами примется виться
Ночная змея,
Тебя осеняя опять возвратиться
На крУги своя.

Но ты согреши! И сверни-ка налево,
Где видел не всё.
И круглое яблоко, может, не Ева,
А Бог поднесёт.

Слететь не успеет листва
В свои грязно-жёлтые лужи.
Ворвётся внезапная стужа
Могучим рывком божества.

Ворвётся, мертва и бодра!
И в холод поверить заставит.
Да так, что не сможешь представить,
Во что ещё верил вчера.

Неужто уже всё равно
И кто ты, и где ты, и как ты?..

Исчезли и тропы, и тракты.
Остались мороз и вино.

Метнёшься согреться к вину.
Ан нет! И оно ледяное.
Никто тому, брат, не виною.
Кому тут поставишь в вину...

Захочется истово спать.-
Нахлынет холодная нега.
Подскажет, любя, что из снега
Мягчайшая выйдет кровать...

А шорох чарующих стуж
Блаженные шёпоты множит,
Что хуже и быть уж не может,
А лучше - и некуда уж.

... Но кто-то в седеющей мгле
Начнёт над тобой изгаляться,
Что лучше, мол, пьяным валяться
На твёрдой весенней земле.

И станешь ты вдруг наглецом,
Холодной ослушавшись воли.
И вдруг улыбнёшься. До боли.
Немым от мороза лицом.

Коль Вы были б не звезда,
Ночью было б всё в порядке.
И с мозгами сердце в прятки
Не играло бы тогда.

Боже, сколько юных звёзд
Верой вспыхнули в поэтов
И повыпали за это
Из своих небесных гнёзд!

И, согревши рифмачей,
Поугасли повсеместно...
Ведь рифмач-то, как известно,
Сам не свой. Да и ничей.

Вы - единая звезда,
Не желающая падать
Под лихие эскапады
Словоблудного труда!

...Что ж я буду за поэт,
Коль не выищу, как лучше
Ухватить Вас хоть за лучик,
Чтоб потом стащить за свет?..

Когда до смешной разлучки
Останется только миг,
Ты бодро помашешь ручкой,
В платочке скрывая фиг.

И бодро поставишь точку
На наледи каблучком.
И двинешь в слепую ночку,
Поскальзываясь, бочком.

Кривя каблуки по кочкам,
Представишь себе врага,
Что смел за твоим платочком
Не высмотреть ни фига.

Да высмотрел он в окошко,
На счастье ли, на беду,
Смешные твои сапожки,
Кривящиеся на льду.

И стало ему так плохо,
Что выскочить припекло!
Он даже рукой захлопал
В автобусное стекло.

Завёлся его автобус,
Все щели прикрыв скорей.
И вовремя. Да. А то бы
Он выскочил из дверей.

Пусть я, конечно же, не тот,
О ком ты яростно мечтала.
Я только голос. Из портала.
Куда возможен
Только вход.

Пусть я звучу, мечту маня
Нежнейшей яростью поэта,
Я - только голос. Только это.
Иди, родная.
На меня.

Он жил, а думал о другом.
Душа в ответ не обижалась.
А то, другое, не бегом,
Но приближалось.

И вот, когда пришло оно,
Желанное и всеблагое,
Он понял вдруг, что ждал давно
Совсем другое.
__________________________
И я не сходу, но пойму
Умом капризного поэта:
Другое просто ни к чему.

Пока есть это.

Жизнь - дама, что уходит. От бедра.
И ты уговорить её не в силах.
Уходит издевательски красиво.
А ты влюблён сегодня, как вчера.

Ты можешь крикнуть ей: - Не уходи!
И к зеркалу метнуться даже можешь,
Так на лице разглаживая кожу,
Как будто все романы впереди!

А жизнь уходит вовсе без тебя!
Как будто не любила тебя вовсе!
И в этом щепетильнейшем вопросе
Ты мечешься, затылок теребя!

И возопишь: - Куда ж тебя несёт?!
Я денег дам! Ты ж лучшая из пассий!
Она лишь обернётся: - Да не парься.

Ты мною заплатил уже за всё.

Не разгляжу на Солнце пятна!
Хотя, мне многое дано...
Сижу за столиком опрятно,
Гляжу возвышенно в окно.

Уж замечаю чарки чары -
Чертовски честен коньячок!
Денёчка чудненьким началом
Я бесконечно увлечён!

Черкну отчаянно я строчку,
Чистейшим бьющую лучом!
Любую ночку в одиночку
Изгнать мне будет нипочём!

Я в декламациях витаю!
Жестикулирую, трубя!
И вдруг со столика сметаю
Всё вдохновенье на себя!

...Душа притихшая икает
Над страшной пропастью вины.
А тихий шорох намекает
На приближение жены...

Не проявила беспокойства,
Взглянув на майку и штаны...

У пятен есть такое свойство:
Они на Солнце не видны!

На тебе я женился б, Натаха,
Недотрога, каких не встречал!
Посети вечерочком без страха
Холостяцкий печальный причал.

Расскажу я тебе о высоком, -
Как душою твоей увлечён!
И налью исключительно сока,
Дабы ты не подумала чо.

О высоком ведь можно без бражки!
Поцелую высОко в лицо.
Ах, Наташка, Наташка, Наташка,
Ну когда же, в конце-то концов?

Ты ответишь высОко и мудро.
Так, что даже опешит звезда:
- Мудренее ведь вечера утро?
Вот тогда и прикину, когда.

Тут, пожалуй, лишусь я покоя!
И приспичит сбежать за версту,
Чтоб высокое чувство мужское
Не испытывать на высоту!

Всяких ангелов и демонов -
К психиатру на учёт!
_____________________________________
Я сказал тебе: - Налево нам!
Ты - направо предпочёл.

Разошлись не по-хорошему.
Ты нашёл, и я нашёл.
Кто-то - храм, а кто-то - крошево
От того, что хорошо.

Сколько духа в стоны брошено!
Уж не прочь, скуля от ран,
Мы снести всё это крошево
В как-то выстоявший храм.

Перестанут мысли корчиться.
Станет к ним душа нежна.

И должна война закончиться.

Даже если не должна.

Кто мечтал, что он вечен,
Как Отец его, Бог,
Тот мечтой покалечен
Так, что выжить не смог.

Кто мечтал поскорее
Приглянуться Отцу,
Тот намного хитрее
Подобрался к концу.

Так давайте же выпьем
За трезвейший сюжет:
Если в жизнь уже влипли,
Не мечтаем уже.

Но рассол огуречный
Будет пусть под рукой...
Будет пьянка не вечной.
Но хотя бы такой.

Дым тем хорош, что на туман похож.
Но лишь тогда хорош, когда он белый.
Не станешь от него белее мела.
Не кинешься в чудовищную дрожь.

Дымит по паркам влажная листва.
Я не люблю в такое время парки -
Туманные осенние подарки.
Без всякого, однако, волшебства.

А дым похож, однако, на туман.
Пусть в пелене скрывается надежда. -
Я не дурак и даже не невежда,
И не вдыхать - хватает мне ума.

Не мыслю я предзимнюю грозу.
Что времена - не мыслю я - настанут,
Где чёрные дымы людей достанут
И тьмою к белым паркам поползут.

В немыслимом житуху не виню,
Лишь вдохами озона увлечённый.
Но коль она подступит с дымом чёрным,
То я высокий выдох сочиню.

И с выдохом немыслимой строки,
Дрожа и становясь белее мела,
Я задохнусь, пожалуй, дымом белым.
В туманном парке. У своей реки.

Когда во сне прижмёт в груди,
Не просыпайся с перепугу.
Уверен, что идём по кругу?
Иди.

Не бойся, сможешь с утреца
Вдохнуть светло и облегчённо,
Забросив кликать обречённо
Отца.

Поймёшь, когда взойдёт заря,
Что на круги своя вернулся,
Что с перепугу не проснулся
Не зря.

Ругнёшь себя как дурака,
Уже уверенность лелея,
Что явь-то сна повеселее.

Пока.

Казалось бы, с чего ему не жить?
Прошла зима. И снова можно верить.
Да он и верил. Просто в светлом сквере
Внезапно отключились миражи.

А осенью он тихо захворал.
Болел он незаметно и без жалоб.
Лишь ручка над столом слегка дрожала,
Как будто сердце встряхивал хорал.

Он даже не ушёл зимой с поста.
Всю зиму он боролся с холодами
Придуманными нежными садами,
Что листья распускали на листах...

Сей случай прост. А выводы ясны
Тому, кто целый век душою млеет:
От холода поэты лишь болеют.

А умирают - только от весны.

Шепчут дивные поэты
От заката до рассвета...
Помогло ль кому-то это
Хоть откашляться в дыму?
Шепчут дивные поэты
Типа песенка не спета.
Хоть и знают, песня эта
Не споётся по-уму.

Что ж, поэт, ты невезуч-то?-
Возопят иные, споря,-
Неужель рассветный луч-то
Не вольёт ума в стиши?
__________________________
У поэтов потому что
От ума не много горя.
У поэтов потому что
Горе только от души.

О, ангелы! Не все мы дрянью дрянь.
И хоть в сравненьи с вами все мы дряни,
Найдутся те, кого до всхлипа ранит
Рассветная светящаяся рань.

Найдётся завалященький поэт,
Кто это зарифмует. Повитает.
Найти б того, кто это почитает
И от безделья выглянет в рассвет.

О, ангелы! ИщИте среди нас
Кропающих-вздыхающих. ИщИте!
ОтЫщете, - воздайте и взыщите.
Оставьте только перьев про запас.

Выслушивая страстные стихи
И голосов приливы и отливы,
Скажите, мы не очень ли болтливы?

А то вы что-то очень уж тихи.

Да как же так о свете о святом?!
А вправду, не конец ли это света?
Да бросьте! Это выходка поэта.
Сердечной экзальтации симптом.
______________________________

...Ты взгляды подавала, как на хлеб.
И все их принимали не стесняясь.
Ты шла, в лице нисколько не меняясь,
В лице, перед которым свет нелеп.

Ты просто отразила этот свет.
А он уверен был, что освещает!
Что совершенство он лишь освящает,
Что вправе он лишь дать ему совет.

Ну что могло бы свету помешать
У Господа истребовать совета?
Но Бог велел всему, и даже свету,
На вечность уповать, да не плошать.

Негаданно отпрянув от лица,
Растерянно лучил в глаза прохожих.
Как будто Ты была его - о, Боже! -
Оставшейся попыткой до конца.

Я в восторге не бываю.
Я всегда в нём просто есть.
В чём угодно открываю
Для себя благую весть.

Ухом, к небу обращённым,
Я сканирую эфир.
Будет - слышу я - прощённым
Непростительнейший мир.

Будет просто чики-пики
Всё с судьёй и палачом.
Переглядываться лики
Будут в храме ни о чём.

Их не славят и не хают.
Шорох лишь ерошит тишь -
То под куполом порхает
Окрылённейшая мышь.

И не гонит воды ветер
С океанов на потоп.
Значит, всё на белом свете
Чики-пики и тип-топ.

Давай немножко подождём.
Осталось, может быть, немножко...
Ты - у камина за окошком.
Я - под окошком, под дождём.

К тебе я в дом не постучусь,
Чтобы хотя бы в коридоре...
Дабы забыть об этом вздоре,
Дождя я каплями лечусь.

Да вздор не хочет размокать
И не желает растворяться.
Не хочет духу покоряться -
Душе желает потакать!

Венчались оба - я и ты.
Зачем-то с теми, с кем не надо.
За это - нам теперь награда.
За это - мы теперь чисты.

Перетерпеть - прямой резон!
Тебе - согреться у камина,
А мне - прикрыть от хляби спину,
Непринуждённо вскинув зонт...

Хоть не объелся белены,
Но что мне здесь? - не знаю толком...
Не дай Господь, завою волком
На влажный свет своей Луны.

Аль мужики не дураки,
Которых Бог за вздор прощает?

А вздор мне твёрдо обещает,
Что я дождусь тебя таки.

Нагрезится, что мир не стОит
Тебя. И только потому
Сбежишь в решение простое,
Непостижимое уму.

А мир посмотрит без участья
На часть сбежавшую свою
И приведёт две новых части
Под вечер в рощу к соловью.

Решенье мира, столь простое,
Посеребрится трелью лир.
А ты, кого и мир не стОит,
Беги себе в достойный мир.

Беги себе. Ведь каждый волен
Ценить себя до немоты
Средь соловьёв и колоколен
По эту сторону черты.

Ну, а по ту... Чего же проще?
Не помнить! - да и всех делов -
Ни соловьёв, ни лир, ни рощи,
Ни брани, ни колоколов.

Тихонько превращаешься в зеро.
А хочется в зеро не превратиться.
И чтоб тебе какая-нибудь птица
Какое-нибудь сбросила перо.

И тем пером прошение сваять,
Чтоб до тех пор в зеро не превращаться,
Покуда тебе будет всё прощаться
За рвение под птицами стоять.

...А вдруг они совсем и не перо
На голову ваяющую сбросят?

И улетят - фамилии не спросят
Тихонько превращённого в зеро.

Чего разлёгся? Встань и выходи!
Разляжешься на травке - так полезней!
Заметил, чай, что все твои болезни
Обычно начинаются в груди?

Пусть нынче Муза, брат, с тобой груба,
На травке не валяйся, что ль, без толка,
А клин, что распирает грудь жестоко,
Попробуй журавлиным вышибать.

И пусть не выйдет опуса, увы,
Так хоть на миг представь высокопарно,
Что, как и ты, Адам мечтал бездарно,
На небо Рая глядя из травы...

В один из дней и месяца такого-то,
И года, называемого N,
Мы встали все на паперти убого так,
Что даже устыдились старых стен.

Топталось человечество на паперти.
И не было ко храму прихожан.
Как здесь-то очутилось? Дай бог памяти!
Хоть у кого-то память-то свежа?!

Ведь каждый-то из нас ходил на исповедь.
Пусть не во храм - в себя-то ведь ходил!

Был каждый божьей тварью. Значит, исподволь
Вдруг просыпался в каждом крокодил...

Что ж делать-то? Иди, поэт, и свечи ставь.
Как весело-то колокол поёт
Про всё твоё смешное человечество!

Которому никто не подаёт.

Из форточки парИт - бельё там сушат.
Балкона нет. Был архитектор прост.
К чему балкон? На нём страдают души
Ввиду недосягаемости звёзд.

А вот напротив форточка - с балконом.
Балкон, как и положено, - с бельём.
Да за проёмом сумрачным оконным -
Бездвижие, поросшее быльём.

Ни светом и ни паром не согрето.
А ведь назад не так уж много дней
На том балконе кто-то сигаретой
ПарИл подолгу из-за простыней...

Давно бельё висит под самой крышей,
Уж и не ожидая никого.
Возможно, что за ним хозяин вышел.
Да в саване запутался его.

И будет день. И будет не темно.
Наступит жизнь. И прояснится зренье.
И твёрдое услышишь заверенье,
Что ты и не во сне, и не в кино.

Услышится незнамо от кого
Слетевшее неведомо откуда,
Что в этой жизни ты уж не Иуда.
И точно не продашь уже Его.

Неужто был? Неужто это я?
А в этой жизни, значит, подфартило...
И снова Вифлеемское светило
Взойдёт зарёй святого бытия!

Но меркнет Вифлеемская звезда...
Неужто Его снова пригвоздили?
Хвала Ему! - меня опередили.
Ты не Иуда! Если опоздал.

Зима взопрела до весны.
Да и ослабла, и раскисла.
И дней своих считает числа,
Что ей всё более ясны.

Зима не выжила сама.
Являя слабость и усталость.
Но девять месяцев осталось,
Чтоб родилась опять зима.

Опять случилось наверху
Неуловимое зачатье.
И зиму юную встречать я
Доверю лучшему стиху.

Пускай же верх меня простит,
Что я к весне не льну сильнее.
Но "ель сквозь иней зеленеет"!
Но "речка подо льдом блестит"!
_____________________________
Но если буду столь неплох,
Что о весне скажу не хуже,
Авось и ей мой станет нужен
Последний стих как первый вдох.

Забытый ветрами листочек багряный
На ветке январской остался висеть...
И воздух морозный качнулся, как пьяный,
Дивясь этой наглой живучей красе!

Пусть дверь в это таинство не отворится. -
Сыскать ли такое по чёрным лесам?!
Но вот он - на ветке пустынной багрится!
Неужто он, лёгонький, спас себя сам?

И пусть это таинство не повторится. -
У Бога премного иной красоты...
Но к листику жмётся замёрзшая птица...
О, Господи, сколь восхитителен Ты!

Всё стихнет. (Вовсе не со зла:
Предел положен и поэтам.) -
И вся хвала, что нас несла,
И всё, что мы несли при этом...

Звенят весенние ключи
Одни лишь Богу в уши ясно!
Не мучь, поэт, словарь напрасно.
Молчи.

Или тишайшею порой,
У Бога душу отбирая,
Вливай ключи в ворота рая.
Открой.

Представляешь? Вечер
Снизошёл к тебе.
Встал ты, будто вечен.
Перестал слабеть.

И пошёл под звёзды,
Вечер возлюбя,
Поглядеть погосты,
Что не для тебя.

Эко, право слово,
Да едрёна вошь!
Ходишь, будто новый!
Ходишь как плывёшь!

В голубом угаре
Лавки да кресты.
Не под ними, парень,
А над ними ты!

Вдохом грудь припОднял -
Что за ночь! за май!..

Ничего не понял.

И не понимай.

Сегодня стал дружок твой астронавтом.
Его Господь в ракету посадил.
А в чём твоя, оставленный, вина-то?
А ты-то небу чем не угодил?

Сидишь себе и долго наливаешь.
Потом ложишься долго на кровать...
Живёшь себе... и не подозреваешь...

Живи.
И не спеши
подозревать.

Отгорело. Не болит.
Невесомый пепел вьётся.
Никуда никто не рвётся.
Не скулит.

Невесомый. Се ля ви...
Не желает опускаться.
Чтобы вдруг не надорваться, -

Не лови.

Болел лишь музыкой одной.
Иных недугов не имел он.
А то что сердце занемело,
Так это музыка виной.

Прилёг с душой настороже
В своём больничном балахоне,
Симфоний всех и какофоний
Навек наслушавшись уже.

И ощутил неслышный звук,
Такой пронзительно бесценный,
Что не рождается со сцены
От бурной страсти струн и рук.

Не музыкальный. Никакой.
Но в сердце вспыхнувший столь свято,
Что он его от мира спрятал
Навек прижавшейся рукой.